Милла Генрих - Время, в котором меня нет

Он подошел к ко мне ближе, прижал к себе и опять своим глухим ш-ш-ш-ш, гладил меня по волосам, сказал:

– Все хорошо, ты со мной, не бойся ничего и никого.

– Кто ты? Раз так свободно можешь лишить жизни людей, и при этом уверять, что все хорошо?

Я оттолкнула его от себя и уже кричала, страх меня окутывал еще сильнее.

– Кто ты, черт тебя подери? Кто вы все? Так свободно разгуливаете с мечами и машете ими, не боясь никакого наказания. Где я?

Он сделал ко мне шаг, но я отступила назад.

– Не подходи ко мне.

Вытянув трясущиеся руки вперед, я махала ими, как будто могла этими дрожащими руками себя защитить. Отходя назад, я во что-то уперлась ногами, когда оглянулась, это лежал убитый парень. Меня как будто кипятком облили, так я испугалась мертвого тела, я попыталась перепрыгнуть через него, но страх сковывал ноги, они обмякли, и я упала в черную дыру обморока.

Я пришла в себя, меня несли на руках, я обвила шею обеими руками, и носом уткнулась в эту сильную шею. Да, это был Винценто, мой рыцарь, но сейчас я уже не знала, в чьих я руках, кто он? Кто все эти люди, которых мне довелось увидеть за это короткое время, как я потерялась в лесу. Я чувствовала себя потерянной настолько, что ни одна умная мысль не возникала в моей голове, как быть?

– Милорд, она, кажется, пришла в себя, – услышала я.

– Я вижу, – ответил он.

И так же тихо, успокаивающе прошептал почти мне в ухо: «Ш-ш-ш-ш, все хорошо», но руки не разжимал, нес меня дальше.

– Арес, отвори ворота, – скомандовал он.

Ворота заскрипели, и я услышала, как их раскрывают, скрежет говорил о том, что они были тяжелые. Мне было в эту минуту в руках этого сильного мужчины так спокойно, что я не хотела открывать глаза и смотреть на все, что вокруг, как все пристально рассматривают, как все вокруг изменилось до неузнаваемости. Какой-то древний мир, который пугал меня своим бытом, своей реальностью. Я не хотела приходить в себя. Все, что я увидела, почувствовала, для меня было ужасным. К тому же голова трещала так, как будто хотела взорваться. Я не понимала его языка, какие указания он давал, я не понимала, что ему говорили. Я просто боялась открыть глаза. Я не верила всему тому, что происходило вокруг меня, я не могла поверить в то, что видела, что услышала, такое может случиться только в кино. Я не открывала глаза, а он не отпускал меня с рук, хотя я знала, что мы уже в замке. В его замке, его доме. Он занес меня в комнату и у кровати уже почти шепотом сказал:

– Открой глаза.

Я в ответ мотнула головой:

– Нет.

Он стал опускать меня на пол, я раскрыла глаза и, глядя в его синие глаза, разрыдалась, руки сильнее сжимали его шею, я не хотела опускаться на эту землю, где пахло смертью, где было опасно, где люди жили прошлым.

– Я боюсь, понимаешь, мне страшно, мне очень страшно, – плача, говорила я.

– Не бойся, я с тобой, я не дам тебя в обиду, – а сам гладил меня по голове, как маленькую девочку.

– Дай мне слово чести, что ты не оставишь меня здесь одну. Иначе я просто умру от страха.

– Я даю тебе слово чести и не оставлю тебя одну! Только не плачь больше.

Почему мне это было важно услышать? Но я верила ему уже на все сто процентов. Ведь он уже какой раз оказывался рядом, в ту минуту, когда опасность меня целовала в щеку.

– У меня болит голова, – сказала я.

– Посиди здесь, я пошлю за Эльзой, надо обработать рану на твоей голове.

– Нет, не уходи, – выкрикнула я и соскочила с места.

– Я здесь, не бойся, я просто выйду за дверь и позову кого-нибудь.

Он опять усадил меня на кровать.

– Тебе лучше сидеть, а то опять упадешь в обморок. Тогда мне точно придется тебя оставить тут, а самому бежать вниз и искать, кто сможет тебя привести в чувство, – улыбаясь, сказал он мне.

– Хорошо, я посижу, только ты не уходи далеко.

– Умница, сиди, а я быстро крикну кого-нибудь.

Он открыл дверь и крикнул что то, а может, позвал кого-то, я опять не понимала его речь.

Но через минуты две возле него встали два парня, чего он говорил, я уже даже не вслушивалась, голова трещала от каждого звука все сильнее и сильнее.

Еще через несколько минут вошла женщина, приятная на лицо. Улыбалась так искренне, что невольно и я улыбнулась ей. Говорила она быстро, негромко, голос был такой убаюкивающий. «Прям как в детстве, когда читают сказки детям», – подумала я. Одета она была как бабушка в деревне, но только темное платье до пола, а так, фартук, башмаки в виде галош, немножко, правда, странные, но схожесть есть. На голове чепчик, смешно как-то, но он ей подходил, на вид ей было лет пятьдесят. Такая живая, высокая, приятная толстушка. Кружилась вокруг меня, что-то быстро-быстро говорила, мне казалось, она слова выстреливает, как с автомата. Я сидела и только хлопала глазами, даже слезы перестали катиться. Она взяла меня за голову и руками дала понять, чтоб я ее наклонила вперед, она стала ощупывать вокруг раны, откуда текла кровь, когда я ударилась об скалу. Ощупывала она рану осторожно, но мне все же было больно. Когда она дернула прядь моих волос, которые склеились от крови, я закричала, такая резкая боль пронзила мою голову. Нет, это не был сон, раз я так чувствую боль, думалось мне.

Она отошла от меня, что-то отстреляла своим убаюкивающим голосом Винценту и вышла за дверь.

В дверь постучали и два здоровых парня внесли кадку, наполовину наполненную водой. Поставили в угол, еще один парень занес два здоровых ведра воды, поставил рядом. И все вышли за дверь.

Я наблюдала за всем происходящим молча, но глаза мои, я чувствовала, расширяются и, кажется хотели вылезти на лоб от всего, что вокруг происходило.

Зашла еще одна пышка, с русой красивой косой, розовые щеки, тоже в чепчике, в фартуке и длинном темном платье. Поставила небольшую лавочку у кадки и положила какой-то сверток. Развернулась ко мне и, глядя на меня в упор, смотрела, как будто ждала от меня чего-то.

Винценто все еще стоял за дверью и все что-то говорил, кому, чего, я не видела и не понимала. Девушка крикнула ему, он заглянул в комнату. Что-то ей сказал, она подошла ко мне вплотную. И стала задирать рубаху, которая была на мне, принесенная Артуром. Если честно, я ужасно обрадовалась, что все-таки эту дерюгу можно снять. Сама смотрела на вошедшего Винценто.

– Я буду за дверью, Адель поможет тебе раздеться и искупаться, потом вернется Эльза и займется твоей головой. Она пока готовит отвар. Не бойся, я рядом, и тебя тут никто не обидит.

Я смотрела опять на него, а глаза наполнялись слезами. Я не хотела плакать, но и не могла сдержать слез.

– Ты хочешь, чтоб я остался тут, при твоем купании? – спросил он.

– Нет, – только и сумела сказать я.

Он подошел ко мне, чмокнул в макушку.

– Тогда купайся и ничего не бойся, обещаешь?