Татьяна Шевченко - Жизни и реальности Сальваторе

– А у нас тоже было, – сказал вдруг коллега по фамилии Ковальски. – Но… мы зафиксировали присутствие третьего сознания и тут же вышли. Но после повторного входа он не возник и мы подумали, что это баг.

Потом они с Матео вернулись в кабинет. Там Игла и Закройщик всё так же осторожно собирали арку. Игла бранил подручного:

– Ты же… видишь, что она в ту сторону не складывается! Какого… ты её ломаешь? Покрути… вот!

Заметив, что зашли Мастер и Матео, он оторвался от своего занятия и спросил:

– Нашли?

– Нет, – Матео плюхнулся на пол, прислонившись спиной к столу, на котором лежал мертвец.

– Почему не вызвали службы? – спросил Мастер.

– А что мы? Мы вас ждали.

– Вызывай, – обратился Мастер к Закройщику, и тот, с явным облегчением оставив технику, бросился наружу. Игла пробормотал ему вслед что-то явно нелестное и вернулся к сбору.

Дело пошло быстрее. Матео, не выносивший тишины, заговорил:

– Такое ощущение, что этот тио хотел помешать Нуэстро. А? Как думаете?

– Вечно ты со своими идеями, – огрызнулся Игла.

– Ты мне тут не зубоскаль, тио. Я могу тебе так устроить, что вылетишь с работы жопой вперёд.

– Да ты всё можешь, не сомневаюсь. Может, это ты был? – спросил Игла, указывая почему-то на монитор. Взгляд его сощуренных глаз нацелился на Матео.

Мастер усмехнулся.

– Я? Я с вами был всё это время. А нынешние технологии не позволяют покидать физическое тело при контакте. Тио, ты что, идиот?

Игла потупился и продолжил деятельность по сборке машины.

Идти домой Мастеру не хотелось. Они с Матео взяли себе в забегаловке такос и устроились на парапете над рекой. Напившееся крови багровое солнце всё ещё садилось, краешком выглядывая из-за крыш. Окна верхних этажей домов, причудливо украшенных лепниной и почерневшими от времени скульптурами, светились алым. По противоположной улице полз когда-то блестящий металлический, а теперь порыжевший от ржавчины червяк-мусороуборщик. Занимал он добрую часть проезжей части, и паромашинам приходилось объезжать его по тротуару. Иногда он останавливался, издавал утробный звук, напоминавший вопль последнего динозавра, и выбрасывал через заднюю часть аккуратный свёрток размером с приличную клумбу. Вот и сейчас он остановился и ухнул; на верхнем этаже появилась бабка, вылила на червя помои и гордо удалилась.

Мастер усмехнулся. В последний момент он заметил, что начинка такос собирается оставить след на истории его красной куртки, и отвёл руку вперёд.

Бульк!

Металлически блестевшие рыбы поднялись к поверхности. Вода на миг вскипела.

Рядом послышалась ругань. Это Матео уже успел заляпать своё пальто, и теперь возмущался поварами, которые «плохо» делают «неправильный такос».

– Зато это можно есть, – не согласился Мастер.

Матео выдал новую порцию ругани и замолчал, лишь когда над ними полетел чёрно-рубиновый от солнца дирижабль. Медленно, как червяк-мусороуборщик – но в обратную сторону.

– Кто-то догадался, – сказал наконец Мастер. Матео, пытавшийся пальцами отскрести соус от ткани, покосился на него.

– А, ты о этих? Они учёные, Нуэстро. Им присуще любопытство.

– Я надеялся, что они не осмелятся.

– И зря. Ты ж сам говорил, что им интересно всё препарировать. Вот, пожалста.

– Это тонкий прибор. Они должны были бояться его сломать.

– Так и сломали! Может быть. А потом смотрят: работает! И думают: что же такого там можно улучшить, до чего великий Нуэстро не додумался?

– Вот дьявол, – Мастер кинул рыбам ещё кусочек такос.

– Задница дьявола.

Мастер не улыбнулся.

– Нуэстро, раз они всё равно скоро всё узнают, может, ну всю эту канитель с арками? Может, как в старые времена – на своих двоих по чужим сознаниям, а? – Матео подмигнул. – От техники это ж совсем не зависит. А эти брёвна пусть попробуют за тобой угнаться… если смогут, хе-хе.

– Не могу. Приборы нужны для подстраховки, чтобы не нанести вред сознанию пациента. Чтобы не сжечь его случайно. Это тебе не души мёртвых, налево-направо по ним гулять.

– А то ты не умеешь не сжечь.

Мастер отломил ещё кусок такос и кинул в рыб.

– Эти твои приборы, Нуэстро, можно улучшить так, чтобы без тела шастать по сознаниям. И ты это знаешь. Нет, чтобы воспользоваться самому…

– Потому я и отбираю специалистов, – Мастер швырнул в воду ещё кусок. Одна из рыб вырвалась из воды и схватила подачку на лету.

– Не очень-то хорошо отбираешь, если так вышло.

– Учитель тоже ошибался! – рявкнул Мастер и отвернулся к воде. Затем отломил кусок лепёшки и кинул в рыб.

Вода снова вскипела. Одну из рыб носами подняли над водой.

– Извини, – после паузы произнёс Матео. – Не мне об этом… судить. Хочешь такос? Ты свой скормил почти весь.

– Я знаю, что это не мог быть ты.

– Поверь! Я тоже знаю, что это не мог бы быть я, – скривился Матео. – Так что с такос? Учти, я столь выгодными предложениями не разбрасываюсь…

Я выхожу в гиперпространство.

Всё тело сжимает, словно я протискиваюсь в тоннель. Одновременно с этим существует ощущение, будто бесчисленные руки в отверстиях тоннеля тянут меня в разные стороны, желая разорвать, распылить, загасить теплющуюся внутри меня жизнь…

Но поскольку я не останавливаюсь, они могут лишь мимолётно щипать меня за поверхность тела.

Солнце становится огромным сиреневым фонарём, светящим откуда-то сверху. Звёзды снежинками бросаются в лицо и остывают на губах – я знаю, что мне это только кажется, что это иллюзия, а я не могу чувствовать никаких снежинок, и звёзды не тают, но вот они – на лице, летят в глаза, остаются позади, заметая Вселенную, и весь полёт – это поход сквозь метель, сквозь лёд и ад Данте, и все дома чужие, кроме того, что остаётся за спиной, в снеге…

Тусклый фиолетовый свет. «Аварийная ситуация».

Ну, этого следовало ожидать. Ну-ка, что у нас?

Конечно. Износ межпространственного преобразователя. Как прозаично. На техника с лиловой рожей, который меня досматривал, следовало бы уронить что-нибудь с верхней полки грузового отсека. Таких техников, что по натуре сухопутные крысы, нужно списывать с работы сразу по окончанию колледжа. Что они понимают в космосе? Они его боятся. Едва нога такого индивида ступает на звездолёт, как он весь покрывается мурашками и изморозью. Он думает только о том, как бы поскорее осмотреть всё и удрать, поджав хвост, чтобы случайно не оказаться в космосе. А может, и стоило бы прихватить. Сразу бы проникся уважением к чужой работе.

Как бы я ни негодовал, следует выходить из гиперпространства и дальше – на двигателе. Благо, недалеко: большую часть пути я всё же успел пройти.

Я вычислил наиболее безопасную точку и вышел. Конечно, из-за того, что межпространственник барахлил, я вышел не совсем там, где нужно. Точнее, совсем не там.