Сергей Хабаров-Триль - Слабые люди

"Я не понимаю ни слова из того, что ты там бормочешь! Четче говори, не то худо будет!"

Мольба в лице мужчины сменилась ужасом. О.Н. это заметил и рассмеялся.

"Но-но, рано себя хоронишь, приятель! Я ж не мудак какой– приходить и убивать людей ради денег не моя прерогатива! Расслабься, друже!"

Кадр вновь слился в сплошное серое пятно, но звук в порядке.

"Не говорю по-русски, но прошу тебя, прошу– бери все, что хочешь, только не трогай нас!"– "Ты, кажется, тупой, да?"– глухие звуки ударов об пол, – "Тук-тук! Есть кто дома? Айм нихт брешен!" – и голос О.Н. изменился на тонкий гундеж,– "Моя-твоя ни понимать, ферштейн?" – снова помехи, – "Мне нужна только справедливость. Только и всего! Э-э жастис, ферштейн?"

"Н-но м-мы же ни-ни-ничего не сделали! За что ты нас мучаешь! Мы хорошие люди, истинные патриоты своей страны, дружная сем.." – последняя фраза была прервана новым приступом смеха,– "Почему вы смеетесь?!"– "Я сделаю вид, что понимаю то, что ты мне пытаешься впарить, но, будем честны– тебе это не поможет! А знаешь, почему? Потому что ты лжешь! Ага?"

"Я-я не понимаю, чего ты от нас хочешь?!"– картинка вновь начала показывать; отец семейства пытался утереть слезы.

"Тогда я покажу на руках. Уж это-то ты должен понять."– О.Н. пальцем ткнул в девушку, – "Эта падаль каждый день обворовывает в компании таких же, как она, ублюдков, детей помладше и послабее. Сколько лет твоей дочке? Тринадцать, да?"– показав на пальцах римскую тринадцать, он дождался кивка и продолжил, – "Так вот, призываю ознакомиться с твоей дочерью снова! Клара– высерок рода человеческого и будущая преступница, которая будет рулить целым прайдом преступников, как сейчас рулит своими смуглыми согражданами. Крайм, понял, да? Крайм! Ты знаешь, что она делает с теми бедолагами, у которых нет для нее денег, которые она с них требует? Приказывает друзьям избить их, а после бьет мальчишек по яйцам! Вот, смотри– на пальцах показываю– твоя дочь… бьет… детей… по яйцам, ферштейн? Да-да, твоя принцесска! А после, к слову, она угрожает своим жертвам, чтобы ничего никому не рассказывали, потому никто еще ничего не знает. Или знает, но рассказывать об этому будет не совсем… политкорректно. Это слово ты точно поймешь, но это не имеет значения. Твоя дочь– бастардо… порка… путана, кажись. Капиш?"

Глядя на девушку, отец улыбнулся, сразу поняв, что ему пытались показать.

"Все правильно! Моя красавица проявляет доминантные качества, выказывает характер лид!.."– договорить он не успел, так как О.Н. крепко приложился подошвой по его лицу.

Поднялся шум, который быстро замолк, едва лезвие ножа приблизилось вплотную к щеке девчонки.

"Твоя малышка, герр Охман, это ущербный биомусор и отброс общества! М-м-м, вот что! Надо мне ее нашинковать и скормить собакам!"– О.Н. действовал быстро– снова двинул носком ботинка главе семейства Охман, коротким рубящим ударом вырубил мать, схватил девушку за тонкую шею, после чего приставил острие ножа к виску. Минуту спустя мужчина сидел на коленях и шепотом умолял О.Н. не причинять ей вреда. Жена зашевелилась и присоединилась к мужу. Никто и не думал поднимать шум. О.Н. проворчал:

"Клара Охман, официально отмеченная в документах дочь Дедерика Охмана и Аделины Охман, урожденной Беккер. Не желаешь ли ты сказать пару ласковых на прощание дражайшим родственникам?"– девушка не находит в себе силы ответить, не понимая ни слова из сказанного; лишь подкашивались ее ноги и вырывались всхлипы. Светлые брючки в районе паха быстро потемнели от хлынувшей мочи.

"Пожалуйста, пощадите мою девочку, умоляю! Она– мой наследница, моя кровинушка, вы не посмеете его тронуть!"– рыдала Аделина.

"Эх, вот почему русский язык не стал языком всего мира? Я бы сейчас думал не о том, что значит то или иное "бр-р-вархтер-мольшб!", а о том, что все еще не сделал. Кстати, об этом!"– отвернувшись вполоборота от камеры, О.Н. сделал что-то, что заставило девушку реветь от боли. В следующую секунду он выпрямил свою руку и потряс окровавленным куском ее уха. Кажется, она потеряла сознание– криков больше не слышно.

"Нет, прекратите, пожалуйста, не надо больше, прошу!"– распласталась перед О.Н. Аделина,– "Я сделаю все, что пожелаете, только отдайте мне моего ребенка!"– его ответ заглушается помехами, но она пугается,– "Я не понимаю!"

И вместо ответа О.Н. отпускает ребенка и достает из кармана джинсов скомканный кусок бумаги. Нет, это не бумага, а фотография.

Аделина Охман изменилась в лице. Побледнела, уставилась в никуда. Пока она борется с собой, О.Н. спокойно подтягивает обмякшее тело к себе, не отрывая взгляд от женщины, проявляя нестандартную готовность к терпению.

"Я изменяю тебе."– вдруг сказала женщина.

О.Н. топнул ногой.

"Не все! Давай еще!"– "Прошу вас, хватит!"-"Нужно больше сведений, куда как больше!"

Супруги переглядываются. Его глаз не видно, но вот ее смотрят уже не с таким ужасом.

"Это не твоя дочь, Дедерик, прости меня! Сиджи…"

Едва заметная склейка– несколько минут записи было вырезано и она продолжается с вопля герра Охмана.

"…ая сука!"– предположительно, в удаленном фрагменте была озвучена информация, представляющая угрозу для обладателя камеры. Это окончательное предположение, так как версия с истязаниями Дедерика Охмана не вписывается в общую картину– скорее всего, он сам исполосовал себе лицо собственными ногтями.

"Еще!"– потребовал О.Н.

"Разве вы не видите, что с него хватит, я уже и так много рассказала!.."– она умоляюще сложила руки и замотала головой.

"НЕТ!"-рявкнул О.Н.– "Ты скажешь все! Иначе…"– "Еще я собиралась отравить тебя. Яд уже готов."– не дожидаясь новых угроз, крикнула женщина своему мужу, стараясь не глядеть в лицо их мучителю.

Дедерик Охман начинает плакать и колотиться затылком о диванную подушку. Девочка все еще лежит без сознания и, глядя на нее, он начинает кричать.

"Убей ее! У тебя же нож, УБЕЙ ЕЕ!"– бушевал Дедерик, умолкнув сразу же, едва О.Н. приблизил лезвие к груди подложной дочери.

"Думаю, о твоих грешках и говорить не стоит, а, законопослушный гражданин?"– Дедерик утвердительно кивнул, – "И… что мне с вами делать?"– в ответ снова молчание,– "Ненавидишь жену, да? Ненавидишь ее за то, что посвятил ей лучшие годы жизни, а она отплатила тебе вот так, да?"– "Я знаю эти слова… Да!"

Аделина даже не пытается вмешаться и О.Н. довольно смеется, погрозив обоим указательным пальцем. Чуть потянувшись, хватает камеру и, шепнув "Надоело мне это.", устанавливает прямо на спине у девушки, поворачивая объективом к Дедерику.

"Вот что– я развяжу тебя и ты решишь, что с ней делать. Идет?"

Дедерик был шокирован внезапным немецким говором, но кивнул, после чего О.Н. кинул ему нож, снимая, как руки судорожно хватаются за костяную ручку, долго и неуклюже разрезая путы. Не успела лопнуть последняя нить, как он накинулся на жену и прижал лезвие к ее горлу. Она не пыталась шевелиться, но пыталась умолять о пощаде на протяжении трех минут, пока он все никак не мог решиться. Только услышав шепот О.Н. "Ка-арла-а…" , Дедерик Охман убил свою жену, нанеся ей сорок ударов ножом. Первое впечатление– аффективное состояние, угнетенность сознания, – оказалось неверным.