Никита Григорьев - Судьба зечки. А ведь всё могло быть совсем по-другому… Но, видно, не судьба…

– Нельзя ещё, потерпи немного, хотя бы с неделю… – им вообще не воспринималась.

Видя, что от его приставаний ей всё равно не отвертеться, нехотя, она впервые в жизни должна была заняться любовью не традиционным способом. Екатерина опустилась на колени и послушно раскрыла рот. Практически оральным сексом занимался только он. Она же только послушно работала губами, с нетерпением ожидая конца… Конец у Петра наступил быстро и издавая душераздирающие вопли он выпрыснул всё своё содержимое в её рот. Попавшая жидкость была … … … и неприятная на вкус. Возможно потому, что Екатерина знала, что это такое, она так и не смогла её проглотить. Устало поднявшись с колен, она шатающейся походкой, словно пьяная, направилась в ванную. С отвращением выплюнув содержимое рта в раковину, она собралась почистить зубы, но её тут же вырвало… Рвота была ужасной… Она испытала такое ощущение будто бы все её внутренности выворачиваются на изнанку. Полностью обессилив, она опустилась на пол и тут же, возле унитаза, провалилась куда-то в кромешную тьму. Екатерина не понимала, спала она или пребывала в глубоком обмороке, но очнулась от того, что кто-то тормошил её. Медленно раскрыв глаза, увидала своего Петра. Выражение его лица было недовольным и злым:

– Поднимайся, сука. Иди в спальню. Ребёнок плачет.

Потом продолжил:

– Если бы знал, что ты такая бездарь в постели, никогда б не женился. Даже отсосать толком не умеешь… Ну ничего, с сегодняшнего дня будешь заниматься этим регулярно, пока не научишься…

Всхлипнув, Екатерина попыталась встать. С первого раза ей это не удалось. Со второй попытки, она встала на колени, потом поднялась с них на ноги и, рыдая, направилась в спальню. Сынишка кричал вовсю. Но найдя маленьким ртом материнскую грудь, жадно заработал губами и успокоился. Наблюдая, как малыш сосёт её грудь, она грустно про себя подумала:

– Вот как бывает в жизни. Родятся эти мужики – жадно сосут нашу грудь, а вырастут – заставляют нас сосать их…

В это время она услышала, как громко хлопнула входная дверь квартиры и поняла, что муж ушёл развлекаться со своими друзьями да и не только с ними…

Отношение Петра к ней, и без того желавшее лучшего, с каждым днём ухудшалось. Его отец ушёл на пенсию и помогать им, как раньше, родители мужа не могли. Со временем Екатерина почувствовала нехватку средств на существование. Тот мизер, который государство выделяло молодой матери по уходу за ребёнком до достижения им трёх лет, не хватало даже на самое необходимое для сына. А нужно было сытно кормить мужа. Выделять ему «карманные» деньги на «личные» расходы… Она занимала деньги у всех, кто давал: бывших однокурсниц, соседей, родственников и друзей. Так как одалживала небольшие сумы, то уже не помнила у кого сколько брала. Хорошо ещё, что свёкр оплатил квартиру на год вперёд. Но это не спасало да и не могло спасти ситуацию… Тогда она стала записываться в продмаге. Но когда в конце месяца не смогла полностью заплатить, продавец наотрез отказалась давать продукты. Нищета уже не стучалась, а ломилась в их дверь. Екатерина отказывала себе во всём, даже в самых необходимых предметах для женщины. Она бы ещё долго терпела всё это, но терпеть постоянный плач голодного ребёнка, мать не могла. И тогда ей в голову пришло решение, просто взять в гастрономе кое – что из еды и не расплатиться. На языке закона это называлось «кража», но Екатерина наивно себя успокаивала, что она не ворует, а просто берёт необходимое.

Войдя в помещение, она с самого начала привлекла к себе внимание продавщиц тем, что постоянно оглядывалась и пару раз, не доходя несколько метров к кассе, возвращалась назад. Когда женщина всё же решилась прошмыгнуть мимо, шустрая девушка – практикантка направила её к кассе. Екатерине ничего не оставалось, как поставить корзину у кассы. Молоденькая кассирша начала перекладывать продукты в пустую корзину по другую сторону, считая сумму набранных товаров. И хотя две бутылки пастеризованного молока, буханка хлеба, килограмм сахара и килограмм крупы стоили меньше десяти советских рублей, Екатерина, оглядываясь, сделала вид, что ищет кошелёк, которого у неё, естественно, не было. Сзади её торопили нетерпеливые покупатели, а кассирша пристально посмотрев на неё подозрительным взглядом, не выдержала и проговорила:

– Уходи, а то милицию позову…

Екатерина, молча опустив голову, направилась к выходу. Она спиной чувствовала презрительные и осуждающие взгляды персонала и покупателей гастронома. Шаги её ускорялись и, сбежав по ступенькам на улицу, она остановилась чтобы отдышаться. В глазах потемнело, в ушах звенело, ей было очень стыдно и противно за свой поступок. Она прекрасно понимала, что это начало её падения, как женщины, как человека… потому что она, хоть и неудачно, но сделала тот роковой шаг, который отделяет людей павших от нормальной жизни. И если сегодня Господь Бог миловал её и уберёг, то завтра или послезавтра случится то, что должно произойти…

Однажды, делая уборку в квартире, Екатерина обратила внимание на приоткрытую дверцу антресолей в прихожей. Взяв стул для того что бы её закрыть, она заглянула внутрь и к своему ужасу обнаружила, что там нет их зимних меховых шапок, а также исчезли два новеньких комплектов постельного белья и одеяло. Почуяв неладное, заглянула и в шкаф, который находился в спальне. Подарков свёкра – своего зимнего пальто и новых зимних сапог, не было. Она отчаянно заметалась по комнате…

В этот момент щёлкнул замок входной двери и вошедший муж, искоса глянув на неё, недовольно бросил:

– Ты что такая растроенная, как будто атомная война началась?

Не дожидаясь ответа, довольный своей удачной по его мнению шуткой, направился в ванную. Через несколько минут он вышел из неё чисто побритый, пахнущий её же женскими духами «Красная Москва». Молча надел свежую рубашку и начал что-то искать в комнатах. Екатерина без слов наблюдала за ним. Осмотрев содержимое шкафа и комода, Пётр подошёл к серванту. Выбор его упал на чайный сервиз на двенадцать персон, который его отец привёз им в подарок из туристической поездки в Чехословакию.

– А ну – кА, протри пыль и красиво упакуй мне его, – приказным тоном сказал Екатерине.

И на её несмелый вопрос:

– Зачем?

Продолжил:

– Сегодня у подруги моего друга день рождения, неудобно идти в гости с пустыми руками.

Екатерина поняла, что протестовать бесполезно и, роняя слёзы, выполнила его требование. Взяв упакованный сервиз и не обронив ни слова, Петр вышел. Громко хлопнула за ним входная дверь, послышались быстрые шаги по лестнице и, удаляясь, затихли.

Она сидела опустошенная на диване. К горлу подкатывался сдавленный комок рыданий и отречённости. В этот момент из этого состояния её вывел плач проснувшегося сынишки. Его растущий организм ещё не понимал всех сложностей жизни и требовал только одного – пищи… Ради благополучия этого кричащего и, такого родного ей комочка, она была готова на всё, на любой подвиг и… на любое преступление…