Александра Пенова - Психотренинг. Психологический детектив

Люба «пахала» на трех работах, но, несмотря на ее хорошее образование, все работы были с небольшими доходами, но с кучей проблем и обязанностей. Муж уже давно ушел к другой женщине, которая не работала так много, но регулярно ходила в парикмахерскую и покупала себе новые туфли. Люба себе не покупала почти ничего. Да и как покупать, если всем родственникам постоянно что-то нужно. Оле, папе, сыну с его семьей. К Валерию она попала случайно. Сама бы ни за что не пошла, это же так дорого! Ее уговорила соседка и даже предложила платить. Люба знала ее с детства, когда-то эта соседка была подругой ее матери. Она согласилась в память о маме. И вот теперь Валерий уже второй месяц пытался научить ее заботиться о себе и отстаивать свои интересы. Но как это было трудно! Ему казалось, что у половины его клиентов есть такие же проблемы. Почему они так мучают себя и его – бедного!

Закончив со всеми клиентами и еще не полностью придя в себя, Валерий решил выпить кофе, а потом уже думать, кому и когда звонить. Но телефон зазвонил сам. Это был Антон, который кратко рассказал о своей поездке в Москву и разговоре с Никольской. Он предложил сразу же встретиться. После консультаций встречаться Валерию ни с кем не хотелось. Это только кажется, что шесть клиентов – совсем немного, а на самом деле нужно минимум часа два, чтобы после них войти в нормальную форму. Но и отказываться Валерию было неудобно. Антон сказал, что он где-то близко и пообещал подъехать в рамках двадцати минут.

Сам Антон, вернувшись из Москвы, всерьез задумался, к кому ему обратиться, чтобы решить два вопроса. Во-первых, найти фирму, о которой говорила Никольская, во-вторых, понять, использовал ли кто-то их «лекарство». Еще в Москве он позвонил Илье Андреевичу из группы разоблачающих конспирацию. Телефон ему дал Валерий, когда они сидели в кафе, в Зеленогорске. Почему-то Антон был уверен, что Илья Андреевич сможет ответить на все вопросы. Представившись другом и коллегой Валерия и промолчав о Никольской, Антон поинтересовался, слышал ли тот об усилителе вкуса, который действует в сто раз сильнее, чем глутамат натрия.

Илья Андреевич вопросу не удивился, наверное, ему такие вопросы задавали часто, но о подобном веществе ничего не слышал. Он лишь сказал, что теоретически это вполне возможно. Разговор разочаровал Антона, теперь оставалось надеяться только на Валерия. У того были связи с самыми разными людьми, в том числе с компьютерщиками, а они могли сделать чудеса по части поиска информации. Во всяком случае, Антон надеялся, что это именно так.

Когда Антон рассказал про московскую поездку и спросил про компьютерщиков, Валерий сразу подумал о Даше. Остальные его знакомые компьютерщики тоже все были из «Компрестарта», но после недавних событий он уже никому не доверял. Валерий даже внутренне обрадовался. Появился еще один повод позвонить Даше, но по старой привычке к самоанализу он тут же одернул себя.

«Как мальчишка! – подумал Валерий. – Я хочу позвонить девочке и придумываю повод. Это прямо как в школе. Нравится девчонка, и ты звонишь, чтобы спросить, что на дом задали. Будто просто так позвонить не могу!»

Все, что рассказал Антон про беседу с Никольской, было интересно, но как-то слишком конспиративно. Хотя подсадить человека на определенную марку колбасы – это хитро, так ведь можно больше чем на наркотиках заработать. Получается, правильно Ленка говорит. Покупать надо только элементарную еду – мясо, овощи, фрукты… Чтобы было ясно, что ешь. Хотя ведь можно и в мясо что-нибудь подложить.

На следующий день Валерию предстояли две встречи. Одна с Дашей, они договорились встретиться в том же кафе на Малой Садовой, где и в первый раз. На сначала предстояла встреча с вдовой Юры из Израиля. Ее звали Татьяна Игоревна, встреча была назначена у выхода из метро «Гостиный Двор». В начале разговора по телефону Татьяна Игоревна держалась настороженно, но искренне обрадовалась, когда Валерий сказал ей про икону и деньги. Интересно, чему она обрадовалось больше?

«Ладно, не надо быть циником», – подумал он про себя.

Куда с ней пойти? Вести ее в кафе на Малой Садовой Валерию совсем не хотелось, это была их с Дашей территория. Однако недалеко от метро располагалась открытая кафешка, где подавали кофе, пиво, всякие безалкогольные напитки и, кажется, что-то из еды. Можно пойти туда, если не будет дождя.

Татьяна Игоревна оказалось полной дамой лет пятидесяти с гаком. Впрочем, дамой ее можно было назвать с известной натяжкой. Правильнее было бы сказать – тетка. Ее одежда вполне соответствовала этому слову. Плохо сидящие брюки, яркая блузка навыпуск и плащ с цветным платком. Дождь все-таки начался, поэтому Валерий предложил пойти поговорить в другое кафе напротив, около Пассажа. Татьяна Игоревна заметно смутилась, кафе было довольно дорогое. Когда Валерий несколько раз повторил, что он угощает, она успокоилась.

Кафе и впрямь было дороговатое, но уютное и спокойное. Народу почти не было. До встречи с Дашей оставалось больше часа. Валерий решил воспользоваться случаем и расспросить Татьяну подробно.

Она быстро спрятала конверт с деньгами в сумочку и, держа в руке икону, начала рассказывать, не дожидаясь приглашения.

– Вы знаете, я так Юре благодарна. Он ведь единственный, кто Олежку вспоминает. Остальные все уже забыли. Первое время после его смерти еще звонили, помощь предлагали, а потом все куда-то исчезли. Я понимаю, что у каждого своя жизнь. Да и когда человек несчастный, это отталкивает.

С последним утверждением Валерий был полностью согласен. Несчастные люди действительно обычно пугают и отталкивают. Словно у человека есть инстинкт – стоять подальше от несчастных, чтобы не заразиться. Конечно, существуют люди, у которых этого инстинкта как бы нет. Наоборот, они стараются выискивать несчастных, помогать им. Иногда тратят на это всю свою жизнь.

Часто с коллегами Валерий спорил, что это – проявления мазохизма или высшее благородство? Может быть, и то, и другое вместе? А ведь «несчастные» во многих случаях ничего не делали, чтобы выйти из своего состояния. Валерий постоянно сталкивался с этим у своих пациентов. Человек приходил, жаловался на жизнь, на неудачи, на близких, но как только ему предлагали что-то сделать для изменения своей жизни, начинал яростно сопротивляться. «Несчастье» было его зоной комфорта. Там плохо, но уютно. Оно обеспечивало сочувствие, а иногда и помощь других. А самое главное, оно служило универсальным основанием для того, чтобы не прилагать никаких усилий. Ведь любое изменение требует усилий, а для многих именно это тяжело.

У большинства таких людей действовал инстинкт, предписывающий идти по пути наименьшего сопротивления. Люди с подобным инстинктом были кошмаром для психотерапевта. Часто случалось, что после месяцев напряженной работы человек просто объявлял, что менять он ничего не будет. Ему и так хорошо, то есть вообще-то нехорошо, но менять он все равно ничего не будет. Бесполезно, еще и хуже может стать.