Антон Ерхов - Горизонт

Витрина вдруг вспыхнула, стала ярким слепящим полотном – посмотришь на него секунду-другую, и перед глазами затанцуют красные пятна. Солнце отражалось везде, где только могло – в окнах, лужах, свежей краске на лавочках, в дорожных знаках, автомобильных бамперах и фарах.

Мужчина прикрыл глаза ладонью и отвернулся от киоска.

Подъехал троллейбус – бело-синий, с надписью «Samsung». Третий маршрут, «Вокзал – Песчаная». Остановился, открыл двери. Никто не вошёл, никто не вышел. Водитель досчитал до пяти, десяти, пятнадцати, двадцати – «Осторожно, двери закрываются» – и поехал дальше.

Мужчина спрятал бумажник, накинул на плечо сумку и двинул к подземному переходу – туда же, куда минуту назад проковыляла та женщина: случайная попутчица, случайная «соседка».

Переход изменился за последние месяцы – ещё недавно он был заброшенным и неопрятным: серость, слякоть, пустота. А если и не пустой, то с совсем неприятной публикой – алкашня да гопота или, как альтернатива, лохматый гитарист, очень быстро – бросаем мелочь в чехол – напивавшийся до состояния той самой алкашни-гопоты. Теперь же – плитка (шахматные комбинации: серо-белая и серо-красная), чистота – пусть и не идеальная, но мочой не пахло – и магазинчики: книжный, пирожковая, ювелирка… Если что и напоминало про старый переход, так это освещение – тусклые задыхающиеся лампы.

Поднявшись на поверхность, мужчина вынул из кармана маленький блокнотный листик. Бледные клетки, текстик чёрной пастой. То ли новая инструкция, то ли подтверждение-напоминание. Дом 141, там, где был магазин «Пионер», первый подъезд, код 385, третий этаж, квартира 7.

…мимо тыла «Интуриста» – входа в гостиницу артистов цирка; мимо витрин с хайфаем и хайэндом, мимо клумб перед магазином, к сто сорок первому дому, утопленному – окна на проспект, – задвинутому чуть вглубь…

Мужчина обошёл дом. Своды-каркасы с сухой виноградной лозой нависали над лавочками, чуть дальше были чёрные пластиковые мусорные баки, за ними – площадка с каруселью, турниками и лесенками. А фоном – другие дома: параллельно, перпендикулярно.

Мужчина ввёл код, поднялся на третий этаж и позвонил в дверь. Ему открыл невысокий крепыш лет сорока. Широкие плечи, большущие кулаки, вечная боксёрская стойка, – из той породы людей, которые «чуть что – сразу в дыню».

– Заходите, – сказал хозяин. Немного натянуто: «заходи» он произнёс бы куда естественней, но что поделаешь – издержки бизнеса.

Прихожая ничем не пахла. И не то чтобы не благоухала или, наоборот, не воняла – в квартире запахи отсутствовали как явление, будто бы каждый вошедший лишался обоняния. Ни обувных кремов-гуталинов, ни какой-нибудь антимольной лаванды, ни кухонных варок-жарок. Не говоря уж про другие запахи – жизни, уюта.

– Можно паспорт? – попросил хозяин и тут же добавил: – Ваш.

Мужчина кивнул. Вынул из внутреннего кармана пальто синенькую книжицу, протянул крепышу. Вопрос доверия, момент идентификации: собаки нюхают друг друга под хвостом – люди смотрят в глаза или просят паспорт.

Всё вокруг казалось нежилым. Словно обстановку создали пять минут назад – быстро, следуя каким-то правилам, расставили мебель, раскатали ковры, приколотили вешалку в прихожей, повесили зеркало… Так и должно быть: никаких напоминаний о прежних жильцах, всё твоё – пусть и не надолго – без вопросов, без прошлого и будущего.

– Го-ри-зонт, – прочитал по слогам хозяин. – Интересная фамилия.

Он вписал паспортные данные в блокнот и вернул документ.

– Ну, не буду мешать, – сказал крепыш. – Двое суток – триста гривен. Горячая вода, – он показал рукой на дверь в ванную, – всё есть. Полотенца на кровати, постельное бельё новое… Разберётесь.

Когда хозяин ушёл, Горизонт занялся осмотром квартиры. Никаких сюрпризов – он увидел то же, что и в любой другой «недорогой посуточной»: двойную кровать с громоздкими быльцами, журнальный столик, два кресла. На лакированной тумбе – телевизор «Электрон» со снятой крышкой, той, что под ручками громкости и яркости: красные регуляторы подстройки каналов. Над телевизором – штампованный пейзаж в рамке. В тумбе наверняка презервативы и парафиновые свечки-таблетки. По крайней мере, в других квартирах было именно так.

Совмещённый санузел, дверь в который с ручкой, но без замка. На кухне – мягкий уголок, навесные шкафчики, невысокий холодильник советских времён.

Вот и всё – привычно и аскетично. Как «пустой гарнир», как рис без ничего. Хочешь нормальное второе – добавь отбивную или котлеты, или хотя бы полей подливкой. Брось свитер на кровать, книгу или пачку сигарет на столик, выложи в ванной бритву и зубную щётку – и квартира-гарнир станет «узнаваемо твоей».

Горизонт открыл сумку. Вынул рубашку в фабричной упаковке, носки с этикетками, картонную коробочку с трусами (сложил всё на кресле), достал барсетку – пухленькую, забитую до отказа; затем выставил на пол одну за одной шесть банок сгущёнки. Классических, четырёхсотграммовых, которые узнаешь и с десяти шагов. Он выстроил из банок две трёхэтажные башенки, ловко подхватил их двумя руками и вышел в кухню, открыл ногой холодильник и – опля – закинул сгущёнку на верхнюю полку. Банки плюхнулись на решётку, постукались друг о друга и стихли.

Закрывая дверцу, Горизонт заметил деньги в «аптечном бардачке». Вроде просто цветные бумажки, но почему-то сразу было понятно, что это – дензнаки. Горизонт отодвинул рифлёную заслонку и вынул три зелёные купюры. Шестьдесят гривен, три по двадцать, «три франка». Он покрутил деньги, посмотрел их на свет, словно проверяя подлинность, и положил обратно.

Тох, я сучка.

Горизонт высыпал всё, что оставалось в дорожной сумке, на кровать. Дребедень, иначе и не скажешь: старые потрёпанные журналы, какие-то удостоверения, фотографии, письма, брелоки, ручные часы. Товар низшей касты коммерсантов – что нашли на чердаке, тем и торгуем.

С обложки «Mädchen Elli» смотрела девочка в национальном костюме.

Присев на край кровати, Горизонт принялся рыться в вещах. Взял – отложил, взял – бросил, пока не остановился на открытке. С одной стороны – красная звезда с серпом и молотом, цветы, фейерверки; с другой – поздравление синими чернилами:

Здравствуйте, дорогие Саша! Катя! Володенька!

Поздравляем вас с праздником! Желаем вам крепкого здоровья, счастья и благополучия во всём! Как вам живётся на новом месте? Как Володе новая школа? Собираетесь ли к нам летом?

Наталья Михайловна и Виктор Константинович.

Горизонт посмотрел на текст, будто желая увидеть что-нибудь ещё, что-нибудь между строк. Пристально, чуть прищурившись.

Яркие солнечные квадраты на ковре, просыпающаяся комната (днём, а тем более вечером, что ни говори, и кресла, и столик, и телевизор выглядят куда более бодрыми) и мужчина, читающий весточку из дома. Или, наоборот, весточку домой откуда-то с края земли.