Владислав Белов - Коучинговый человек. Роман

Но высказавшаяся в защиту Виктора женщина уже скрылась за ларьком. Тогда милиционеры потребовали у задержанных паспорта. Виктор, не задумываясь, отдал свой, и в это время подошёл Геннадий.

– Что случилось, Витёк?

– А вы кто такой, молодой человек? – строго спросил сержант. – Вы его знаете?

– Знаю и давно. Мы вместе учились в МГУ, а здесь назначили встречу. А что случилось, сержант?

– Это мы в отделении разберёмся. Ваш паспорт, гражданин. Геннадий долго шарил по карманам, а потом сказал:

– Можно вас на минутку?

Они отошли в сторонку и о чём-то тихо переговорили. В это время помощник сержанта внимательно изучал паспорта нарушителей порядка.

– Миша, отпусти этого, – вернулся сержант и кивнул на Виктора, – а остальных ведём в отделение.

– За что, начальник?! – выдвинулся вперёд предводитель. – На лапу дали, да? А у нас денег – нет! – театрально вывернул он карманы. – Так можно и забрать?

– Ты у меня в отделении узнаешь, за что. На ноже-то, небось, твои пальчики, – и сержант показал целлофановый пакет, в котором лежал подобранный им нож.

Геннадий дёрнул Виктора за рукав пиджака, негромко позвал:

– Пошли, пошли… – и они, не оборачиваясь, легко сбежали по широкой привокзальной лестнице вниз. – Залазь, Витёк, – открыл Геннадий дверцу припаркованного «жигулёнка». Затем обежал его спереди, юркнул в машину. Не закрывая за собой дверцу, переключил скорость и нажал на газ.

Они немного отъехали и остановились. Геннадий протянул Виктору деньги.

– Держи. Здесь столько, как мы и договорились. Отдашь, когда сможешь.

– Спасибо, Генка. Век не забуду, – и Виктор, не считая, положил купюры в карман.

– А может, всё-таки ко мне заедем? Посидим… выпьем… вспомним студенческую жизнь. А?

– Спасибо, Ген. Давай в другой раз. Ирина дома… сам знаешь.

– Да… Как она?

– Лучше и не спрашивай.

– Всё равно передавай ей привет. И вообще, приезжайте как-нибудь к нам в гости! Познакомим жён и твою Машу с сыном. Они, бабы, умеют утешить друг друга. Договорились?

– Спасибо, – поблагодарил Виктор и, посмотрев на часы, добавил: – Скоро электричка, а я ещё билет не купил. Ну… давай, Гена! – пожал он руку приятелю и вышел из машины.

В электричке было не протолкнуться. Виктор остался стоять в тамбуре, сдавленный со всех сторон пассажирами. Большинство из них возвращалось, видимо, с работы, что было заметно по серьёзным и усталым лицам. Стоящие возле закрывшейся двери вагона парни, подвыпившие и с сигаретами в руках, громко спорили друг с другом, матерясь через каждое слово:

– А я тебе говорю, фуфло, что она была там. Сам видел. А ты мне не веришь, мудак…

– Сам ты мудак, Гришака! В тот вечер она у меня была… до утра.

– А может не до утра? – прохрипел третий. – Там мы с Гришкой до трёх ночи бухали. Я её тоже заметил: с одним мужиком танцевала. А потом, как меня увидела, испарилась.

– Да брось ты, Фенечка. Я её всю ночь драл.

– Значит, плохо драл, что сбежала.

– Да ну вас всех!

– А-а-а! – заржали дружки. – Небось, «откинулся» и заснул. А под утро она и вернулась… под бочок легла.

В это время электропоезд остановился, и вся пьяная компания, пошатываясь, вывалилась на перрон.

– Осторожно: двери закрываются! Следующая станция… – прохрипел репродуктор безразличным мужским голосом, и, запнувшись, назвал следующую остановку.

Многие пассажиры стали покидать свои места. Они до конца заполнили тамбур, готовясь заранее к выходу. Виктора прижало к молоденьким девушкам, одна из которых слегка вскрикнула, когда он под напором толпы отступил назад и придавил её.

– Простите, девочки, – развернулся Виктор к ним лицом и упёрся руками в железную стенку вагона.

Он вгляделся. В полумраке мало освещённого тамбура одна из них показалась ему знакомой.

– Здравствуйте! – неожиданно сказала девушка.

Но Виктор не сразу узнал ученицу, пристававшую к нему весной на лавочке в сквере. На этот раз у неё были распущены волосы и накрашено лицо, что заметно изменило её облик.

– Не узнали? – спросила она Виктора, глядя на него снизу.

Затем прикрыла ладонью губы, повернулась к подружкам и что-то негромко сказала им. Те сразу с любопытством стали разглядывать Виктора.

– А… это ты, – проговорил он, не зная, как зовут девушку по имени.

– Это я, Виктор Николаевич, Валя, а это – мои подруги – Наташа и Вероника. – Она ещё раз оглянулась на тесно прижатых друг к другу девушек, и те, соглашаясь, закивали головами. – А вы больше в школе не работаете?

– Нет, Валя, уволился

– Почему?

– Устроился работать в Москве.

– А мы как-то приходили к вам в школу. Ребята сказали, что вы классный мужик.

– Ну и на это спасибо…

– Честное слово. Так и сказали…

– А вы что в Москве делали? – спросил Виктор для продолжения разговора.

Валя опять посмотрела на подруг – те засмеялись.

– Что мы там делали, девочки? – тоже смеясь, повторила она им вопрос Виктора.

– Да хватит тебе, Валька, – засмущалась Наташа.

– Гуляли, – ответила за всех Вероника.

– Гуляли, Виктор Николаевич, – повторила её ответ Валентина. Она прикусила кончик пальца зубками, лукаво посмотрела на него и завела глаза. Виктор промолчал. Тогда его собеседница, перестала кривляться и пояснила:

– Мы все втроём решили поступить в МГУ. Записались на подготовительные курсы. Сейчас оттуда едем.

– На какой факультет?

– Международный.

– Ого! – удивился Виктор. – Там языки надо знать.

– We’ll carefully study English. 1 1 Мы старательно изучаем английский язык (англ.).

– Oh! It is good, girls. I’m happy for you.

Все рассмеялись. В это время электропоезд остановился, и толпа пассажиров покинула вагон, оставив много свободных мест на сидениях.

– Уф! – облегчённо вздохнула Наташа. – Может, сядем девочки? – Те закивали головами и двинулись к раздвижной двери салона. – А вы, Виктор Николаевич, не хотите с нами посидеть?

– Ну, если уж дамы приглашают… – ответил Виктор и пошёл следом за девушками.

За окном вагона темнело. Стал накрапывать дождь вперемешку со снегом. На стекле появились мокрые косые полосы.

– Смотрите, девочки! – вскрикнула Наташа, расположившись возле окна напротив Виктора. – Снег пошёл…

Вероника и Валя привстали, что бы лучше вглядеться в темноту через запотевшее стекло.

Дальше Виктор не слушал. Опершись локтём на выступ вагонного окна, он стал думать о том, что его ждут Ирина и Машенька. Он хотел представить их лица, но перед ним всплыло состарившееся и мрачное лицо жены, которое глянуло на него из-под чёрного платка на кладбище. Вспомнились её слова о том, что «теперь вообще ничего нельзя вернуть». У Виктора защемило сердце: он любил Ирину и страдал, наблюдая, как горе безжалостно расправляется с нею. Но самое обидное было то, что он ничем не мог ей помочь. После смерти сына Ирина замкнулась в себе, потеряв всякий интерес к мужу. Виктор чувствовал это и без её слов. От их отношений осталась только хрупкая и прозрачная оболочка, готовая разорваться в любой момент.