Илья Егоров - По ту сторону листа

– Слушай, ты либо будешь нормально работать, либо тебя вышвырнут из проекта, – возмущенно восклицал Майк.

– Вышвырнут? Да меня вышвырнули еще тогда, когда изнасиловали мой сценарий, изменив там каждую точку. Я вообще не знаю, что я тут делаю.

– В таком случае, вали отсюда и не мешай работать, – взбешенно воскликнул Майк, сам от себя не ожидая такой реакции.

Не моргая, он продолжал смотреть на Тома, ожидая, что же будет дальше. Жизнь на площадке остановилась, и все наблюдали уже за новой сценой, не киношной, а жизненной.

– Как пожелаешь, – это были единственные слова, которые сказал Том перед тем как уйти со студии.

Майк же продолжал смотреть ему вслед, надеясь услышать что-то более внятное.

Быстро сев в машину, Том направился в город, он не знал, куда едет и зачем. Он просто ехал вперед, осмысливая произошедшее. Спустя несколько минут Том вышел в центре Нью-Йорка. Бросив машину, он отправился гулять по улицам, наблюдая за людьми, людьми, которые куда-то спешили, у каждого из которых были свои мысли, свои проблемы. Все они быстрым шагом шли куда-то, не обращая внимания друг на друга. Казалось, что каждый из них был где-то в своем маленьком мире, где никого не было кроме них самих.

Перед Томом открывалась картина, которая ярко характеризовала сущность нынешнего общества. Рядом со стеной одного из магазинов сидел бродяга лет 50 – 60, держа в руке стаканчик для мелочи, но он был пуст. Все равнодушно проходили мимо, всем было просто плевать на бродягу. Как будто это был элемент декора, мусор. Бросив пару монет в стаканчик нищему, Том продолжил идти вперед. Он чувствовал одиночество, одиночество души, которое пугало его. Он думал о том, что все сознательное общество превратилось в роботов. Даже железный дровосек из сказки Лаймена Фрэнка Баума, у которого не было сердца, был куда более человечен, чем все эти люди.

Том еще долго гулял по людному центру Нью-Йорка, наблюдая за различными сценами из повседневной жизни горожан.

День сменялся вечером, и, чтобы успокоиться, Том выбрал ближайший клуб, где планировал напиться и забыть о сегодняшнем дне.

Войдя в клуб, он сразу направился к барной стойке, где, как обычно, заказал стакан дорого коньяка. Он наблюдал за молодыми парнями и девушками, которые, забыв обо всем, веселились, отдавшись всем страстям. Это была колыбель греха, где алкоголь тек ручьем, а секс был главным блюдом этой кухни. Где секс перестал быть чем-то интимным и личным, проявлением любви двух сердец. Здесь он превращался в обыденность и переставал быть запретным плодом, он становился неотъемлемой частью этого места.

– Ты в норме? – тихим голосом обратилась к Тому молодая девушка.

– Да, а разве должно быть иначе?

– Ты сидишь здесь уже минут 20 и просто наблюдаешь за всеми.

– Разве в этом есть что-то странное? Другой вопрос, почему тебя это так волнует, или это твой способ знакомиться? – в ответ улыбнулся Том.

– Может и так… Не хочешь выпить?

– Это должен предлагать я, но если ты настаиваешь…

Том продолжал сидеть у барной стойки и опустошать один стакан за другим в компании новой знакомой, делая вид, что слушает ее болтовню.

– Может, проедем ко мне? – игриво предложила спутница, будучи в та кой мере опьянения, что готова была переспать с первым же встречным. Том, ничего не ответив, кивнул головой, направляясь вместе со своей спутницей к выходу…

Следующим утром Том спешно покинул квартиру случайной знакомой и с больной головой отправился к себе.

По пути он заглянул в свое любимое кафе, в котором обычно завтракал. Это было небольшое кафе на окраине Нью-Йорка, и там еще не исчез дух романтики: часто можно было встретить молодые пары, что на самом деле и привлекало Тома. Когда он видел эти пары, он видел совершенно других людей, истинных людей, которые отличались от тех, что он видел в центре Нью-Йорка. Он всегда выбирал столик, сидя за которым можно было наблюдать за влюбленными. Он видел другую картину. Он видел две счастливые души, которые смотрели друг другу в глаза и понимали друг друга без слов. Искренность – вот что отличало их от других. Они могли сказать друг другу все. Он видел людей, которых не поглотила привычная и превратившаяся в норму ненависть друг к другу. Даже солнце в этом месте было другое, оно не было холодным, оно было другим. Только это место давало Тому надежду. Он видел здесь истинных людей, не скрывавшихся за своим положением в обществе, людей, которые сняли маски безразличия.

На этой позитивной ноте он отправился домой. В пути ему позвонил Майк.

– Да?

– Ты, надеюсь, не обиделся за вчерашнее? – неуверенно спросил Майк.

– А надо было?

–

Думаю да, я был слишком груб, – извиняющимся тоном проговорил Майк.

– Ладно, забудь. А теперь дай мне спокойно добраться до дома, да, кстати, как прошли съемки?

– Я два часа слушал нытье Тони про то, что без тебя он не может понять, как ему правильно сыграть своего героя. Завтра они снимают новую сцену, было бы неплохо, если бы ты все же заглянул на съемочную площадку.

– Эх,…если я и приду, то только из-за нашей дружбы, – неохотно согласился Том.

– Мне этого достаточно, ладно, позже увидимся.

Томас не любил находиться дома, там он чувствовал еще большее одиночество. Безликие стены угнетали его, большая квартира была слишком большой для него одного. Единственным спасением было то, что он приходил и садился за свое рабочее место и писал, писал так долго, сколько мог, не обращая внимания на время. Том думал, что лучшее произведение в его жизни уже написано и больше он уже не напишет, он находил утешение в алкоголе, который давал ему возможность забыться. Он как будто менял старый черно-белый фильм на новый, яркий и радостный, на комедию, где были только радость и смех.

Весь оставшийся день Том просто лежал на диване и смотрел в потолок, думая обо всем. Он размышлял о будущем и не видел в нем себя. Он пролежал так до вечера, пока не заснул с пустой бутылкой виски в руке…

На следующий день Тома разбудил громкий стук в дверь. Еле поднявшись с дивана, он заставил себя подойти и открыть дверь. Это был Майк, который был явно чем-то возбужден, не спрашивая разрешения войти, он резко переступил через порог.

– Есть причина, по который ты не даешь мне выспаться, врываясь, как угорелый? – сонным голосом спросил Том.

– Угадай, кто хочет, чтобы ты снялся в рекламе твоего нового фильма?

– Ты даже представить себе не можешь, насколько мне все равно. Я просто хочу спокойно поспать в своей гребаной квартире.