Юрий Бурчак-Находка - Россия – родина слонов!

Находиться рядом с ним – это незабываемое шоу. Уральские пельмени кусали бы локти от зависти. Честно! У него это получалось естественно, без всяких усилий с его стороны. Наблюдать за ним, за его телодвижениями, походкой было жуткое удовольствие. Слушать его, общаться с ним, слышать его дурацкий смех в виде растянутого звука «и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и», это когда ему было ну очень весело. И если приходилось выходить в город с ним в компании или участвовать в каком-нибудь мероприятии, я знал – будет приключение. Чистая правда! По этой причине он был всеобщим любимцем, и в процессе жизни его ник видоизменился до уменьшительно-ласкательного «Ганя».

Так вот, у Ганса все внутри начинало зудеть при виде желтого бочонка на колесах. Все уже знали про Славкину слабость, и начиналось самое интересное. Денег у него, конечно, как всегда не было, они не любили долго задерживаться в его карманах. А бочка уже стоит, и тётка уже приступила к продажам. У меня есть бабосы в кармане, он это знает, вижу, что у Гани во рту образовалась страшная сухость. В общем, не мастак я описывать все эти его ужимки, но скажу одно, нетерпение у него достигло предела.

– Бэр, а Бэр. А ты не хочешь пива попить? – начинает он осторожно.

Я был в курсе про эту Славину хитромудрость. Отказываться было просто бесполезно, в принципе невозможно, он бы так просто не отстал. Нет, он не хныкал и не давил грубо, все происходило крайне дипломатично. Примерно как Штирлиц, в том знаменитом фильме, убеждал Шелленберга или кого-то другого, что это надо непременно сделать именно так, хотя на самом деле выгоду с этого имел только сам Штирлиц. Так и Ганс. Он расписывал все прелести вкуса холодного пива. Он убеждал, что это просто необходимо – похлебать пивка. Я никогда сразу не соглашался, хотя сам точно так же хотел «промочить горло». Мне было интересно, какие он придумает аргументы на этот раз.

Из-за того, что денег у него не оказывалось в тот момент, он в виде компенсации предлагал «свой бэг и ноги». То есть свой советский объёмный портфель, были в Совдепии такие большие бесформенные портфели для переноски документов. А ноги подразумевались славкины, замечательные, быстрые ноги в ботинках сорок пятого размера, которые мигом примчат в его портфеле восхитительный, прохладный напиток. Вы спросите, почему именно в портфеле? Что за странная тара для пива? В канистре, бидончике или банке было бы гораздо удобнее. Естественно, мы не наливали пиво прямо в портфель. Не забывайте, что мы были курсанты, это было бы палево, если курсант тащил банку пива в руках. Кругом шныряют офицеры или их приспешники, кому охота торчать потом в нарядах. В портфель аккуратненько ставились две трехлитровые стеклянные банки, обычная пивная тара того времени.

Вот теперь другое дело. Случайные прохожие или офицеры подумают, глядя на шустрого курсанта с тяжелым портфелем, видимо, набитом под жвак учебниками: «Какой прилежный студент! Бедняжка, как их там нагружают! Да, из этого парня выйдет толк».

И они были правы, Ганя был толковым переносчиком пива. Пиво он носил очень быстро, несмотря на явно гусиную, неуклюжую походку. Если что-нибудь другое, то, конечно, помедленнее, но пивко в процессе транспортировки ведь может нагреться, потерять консистенцию и товарный вид, а этого ни в коем случае допустить нельзя. В таких делах Слава был крайне щепетилен.

Без хитростей в стиле Ганса не обходилось. Однажды мы с ним перли в общагу два портфеля бухла, он как-то притормозил и, протягивая мне свой портфель, деловито сказал: «Подержи, шнурок завяжу». Ну, я без всякой задней мысли, взял второй портфель и потихоньку потащил дальше, дожидаясь его. Он догнал и стал на ходу что-то мне рассказывать, очень увлекательно, лапшичку он умел навешивать на уши, поверьте. Я слушал, слушал и только потом смекнул: что-то не так, у меня два портфеля, у него ни одного. Некоторое время спустя снова так получилось, только тогда я понял, что со шнурком был просто трюк. Думаю, что этот трюк он проделывал не со мной одним. Он был чрезвычайно находчив, но я не обижался, это было бы глупо. Возможно, это была какая-то разновидность халявничества, которую я так не люблю, но Славка не был халявщиком, может быть, самую малость, зато всегда это происходило вертуозно и практически незаметно со стороны.

Раз уж вспомнили про эту бочку, то вот забавный случай. Когда ее подкатывали, не только курсанты бежали за пивом, весь окрестный люд мужского пола старался порезче работать копытами, так как через небольшой промежуток времени к бочонку выстраивалась гигантская очередь, кстати, почему-то в форме галактики или улитки. Видно, всем хотелось поближе находиться к любимой емкости, и поэтому хвост очереди как бы обвивал бочку по спирали. Наверно, с высоты птичьего полета вся эта разношерстная группа людей выглядела просто толпой. Но это неверно, каждый железно знал свое место, помнил несколько человек впереди, на всякий случай. Именно с того времени у меня появилась чрезвычайно полезная привычка запоминать в очередях впередистоящих, человека два или три, и дождаться, чтобы кто-нибудь занял за мной. В итоге это экономит много времени и нервов, поверьте.

Скидок никому не делали, студент, курсант или просто бичара. Так в советское время называли бомжей. Кратко и ясно – «бич». Все скромно стояли в очереди, несмотря на то, что у некоторых трубы горели зверски. Никому и в голову не приходило влезать без очереди. Вот эта людская черта в Союзе мне нравилась. Сейчас бы всплыла куча народу, с какими-нибудь депутатскими мандатами, мигалками, орденами, погонами или просто нахрапом, потому что их несколько, и они сильней, и начала бы без очереди прорываться к крану. Тогда я еще не знал, что однажды сам окажусь главным у подобного крана, как, впрочем, и Славка. Те, кто находились у этого пивного краника, считались полубогами. Их все на районе знали и уважали. Во-первых, они спасали народ от жажды, во-вторых, они зарабатывали кучу денег, по понятиям того времени. Но об этом я позже расскажу.

Так вот, было одно исключение. Впервые, когда я увидел эту картинку, был сильно удивлен. Стоим в этой закрученной очереди, уже совсем близко, вдруг какое-то тарахтенье, и прямиком к крану из толпы выдвигается зеленая морда «инвалидки». Инвалидкой называли маленький двухместный тарантас со складывающейся брезентовой крышей и двигателем от мотоцикла, отчего он звонко и глупо тарахтел. Их бесплатно выдавали инвалидам, помните, в том знаменитом фильме, когда такая же тачка мешала проезду, Бывалый поинтересовался: «Где этот чёртов инвалид?»

Народ послушно расступился, и рулевой оказался прямо возле крана. Позже я уже не удивлялся появлению этой тарантаски. Никто не возмущался, не пытался спорить по поводу прав очередности. У мужика, хозяина тачки, не было ног. Все, видимо, понимали, что это, как бы, такие железные тарахтящие ноги. В такие моменты замечал в Славкиных глазах немалую зависть: «Эх, мне бы такие ноги!» У инвалидки и «бэг», то есть багажник, покруче, вместилось бы гораздо больше банок. Мужик набирал пиво, отхлёбывал малость прямо из банки и уезжал восвояси. Кто такой? Где оставил свои ноги? До сих пор не знаю. Скорее всего, в какой нибудь из войн, которые Совдепия частенько вела втихомолку, не сообщая об этом народу. Всё тихо и спокойно было в стране. На вот тебе, парень, тачку, попей пивка, и всё будет хорошо. Сейчас Русское Радио без конца твердит, что всё будет хорошо, но только не уточняет, когда-же это будет, и у кого конкретно. А пока что всё очень хреново.