Андрей Жеребнёв - Пожар Латинского проспекта. Часть 2

Там, кстати, и «Остмарк» крепкое было дешевле всего.

Нет, но всё-таки – какова! Приходит с одним, пируэтит с другим, третий ей локотки жмёт, неизвестно что на ушко нашёптывая!

По числу приволокнувших в этот вечер за партнёршей пришёлся и «Остмарк» – три бутылки. Домой я малость припоздал.

– Шлюха!.. Голимая шлюха! – в сердцах бросал я с порога комнаты.

– Заметьте, – удивлённо обернулась Татьяна, – не я это сказала.

Внутри всё тлело: шлюха! Это – с одним, то – с другим, третье – с третьим!..

То с одним, то с другим, то с третьим!.. А ты – ей туфли покупай!

– Послушай, Алексей, может, ты действительно многого требуешь.

– Да, Танечка, конечно!..

– Ну, ходишь ты, вместе с ней, на танцы – ну будь счастлив уже и тем…

– Да-да, Тань, я и счастлив!..

– Ведь тебе там так нравится – это же видно! – так тебе на пользу, ты так здорово изменился – даже внешне!

– Да, Таня, я и хотел тебе сказать!..

– Так будь ей благодарен уже и за то, что она тебе составляет пару…

– Так я и благодарен ей, благодарен!..

– Она ведь тебя ничем не обидела – даже наоборот! Она ведёт себя очень, по отношению к тебе, корректно. Ведь она, разобраться, тебе ничего не должна…

– Тань, ну о чём ты говоришь – конечно, нет! Я и сам хотел тебе позвонить – извиниться за вчерашнее: это я сдуру, да не подумавши, ляпнул! Прости: больше не повторится! Конечно, я очень благодарен и ей, и тебе, что такой мир для меня открыли! Не переживай, не волнуйся – всё хорошо! Минутная то была слабость… Очень тебя люблю, до вечера!

– Ты вернёшься?

– Обязательно!

Искренне каясь пред святой своей женой, я извертелся по ходу этого телефонного разговора на сиденье автобуса – пригородного, опять, сообщения.

Присядьте, чтоб не упасть, и вы: я ехал к Вадиму !

А что? Был камин – была работа: само по себе хорошо! У человека, который ждал именно меня, – ещё лучше! Он даже подпрыгнул от радости, заслышав Джона по телефону.

– Не за что, – снисходительно скривив губы, отвечал на его благодарность в конце разговора тот.

Вадим поблагодарил! Когда – пусть Слава с Джоном скажут, а Адиль, со «строителем чёрным» подтвердят! – когда такое было, да и было ли, как говорится, вообще?!

Значит, действительно позарез ему печник сейчас был нужен.

– А сколько ты ему за камин зарядил? – осведомился Женя.

– Двадцатку.

– Мало! – досадливо цокнув, покачал головой практичный Джон.

– Да нормально, Женёк, он же хочет простенький, из красного кирпича – под расшивку: за неделю сделаю – легко! Треть, как обещал, ваша!

– Да брось ты! – отмахнулся Слава, Женя же в сомнении промолчал.

– Не-не, мужики, уговор дороже денег! Я же сам обозначил! Прикинь, Джон, если бы каждый из твоих работников тебе по шесть тысяч рублей в неделю приносил!

– Столько каминов не хватит, – хмыкнул Джон.

– Но здесь-то я вам – абсолютно без толку! Я просто ворую ваши деньги – да! Так что поехал я в забытый богом этот городок, по-быстрому там забабахаю, ещё и здесь успею с вами семнадцатого закончить!

Одолжив зубило, шлифовальную машинку «Black & Decker» (взамен своей, дешёвой, великодушно здесь на бригадный «общак» пожертвованной и уже благополучно кем-то загубленной) и тысячу рублей проездных у Славы («Через неделю окупятся сторицей!»), не мешкая, выдвинулся я к Вадиму.

Хватит! Хватит мне каминов!

– Значит, Вадим, завтра в городе – у «Строителя», на Гагарина, встречаемся. Всё закупим – да и начнём! Ну, а сегодня поехал я тогда уже. Делать, без материалов, всё равно мне нечего. Покедова!

Вышагивая, как цапля по болоту, по обрезкам досок и битому кирпичу в разливах луж и жирном месиве грязи, за обтянутую сеткой-рабицей ограду дома, я уже прикладывал к уху мобильный.

– …Люба! В общем – не гоношись: деньги на туфли у меня в кармане – пусть это будет мой тебе новогодний подарок, ладно?

– Ну, ты – рыцарь!..

– И пусть ты будешь танцевать с другим партнёром…

– Даже не рассчитывай!.. Рада была тебя слышать! Целую!

«Целую»!..

…Едва приехав сюда, едва зайдя в дом и повстречавшись – не покраснев! – с Вадимом, первым делом без стеснения взял у него две тысячи аванса: «На проезд».

Вот что с «людями» делает любовь!

«Рыцарь»! Купил звание, прохиндей?! Да и дёшево – даром, можно сказать: по случаю – на распродаже.

«Рыцарь»!.. Рыцарь. Можно было бы теперь уже и ускакать – без страха и упрёка. Деньги только в четверг отдать не позабудь, посвящённый!.. Ну и камин теперь за них положить – само собой.

Да нет – как же я теперь смогу – без вторников и четвергов?!.

Впрочем, справедливости-то ради…

Впрочем, ещё до приезда к Вадиму я набрал Гришу.

– А, да-да, Лёха, привет! Денег мы тебе за звонок на столбе должны! – с ходу зачастил в трубке он, – Слушай, но сегодня, да и завтра-послезавтра, я ничем не помогу – болею: грипп.

И кашлянул – для пущей убедительности.

Да не тревожься уж ни за что, Григорий Викторович, выздоравливай. Больше я уж точно не позвоню – чёрт с ними, с двумя этими тысячами! Я ведь изначально знал почти наверняка, что столб доковыриваю за «спасибо»: а то не знал, с кем дело имею! Но Вы-то, впрочем, тут не при чём – Вам и так спасибо за всё, Григорий Викторыч: Вы много для меня сделали, ещё больше пытались сделать – в меру своих сил. Другое совсем дело, что не Вы на Нахимова были всемогущи… Да и столбу этому последнему, со звонком – спасибо: не будь его, могло бы не быть и последних двадцати шести тысяч – вполне!

Но столб-то этот я латал уже свободным!

И всё на этом, всё!.. Замкнули круг.

А деньги я сейчас и у Вадима стегану!

Впрочем…

Впрочем, хрен редьки не слаще – справедливости-то ради…

Декабрьский четверг гнал халтуру плюсовой температурой при почти нулевой видимости с самого утра – пасмурного и влажного. Два года назад, когда я начал в зиму выкладывать столбы под плёнкой с обогревателем – там, на Ушакова, – я бы конечно порадовался таким «косякам» природы. А нынче лишь куртка сырела снаружи и изнутри. Я, чертыхаясь, поспешал на автобус. А когда-таки успел впритык, тот, вместо того чтобы прямёхонько вывезти меня к окраинному «Строителю», вдруг лихо свернул по новой дорожной развязке к комплексу высотных новостроек. И первая остановка, по законам жанра, само собой была в десяти минутах ходьбы обратно – по кюветной грязи, впритирку с брызжущими ею колёсами проезжавших самосвалов. Зато пройди лишь чуть вперёд – и прямиком открывалась улица, на которой жили сейчас Нахимовы.

«Нет, на сорок четвёртом не поеду», – вспомнил я слова Любы, сказанные в какой-то вечер в ожидании её автобуса. – «Он сейчас в обход идёт – слишком долго».