Лилу Деймон - Ниачом и абафсём. Сказки без названия

Иван Иванович присел поближе к огню, с наслаждением сделал глоток и почувствовал, как возвращаются силы идти дальше.

– Дед моего покойного мужа владел этой чайной, – сказала старушка. – Он никогда не брал плату с путников. А в нашей семье всегда чтили традиции.

– Спасибо вам, – ответил Иван Иванович. – Традиции, особенно такие, большая редкость. Но я все же хотел бы отблагодарить вас. Я ведь почти все могу.

Старушка покачала головой.

– Мне ничего не нужно. Я прожила счастливую жизнь. Хотя… – она указала Ивану Ивановичу на противоположную стену, – видите чайники?

– Да, – кивнул Иван Иванович, – очень необычные. И такие разные. Вы их сами делаете?

– Нет, – ответила старушка, – их делали путешественники, что в разные времена заходили сюда. Каждый из них вкладывал в свою работу частичку себя. Выпив из такого чайника, узнаешь, чем была наполнена их душа. Если хотите, можете тоже сделать, а я потом обожгу и поставлю рядом с остальными.

– Боюсь, у меня не получится, – засомневался Иван Иванович.

– А вы попробуйте, – озорно подмигнула старушка. – Что-нибудь да выйдет.

– Действительно… – улыбнулся Иван Иванович, разминая пальцами кусок глины, – почему бы и нет…

Чайник получился кривенький, простой, без узоров. Дождь на улице закончился, Иван Иванович попрощался с хозяйкой чайной и ушел. Его ждала дорога.

– Свобода… – тихо сказала старушка, бережно держа в руках чайник и глядя вслед Ивану Ивановичу. —Величайшая драгоценность…

5

Иван Иванович устал. Он так давно был в пути, что забыл, куда и зачем идет. Поэтому просто упал у пруда в ночную траву на окраине неизвестного города. Мыслей не было. В темном небе последний раз вспыхнула, чтобы погаснуть, звезда. Иван Иванович невесело усмехнулся и закрыл глаза.

– Один, два, три, – услышал он, – четыре, пять.

Иван Иванович вздохнул и повернулся на голос.

На турнике поодаль болталось чудовище. Водяное. Иван Иванович сразу опознал его по перепончатым лапам и характерному запаху подтухающей с головы рыбы.

– Что, дружок, спортом занимаемся? – вежливо спросил Иван Иванович.

Ответом ему был испуганный всплеск и рябь на воде.

– Эй, – позвал Иван Иванович, – ты… это… извини… Представь, что меня здесь нет.

– Легко сказать, – ответило чудовище, сверкая глазами из темных вод. – Только стесняюсь я очень. И вообще…

– Ну ладно, – пожал плечами Иван Иванович, – тогда можно я искупаюсь? Перед дальней дорогой.

– Если тебе не противно соседство со мной, тогда конечно, – откликнулось чудовище.

– Не противно, – улыбнулся Иван Иванович, – всякое видал.

Теплая вода успокаивала и расслабляла. Иван Иванович плавал, а чудовище нарезало вокруг него тихие круги.

– Скажи, куда ты идешь? – спросило оно, когда Иван Иванович, устав, позволил неспешному течению нести его в никуда.

– Да так, – ответил Иван Иванович. – Просто иду. Это ведь лучше, чем стоять на месте.

– Хорошо тебе, – вздохнуло чудовище, – а вот я не могу никуда. Земноводное я. Не проживу без воды.

– Каждому свое.

– Может, останешься? – предложило чудовище. – Могли бы подружиться. Ты не такой, как другие, я вижу.

– Не могу, – Иван Иванович поплыл к берегу. – Рад бы, но нет.

– Был у меня друг, – грустно сказало чудовище. – Бомж Савелий. Он под кустом ночевал прошлым летом. Мы с ним беседовали. О жизни, любви и книгах. А потом он замерз. Насмерть. Я даже помочь не мог. Чувствовал, как ему хреново. Да разве сквозь лед пробьешься? С моими то лапами… Зима тогда выдалась жуть какая. Весь пруд льдом сковало, даже утки улетели, и моржи себе полынью не прорубили. А я в анабиоз впал. Недавно только отошел. Теперь вот… ночами на турнике подтягиваюсь. Просто, чтобы делать что-то.

Иван Иванович молчал. Он не знал, что сказать. Да и что тут скажешь? Что так бывает? Что жизнь, она всякая? Да и чувствовал он, чудовищу не нужны его сочувственные реплики.

Вдруг он понял, что нужно сделать.

– Слушай! – воскликнул Иван Иванович. – Очень далеко отсюда есть звезда, которой надоело жить. Она погасла. А я зажгу ее. Для тебя. Я умею. Ты будешь каждую ночь смотреть на нее, а она на тебя. И вы сможете разговаривать. Хочешь?

– Хочу, – шепнуло чудовище. – Ты правда умеешь?

– Я все умею, – рассмеялся Иван Иванович, – если захочу.

Он расправил крылья и взмыл в темное небо.

А немного позже…

Чудовище смотрело на яркую звезду и улыбалось, а звезда улыбалась чудовищу.

6

Иван Иванович постучал в дверь покосившегося одинокого дома. Дверь с протяжным всхлипом отворилась. Внутри было темно, сыро и запах склепа.

– Эй, – позвал Иван Иванович, – есть кто живой?

– Нет, – ответили из угла.

Иван Иванович попытался оглядеться, но глаза еще не привыкли к темноте. Тогда он достал зажигалку.

– Не смейте! – раздался испуганный крик. – Иначе…

– Хорошо, – согласился Иван Иванович, – не буду. А что иначе?

– Ничего хорошего, – пискнул некто.

– Так я не боюсь, – усмехнулся Иван Иванович.

– А я боюсь. Очень.

– Тогда зачем угрожать? – удивился Иван Иванович

– От страха.

– Хорошая логика.

– Какая есть, – огрызнулся голос

– Пойду я, пожалуй, – сказал Иван Иванович.

– Что? Вот так просто возьмете и уйдете? И ничего не украдете даже? Ни гвоздя?

– А что, должен? – спросил Иван Иванович.

– Нуууу… – замялся некто, – наверное, должны, иначе, зачем приходили?

– Да так… – ответил Иван Иванович, – хотел на ночлег попроситься. Путешествую я. Иногда пешком, иногда на крыльях.

– Расскажите, как это.

– Приятно.

– Страшно, наверное, одному? – голос был полон тихого сочувствия.

– Иногда бывает, – кивнул Иван Иванович.

– Зажгите свет.

Иван Иванович щелкнул зажигалкой. По комнате заплясали тени. Бледный, почти призрачный человек отделился от стены.

– Здравствуйте, – прошелестел он.

– Здравствуйте.

Повисло неловкое молчание, во время которого Иван Иванович изучал комнату.

– У вас тут довольно мило, – соврал он.

– Отвратительно, не делайте вид, что вам нравится, – поморщился призрачный.

– Извините.

– Ничего… Так вы говорите, бывает страшно?

– Как и всем… Блять!

Ивану Ивановичу обожгло пальцы. Зажигалка нагрелась.

Призрачный метнулся в угол.

– Спички есть? Или свечи? – спросил Иван Иванович.

– Нет, – шепнул призрачный человек, – спички опасная вещь, а свечи только ректальные. У меня аптечка хорошая.

Иван Иванович хотел пошутить насчет свечек, но передумал. Что-то подсказывало ему, призрачный не понимает шуток. Никаких.

– Хотите, на улицу выйдем? – предложил Иван Иванович. – Там хорошо, воздух свежий.

– Нет, – быстро ответил человек, – я боюсь. Я всего боюсь. Всегда. Я даже тени собственной боюсь, поэтому и нет ее у меня. Ушла. И зеркала в моем доме мутные. Потому что смотреть в них боюсь.