Карл Шифнер - Конфиденциальный разговор. Рассказы и повести

– Ты можешь себе представить всё это без реки, то есть без воды? – спросил он.

– Наверное, всё померкло бы, – ответил я.

– Теперь уже не помню, кажется, Аксаков сказал, что всё хорошо в природе, но вода – красота всей природы. Аксаков всё-таки… Видал, что выделывают! Это же прямо как в сказке: лови руками… горбуша, – он наклонился над краем лодки, опустив руку в ледяную воду, норовя схватить всплескивающую крупную рыбу. – Ух, ты! Зазевался. Так и перевернуться можно.

Только что улыбавшееся, веснушчатое молодецкое лицо парня посерьезнело, а руки проворно заработали веслами, манипулируя то левой, то правой, то сразу обеими.

Вокруг нас всё кипело, мерцало, вспыхивало солнечными брызгами – играла, суматошилась, спеша на нерест, лососёвая дальневосточная рыба.

– Да, нынче этой рыбы много. А было время, когда горбуша шла сюда так же редко, как сейчас кета.

Договорить Виктору не пришлось: далеко впереди, где белая полоска реки уходит в темнеющие заросли леса, он что-то заметил и тут же приложил к глазам бинокль.

– Кажется, ничего страшного, но поспешить не помешает, – и он налёг на вёсла.

Теперь в лодке сидел со мной совсем не тот Виктор. Прежняя веселость сменилась суровостью, компанейская раскованность – собранностью. И я сразу вспомнил, что мы ведь не на прогулке, не ради удовольствия сплавляемся по красивой реке, а несём дозорную службу по охране рыбных богатств.

– Попробуйте мне только сигануть, – грозно крикнул Виктор вслед заметавшимся у лесной опушки трем мушкетёрам-сорванцам в больших болотных сапогах.

Едва мы пристали к берегу, как Виктор выпрыгнул из лодки и, словно ураган, пустился за беглецами. Он мигом догнал ребят и велел им вернуться к опушке леса, где они побросали своё рыбацкое снаряжение. Перед нами стояли совершенно растерявшиеся подростки, по существу ещё дети, и огромный, весьма недовольный нашим появлением, рыжий пёс.

– Так, так, – многозначительно заговорил Виктор, вернее, теперь уже строгий инспектор рыбоохраны. – Убрать собаку!

Пёс, поняв приказ по интонации, тут же исчез, словно его ветром сдуло.

– Так, так. Значит, рыбки захотелось?

– Да не, мы же не стали бы ловить, – тонким голоском пропел один из мальчишек.

– А сеть для чего? Или это у вас такой накомарник?

Ребята хотели, было рассмеяться, но смекнули, что не время.

– Мы её нашли… здесь. И решили спрятать в лесу, чтоб браконьерам не досталась.

– Ах вы, стрелки такие! С какого хутора?

Тут уж ребята, почувствовав, что ли, затаённую весёлость инспектора, зашмурыгали носами, нерешительно заулыбались.

– Какой такой хутор? Мы из Гадли, – уточнил всё тот же подросток, самый рослый, видимо, их заводило.

– Далеко вас занесло, однако. Ну, так что, сами донесёте сеть или нам доверите!

– Вам-то, на лодке, легче.

– В общем, давайте познакомимся, а завтра прошу ко мне на сборы, – предложил Виктор. – Хотите записаться в наш оперативный отряд? Браконьеров ловить будем!

– Конечно, хотим! – хором выпалили ребята, обалдевшие от такого поворота.

– Вот и отлично. А курцы вы, между нами, мужчинами, неважнецкие: горящие бычки бросаете куда попало. Инспекторы у нас все больше некурящие – чутье лучше развивается, когда не куришь: за километр учуешь браконьеров. Сечёте ситуацию!

Признаться, меня эта встреча немного смутила. И когда мы поплыли дальше, я поделился с Виктором своими сомнениями.

– Разве это браконьеры? – усмехнулся он.

– Ты полагаешь, что они в самом деле нашли эту сеть?

– Я уверен, что их сеть, и мог бы это доказать. Но всё-таки сегодня они лишь условные нарушители, а завтра придут ловить настоящих браконьеров. Надеюсь, что придут. Им риск нужен, а не рыба.

Чем теснее обступала нас вечерняя мгла, тем чаще и пристальней всматривался Виктор в её плотную глубину.

– Это разве браконьеры, – тихим голосом продолжил он прежнюю мысль. – Настоящие браконьеры – они жадные, как хищники. Они хитрые, осторожные. Прежде чем выйти «на дело», тончайшим образом изучат всю нашу систему обходов и облавы. Будто в нашей работе может быть система. Лучшая система – это появиться там, где тебя не ждут. Чтобы не было у браконьеров никакого «окна», приходится путать им карты до тех пор, пока они вообще не откажутся от своей грязной затеи. Опять же, браконьеры тоже разные. Жизнь нынче так закрутила людей в бедности и проблемах, что иному хоть сам помоги поймать пару рыбин. Но чаще всего встречаются такие, которые используют короткие дни путины для наживы. Такие страшнее зверя, могут тоннами выловить лососёвую рыбу, чтобы выпотрошить из неё икру, а тушки попросту оставить на берегу. Алчность у таких дельцов беспредельна, а в критический момент готовы на любое зверство.

Да, путать браконьерам карты Виктор умеет. Только это не всегда легко даётся. А иногда даже дорого стоит. Пока мы плыли без особых происшествий, он рассказал мне об одном недавнем случае.

В то утро Виктор дежурил на морском побережье. Туман был настолько плотным, что за десять шагов нельзя было отличить человека от ствола дерева. Зато была и тишина, которая для опытного следопыта компенсировала невидимость. Инспектор заглушил моторку, прислушался: на берегу копошились люди. Бесшумно подплыл он к берегу, где слабо вырисовывалась палатка. Стоило ему только выйти из лодки и приблизиться к привалу, как там, на берегу, взревел мотор «Вихрь», и тут же шум его стал быстро удаляться в море.

Виктор побежал обратно к своей лодке, но, услышав за собой шелест гальки, резко обернулся: на него летела с открытой пастью свирепая овчарка… Потеряв от удара равновесие, Виктор немного отшатнулся назад, но всё же успел отбросить от себя здорового пса.

– Фу! Нельзя! Нельзя! – твердо скомандовал он, поняв, что собака обученная.

Овчарка на мгновение замерла, поджав хвост, затем снова, уже с большей яростью кинулась на инспектора.

– Так, так, – заговорил Виктор, сжимая пораненную левую руку. – Предали тебя, значит, дружище. – Я тебя понимаю: расплачиваться за чужие грехи, когда тебя предали, дело несладкое, да уж, видать, судьба твоя такая…

Острая боль отдавалась в руке ниже локтя: приём броска с одновременным ударом ногой получился нечистым. Собака ведь не человек и ставит на кон сразу всю жизнь… А шум моторки беглецов всё удалялся, и тогда инспектор решился, и прежде чем озверевшая овчарка приготовилась к очередному прыжку, выстрелил из пистолета… и всё-таки в воздух.

– И зло брало, и жалко было такого красавца, – вспоминает Виктор.

– Ну, а те, что на моторке? Удрали?

– С ними было посложнее. Догнал я их, конечно. Поговорили малость в открытом море. Потом вернулись к их шалашу…

Это «малость поговорили» выглядело так: