Дмитрий Ефремов - Время легенд

Птица сидела невысоко над землёй и выглядывала из-за ствола берёзы. Гриня спрятался за куст и прицелился в ярко-красный гребешок. Едва он притронулся к куркам, как раздался оглушительный треск, а потом мощный раскат эха прокатился по склонам сопок. Переведя дух, Гриня подошёл к тому месту, где сидела птица. Убитый рябчик лежал у его ног и был почти незаметен среди пожелтевшей листвы, выделяясь только своим красным гребешком. Покрутив добычу в руке, Гриня удивился. Рябчик был таким невесомым и маленьким, что умещался на ладони почти весь. Скинув с плеч рюкзак, он равнодушно бросил птицу на дно. На ум пришла глупая поговорка соседа, что курочка клюёт по зёрнышку, в которой была заложена какая-то народная мудрость. Он накинул дробовик на плечо и решил, что больше не будет стрелять по рябчикам. Только патроны переводить. Но стоило ему пройти сотню шагов, как из кустов снова взлетел рябчик. Гриня машинально вскинул ружьё и нажал на курок, почти не целясь. Глупую птицу спасло только то, что он забыл зарядить новый патрон. Азарт захватил его. Через минуту он снова шёл вверх, вперёд, словно кто-то тянул его за руку туда, где шумел ветер и таилась неизвестность.

Он всегда мечтал увидеть мир с высоты. Его уже не пугали непонятные шорохи в кустах. Наблюдая за происходящим, он лишь восхищался. Бархаты, липы, берёза, манчжурский орех – всё сплеталось в единую гармонию. Лес величаво проходил перед его глазами. Словно специально, к его ногам свисали ярко-красные гроздья калины. Выхваченные из сумрака лучами солнца, ягоды мерцали, словно огонь, в тёмно-изумрудном лесу. Многие деревья калины почему-то были поломаны. Это выглядело нелепо. На секунду Гриня задумался. Кому понадобилось ломать их здесь, в этой глуши. Сорвав горсть, он сунул в рот несколько ягод. Челюсти тут же сковало кислотой. Он выплюнул косточки и обратил внимание на чёткие вмятины на влажной земле, очень похожие на человеческие следы, но гораздо большие. Осенившая его мысль мурашками прошла по всему телу, разбудив в нём животный страх.

Это был медведь, огромный и, наверное, страшный. Скорее всего, он прошёл перед Гриней каким-нибудь часом раньше, ломая, как спички, калиновые ветки, лакомясь сочной ягодой. Зверь бродил где-то рядом. Гриня понял, что забрёл в чужие владения.

Он догадался, что находится на вершине ряжа. Дорога пролегала по самому хребту гигантской ящерицы, распластавшей свои лапы далеко по сторонам. Ненадолго остановившись, Гриня ощутил одиночество среди этого дикого, нетронутого цивилизацией мира. Где-то внизу мирно дремала под лучами осеннего солнца пасека со своими обитателями, но всё это было уже в другом измерении. Здесь он был один на один с лесом, живым и непонятным, от чего в теле, особенно в руках, возникал непривычный холодок. Сквозь густую растительность едва угадывались бескрайние горизонты в голубой дымке, всё выглядело словно театральная декорация – настолько необычным было всё вокруг. Гриня неслышно снял с плеча дробовик и осторожно пошёл вперёд. Каждый шаг гулко отдавался в его ушах. Всё замерло. Даже воздух перестал двигаться. В этой тишине был слышен каждый шорох падающего листа, каждый вздох окружавшего его леса. Ему показалось, что он слышит, как пролетает над его головой в небе птица. Как в глубокой низине журчит под камнями невидимый ручей. Словно вор, выбирая чистую от листвы землю, чтобы не издавать шума, он украдкой пробирался вперёд, не осознавая, куда и для чего идёт. Его словно манил кто-то своей невидимой рукой, словно дорога была заколдована. Его и раньше не раз посещала эта мысль, и если бы не след от машины, выдавленный неизвестно когда на мягкой чёрной почве, то Гриня так и решил бы, что дорога эта, сплошь покрытая звериными следами, заколдована.

Незаметно всё изменилось, стало просторнее. Лес уже не был густым. По завалам и старым пням Гриня догадался, что когда-то, очень давно, здесь были дровяные деляны. Ему стало жаль великанов-дубов, останки которых всё ещё гнили на земле. Но жизнь этого требовала. Взамен старым подрастали новые деревья.

Неожиданно перед глазами вырос огромный дуб.

– А тебя почему не спилили? – как с живым, заговорил Гриня. Голос придал ему уверенности в этой гробовой тишине. Осмотрев ствол, он обнаружил на нём вбитые металлические прутки, ступенями поднимавшиеся к вершине. Он задрал голову и увидел под кроной подобие беседки. Почти на самой вершине была устроена лавочка. Оглядевшись по сторонам, Гриня приставил дробовик к дереву и полез наверх. Через мгновение он оказался наверху, откуда был прекрасный обзор большой поляны. В центре поляны хорошо различалась большая яма, наполненная водой. По обе стороны от дуба лежали сваленные ветром старые деревья, растопырившие корявые ветки в разные стороны. Гриня понял, что набрёл на самый настоящий солонец. Это был тот самый знаменитый лопатинский солонец, на котором, по словам Петуха, недавно убили изюбря. Гриня быстро слез с дерева и, прихватив ружьё, прошёл к яме. Из рассказов своих новых друзей он усвоил, что перво-наперво нужно посмотреть, ходят ли на солонец звери, и какие по давности следы они оставляют в мягком грунте. Чёрная земля была сплошь утоптана следами самых разных зверей. Ямки от больших раздвоенных копыт были повсюду. Рядом такие же по форме, но маленькие, словно зверь был игрушечным. Были следы и с подушечками, и с коготками на концах. Казалось, весь лесной народ собирался на этой «сцене». Были и медвежьи следы, размером с кастрюлю, от вида которых у Грини похолодело внутри. Рядом на стволе дерева он заметил несколько чёрных шерстинок. У него не осталось сомнений, что недавним гостем этой волшебной поляны был косолапый. Вокруг по-прежнему было тихо, и каждый Гринин шаг, как ему казалось, сотрясал землю. У него мелькнула мысль, что зверь может объявиться в любую минуту, а стволы его оружия была заряжены дробью. Трясущимися руками он с трудом вытащил старые дутые гильзы и заменил их, по совету бывалых охотников, на картечь.

Пулей взлетев на дерево и повозившись с минуту, Гриня затих в ожидании, как будто сейчас поднимется занавес и появятся актёры. Он замер, затаив дыхание, словно был частью дерева, на котором сидел. Как только сердце его успокоилось, он вдруг почувствовал необычайное наслаждение от тишины и одиночества. С благоговением он поглаживал цевьё дробовика, всматриваясь в зелёную сцену своего театра. Он чувствовал, как медленно разворачивается действо. От неподвижности его спина превратилась в камень, ноги затекли, но он продолжал сидеть без движений, стараясь услышать всё, что происходит вокруг.

Уже несколько минут он что-то слышал. Неуловимый звук шёл из глубины леса. Что-то медленно двигалось откуда-то снизу. Не было сомнений, что из сумрачной глубины распадка поднималось какое-то живое существо. И это «что-то» двигалось прямо в его сторону, на солонец. Сидя спиной к этому звуку, он затылком ощущал все движения и шорохи, издаваемые этим живым и реальным, как и он сам, существом. Временами шорохи стихали, и в эти промежутки Гриней овладевало такое беспокойство, что хотелось быстро слезть и унести ноги подальше от этого заколдованного места. Он ясно осознавал, что по лесу бродит сам лесной дух. От этой мысли ему стало по-настоящему страшно. Но от страха ноги его слушаться не хотели, словно стали чужими, и он продолжал сидеть и ждать.