Александра Пенова - Психотренинг. Психологический детектив

– Я так понял, что ваш муж и Юрий вместе работали?

– Да, в одной фирме. Вы знаете, он ведь сначала работал в научно-исследовательском институте. Подавал такие надежды! Новые разработки, диссертация почти готовая. А потом пришли девяностые, и им перестали платить. Месяцами вообще не платили! А у нас ребенок маленький, да и у меня на кафедре, я в «Бонч-Бруевиче» 11 11 Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций имени М. А. Бонч-Бруевича работала, тоже проблемы были. У секретарей вообще зарплаты крохотные. Вот ему и пришлось искать работу в коммерческих структурах. Предложили эту фирму.

– А что за фирма?

– Показалось, что солидная. Совместное предприятие – русско-американское. Зарплата хорошая, даже в валюте платили. Первое время он работал не совсем по специальности. Он ведь научный работник, в НИИ занимался разработкой новых технологий, а на фирме в начале была только торговля. Импорт лекарств, регистрации, лицензии. Ему даже с таможней приходилось дело иметь. Вы знаете, как он из-за этого нервничал! Потом они организовали производство в Колпино и перевели его туда. Технологом. Он в начале так радовался. Работа по специальности, никаких таможенников, чиновников.

– Говорите, в начале радовался. А потом?

– А потом начались неприятности. Только он мне подробности не рассказывал. Они разрабатывали какие-то лекарства, которые действуют на психику.

– Психотропные?

– Да, психотропные. Он так и говорил. Только там произошло ЧП. Несколько человек, на которых испытывали лекарства, оказались в больнице, а двое умерли. Производство тогда временно закрыли, а Олега и еще нескольких человек послали на четыре месяца в командировку, в Индию. Когда он вернулся, его не узнать было. Мрачный такой весь ходил и ничего мне не рассказывал, но я видела, как он переживает. А потом он выбросился из окна.

– Соболезную. А почему об этом скандале ничего не было слышно? Как называлась эта фирма?

– Фирма… Я не уверена, что помню точное название. Что-то типа «Фармаинтер» или «Фармаинвест». А скандал замяли. У шефов были большие связи, а в девяностые годы… Наших знакомых, у которых был бизнес, прямо на улице расстреляли. И никого не нашли.

Девяностые Валерий помнил хорошо. Тогда даже ему приходилось с ребятами несколько раз ездить в Турцию челноком. Потом договариваться с бандитами об охране, чтобы другие бандиты не отобрали.

– А от фирмы что сказали?

– Ничего определенного. Выразили сочувствие, даже деньги заплатили. Вроде как помощь. Еще сказали, что у Олежки всегда была лабильная психика. «Очень чувствительный и ранимый человек». Так его начальник выразился, который со мной разговаривал. Участливый такой человек, действительно мне помог. Поддержал, потом звонил несколько раз, спрашивал, не надо ли чего. Сына помог в детский сад устроить.

– А сейчас вы поддерживаете с ним отношения?

– Нет, он примерно через год перестал звонить. А мне как-то неудобно было навязываться.

– А как его звали? Вы не помните? – спросил Валерий и, увидев ее удивленный взгляд, пояснил: – Понимаете, я ведь психолог. У меня тоже были пациенты со склонностью к самоубийству. Поэтому мне интересно было бы с ним поговорить, может, я смогу как-то другим помочь.

– Сергей Леонидович Шпрагин его звали. Я посмотрю дома, у меня где-то был его телефон записан. Только неправда все это!

– Что именно?

– То, что у Олежки была лабильная психика. Я, конечно, не психолог и не врач, но только с психикой все у него было в порядке. Он ведь в армии служил, к нам часто его сослуживцы приходили. Они его «железным» называл. Говорили, что он во всех передрягах самообладание сохранял. Какая же тут лабильность? Вот вы психолог, как вы считаете, может нормальный, сильный, уравновешенный человек покончить с собой?

– Все возможно. Есть такое понятие – «скрытая депрессия». Человек кажется спокойным, уравновешенным, даже улыбается, а на душе кошки скребут. Вы сами говорили, что он нервничал.

– Так это он в начале нервничал, в торговом отделе. Просто не привык к такой работе. А на производстве первое время был очень спокоен.

– Первое время, а дальше?

– А дальше как-то замкнулся. Говорил, что есть неприятности, но никаких подробностей не рассказывал. Я вам уже говорила. Про те смертные случаи я после его самоубийства узнала. От Юры.

– Он был скрытным человеком?

– Не знаю… Пожалуй, да. Мужчины не любят говорить о своих проблемах. Это мы все рассказываем. У вас, наверное, женщин-клиентов больше?

Действительно женщин-клиентов у Валерия было больше раза в два. Для мужчины делиться своими проблемами значит проявлять слабость. Женщинам в этом отношении проще. Вот и Татьяна Игоревна уже перешла на свои личные проблемы и начала рассказывать про сына – студента в частном университете по специальности «Маркетинг и реклама».

«Почему именно у таких теток, которые постоянно жалуются на отсутствие денег и живут скромно, не вылезая из долгов, дети учатся в частных университетах? Да еще на маркетинге, культурологии, политологии? – думал Валерий. – Почему им не приходит в голову учиться на врача, инженера, учителя, бухгалтера, наконец! Все профессии, где можно найти приличную работу, не имея больших денег или связей. К тому же можно поступить на бюджетное отделение. Может, телевизор виноват? Смотрит такая тетка телевизор, а там все политологи, имиджмейкеры, стилисты. И ей кажется, что если ее отпрыск закончит такую же специальность, то его ожидает успех и интервью по телевизору».

Впрочем, от комментариев на эту тему Валерий воздержался. По своему опыту он знал, что любые комментарии воспринимаются агрессивно и ни к чему, кроме обид, не приводят. Когда человеку что-то достается трудно, то для оправдания затрат он бессознательно создает мощную защиту. Пробить ее трудно, а часто просто невозможно. В данном случае Татьяна Игоревна наверняка залезла в долги, чтобы платить за учебу для сына. И сейчас она придумывает себе, как ее мальчик, научившись тайнам маркетинга и рекламы, познакомится с влиятельными людьми. Потом и сам войдет в этот волшебный круг телевизионных звезд, у которых всегда модная прическа, белоснежные зубы и «успешный» вид.

В конце разговора, как и ожидал Валерий, Татьяна Игоревна попросила его проконсультировать сына.

– Если можно, сделайте ему какую-нибудь скидку. Вы же понимаете, какое у нас положение!

Валерий согласился. В центре были предусмотрены скидки для нуждающихся. Сам консультант имел право выбрать не более двадцати процентов клиентов, которым их можно предоставить. Сначала Валерию казалось, что двадцать процентов – это очень мало. Но постепенно он начал понимать, что злоупотреблять скидками не стоит. И дело не только в том, что центр и сам психотерапевт меньше зарабатывали. Просто мотивация у клиентов со скидкой часто была ниже.