Дмитрий Ефремов - Таёжная повесть

Мишка взял колып в ладонь. На двух его половинках, как на ладошках, были отливами выдавлены ребристые полусферы сразу для двух калибров. Соединив их, внутри получался объёмный шарик, даже два, куда по каналам заливался свинец. В итоге получалась круглая пуля, которую местные почему-то называли жакан.

– Це дело! Теперь можно и на охоту.

У Мишки поднялось настроение. О сахаре он уже и думать забыл. Снег продолжал потихоньку покрывать землю. Долго ему не пролежать. Ноябрьские ветры выдували все начисто, оставляя твердую, как бетон, землю черной и голой. Но пока снег лежал, природа превращалась в лесную сказку. На снегу читались следы самых разных ее обитателей. В такие минуты жизнь казалась не такой уж и плохой.

В доме было уже светло и прохладно с ночи. Отраженный от снега свет играл на прокопченных стенах. Надо было начинать день. Мишка резко вскочил и вышел на воздух. В голове шумело от вчерашней самогонки. Он уже забыл, сколько раз зарекался не пить эту гадость. Но в компании с Сухорятами, шебутными и добродушными мужиками из Столбового, отказываться от выпивки было бесполезно. Затылок трещал по швам. Мишка прищурился от яркого света. По свежему снегу бегал Куцый, таская в зубах порванный тапок своего хозяина.

– Куцый! – притопнул на него Мишка. – Ну-ка, дай сюда! Брось, тебе говорят!

Щенок беспечно посмотрел на хозяина и, бросив свою игрушку, зарычал, задрав кверху антенну своего короткого хвоста.

– Эх ты, ошибка природы. – Мишка смачно зевнул и потянулся.

Пес уже крутился у ног хозяина, забыв про свою забаву.

– Что? Жрать, наверное, хочешь? Обойдешься, хватит с тебя вчерашнего.

Щенок преданно смотрел на хозяина, повиливая обрубком.

– Ну, ладно, пойдем, посмотрим, что у нас осталось из жратвы.

Щенок остановился у двери, не решаясь переступить через порог, не один раз получив за это тем же тапком.

– Правильно, Куцый. Собакам в дом нельзя, – степенно разговаривал с щенком Мишка. Он открыл бачок из-под меда, где хранил продукты. На дне лежали две банки тушенки и борща.

– Так. Что у нас имеется, – он взял одну из банок и стал читать вслух. – Изготовлено в Семипалатинске.

Он рассмеялся.

– Хорошо жить стали. Борщ «Чернобыльский». Тушенка вообще черт знает откуда. Так мы с тобой, паря, и до весны не дотянем. – Он захлопнул бачок и поставил обе банки на плиту. Щенок продолжал следить за хозяином с крыльца в открытую дверь.

– Ну что, Куцый, плохи наши дела. Обнищали.

Щенок брякнулся на спину и стал выкусывать в шубе блох.

Мишка тихо рассмеялся.

– Что же ты, сукин сын, вчера Сухоренка укусил? Так и врагов недолго заиметь.

В душе Мишке понравилось, как Куцый охранял свою посудину от захмелевших братьев.

Пес преданно лег у ног хозяина, положил свою беспородную морду на сапог и вздохнул, как человек. Мишка потрепал щенка за ухо и, взяв за шиворот, поднял перед собой. Он посмотрел Куцему в глаза. Щенок висел спокойно, лишь озираясь по сторонам и думая, куда бы смыться.

– Хороший из тебя охотник выйдет, если не задавят или не съедят такие, как дядя Тыква.

Мишка попробовал позлить щенка, отщипывая из шкуры старую вылинявшую шерсть. Даже в таком неудобном положении Куцый задрал верхнюю губу и показал тонкие, как шилья, белые зубы. Мишка рассмеялся и легонько бросил щенка на снег, так чтобы тот приземлился на лапы. Едва Куцый почуял почву под собой, он с ходу кинулся в атаку и вцепился зубами в голенище, возвращая тем самым обиду.

– Пойдем, Куцый, попьем холодненькой водички.

Услышав обращение в свой адрес, щенок отпустил сапог и завилял обрубком. Гордо задрав морду, он побежал впереди хозяина в сторону родника.

Насладившись водой, Михаил спустился к речке. Столбовка, изрядно обмелевшая, и почерневшая на фоне белого снега, тихо проносилась мимо.

– Вот и зима.

Он скинул сапоги и без раздумья полез в ледяную воду, чтобы вытащить «морду».

Вытянув из воды ловушку, он грязно выругался и сплюнул. В корзине трепыхался мелкий хариус и несколько гольянов.

«Скорее всего, рыба нашла лазейку», – подумал Мишка. Под ногами уже увивался Вася, маленький черный котенок с белым пятнышком на груди. Увидев рыбу, Васька заорал с подобающей ему кошачьей страстью.

– Не ори! И без тебя тошно! Всё тебе! – рявкнул на него Мишка и вытряхнул из «морды» улов. Без болотников в ледяной воде делать было нечего. Сапоги были, да сплыли. Кто-то не побрезговал и прихватил их, когда Мишка отъезжал в Никольское за продуктами.

Он забросил «морду» в кусты и ополоснул лицо. Потом прямо с берега наклонился и сунул голову в стремнину. В одну секунду там что-то затрещало и защелкало. Ему показалось, что глаза сейчас выскочат из своих орбит. Он выскочил и заорал, тряся головой, напугав до ужаса Васю.

От процедуры остатки ночи улетучились в одно мгновенье. Ему не раз приходилось раньше пользоваться этим способом. Уроки в школе – дело серьезное, действовало безотказно, но студёная вода таёжной речки действовала по-особому.

На Серпуховку часто захаживали гости. Разные. Половину Мишка и близко к пасеке не подпустил бы. Но закон тайги не им был придуман. Когда он вошёл в дом, за столом сидел незнакомый ему человек. Мужик смотрел невинными глазами на Мишку и перебирал пальцами по столу. От неожиданности Михаил растерялся и опустил руки.

– Здравствуйте, вас, кажется, Михаилом зовут, – мягко произнёс гость. Рука его немного дёрнулась. – Вы извините, что я вот так. Дом открыт, а хозяина нет.

– Можно и на ты, – вяло произнёс Мишка и развёл руки. Ему совсем не хотелось иметь дело с незнакомыми людьми и тем более здороваться за руку. Он неловко прошёл к кровати, словно не хотел наследить в собственном доме, и принялся кромсать кусок сыромятной кожи под уздечку. Наступила неловкая пауза.

– Каким ветром в наши края? – между делом спросил Михаил, не глядя на незнакомца. Выяснять его имя у него не было никакого желания, но сказать для приличия несколько слов было нужно.

– Да… Знаете ли, проходил мимо. Почему же не зайти. Мы же всё-таки люди.

Мишка посмеялся про себя и почесал макушку.

– Пасека на отшибе. Здесь гости не часто.

– Ну, вот… – В голосе незнакомца улавливалась некая интеллигентность, не нарочитая, а внутренняя. Это никак не вязалось с его обличьем. На нём было старое суконное пальто чёрного цвета, к тому же коротко обрезанное. На столе лежала его фетровая шляпа столетней давности. У Мишки не было сомнения в том, кто был его гость и что он забыл в его дыре. Это был самый обычный бродяга. Бомж с претензией на интеллигентное прошлое. Об этом говорили небольшая бородёнка и такие же аккуратные усы. Для города это явление было бы обычным. Но для деревни… он никак не вписывался в общий ряд местных бродяг, одетых в поношенные робы.