Юрий Ручкин - Поздняя осень любви

Они сидели, потягивая пиво, которое заказывалось уже несколько раз, неспешно разговаривая о пустяках и прислушиваясь к объявлениям по радио с вокзала. Поезд из Киева все ещё опаздывал. Прошло уже около часа, Сашкин собеседник уже несколько раз отлучался в туалет неподалеку и, наконец, Саше тоже потребовалось отойти. Он бросил взгляд на тяжеленную сумку, что стояла около столика, но, решив, что тащить её с собой в туалет не имеет смысла, на всякий случай спросил у клиента:

– Я сумку оставлю?

Тот только согласно кивнул головой, почти не открывая глаз, разморенный солнцем и пивом.

Саша быстро добежал до туалета и, расстегнув ширинку, вдруг замер у писсуара. Неожиданная мысль пришла ему в голову. Он выскочил на площадь, на ходу застегивая штаны.

Ни клиента, ни его сумки с джинсами в кафе не было…

Сашка заметался по площади, несколько раз забежал в здание вокзала, но его нового знакомого нигде не было видно.

День постепенно переходил в вечер. Не зная, что ещё можно предпринять (не идти же в милицию?!), Сашка сел в электричку и отправился домой. Больше всего его терзала мысль о предстоящем разговоре с тещей. Он так и видел её искаженное яростью лицо, тощую фигуру, напряженную от злобы. Слышал слова, которые она будет бросать ему в лицо… И самого себя, съеживающегося от ругани и обвинений.

Как только он вошел в дом, он увидел, что свет пробивается только с половины родителей Кристины. Вся семья была в сборе. Они его ждали. По его лицу родственники сразу поняли, что что-то случилось.

– И где наш холодильник? – тщательно разделяя слова, спросила теща.

Пришлось рассказать всё как было…

Этим вечером Александр узнал все, что о нем думает его новая семья.

– Собирай вещи и убирайся из нашего дома! Москаль проклятый! – в заключение заорала Стася.

– Слава Вильной Украине! – неожиданно сам для себя крикнул в ответ Сашка и вскинул руку в гитлеровском приветствии.

Стася не то что побледнела – позеленела лицом и бросилась к нему, расставив пальцы с плохо наманикюренными ногтями, как когти.

Саша поторопился убраться из дома, когда увидел, что и Кристина готова броситься в драку. Он попросился на ночлег к Серомскому, который пустил его, ни о чем не расспрашивая, только горестно покачав головой.

Когда на следующий день он рассказал гостеприимному хозяину обо всем случившемся, тот одолжил ему денег, чтобы он смог отдать долг теще. Что Александр и сделал.

Та на время поутихла, но с Сашей не здоровалась и старалась делать вид, что его вообще нет в их доме. Влодик во всем следовал своей супруге, особенно когда она его могла увидеть.

Сашка прекрасно понимал, что дело плохо. И становится всё хуже.

Время близилось к празднику Нового года. Сразу после рождения дочки Александр дал телеграмму матери, что ждет её на Новый год у себя, в новой семье. Она ответила, что будет поездом 27 декабря.

Саша встретил её на вокзале. Мать выглядела уставшей, что было неудивительно, когда он принял её тяжело груженные сумки. Мама везла с собой тушки индюка, гуся, яблоки…

Кристина и родители встретили гостью холодно. Еле поздоровались сквозь зубы. Саша пытался сгладить впечатление от столь «теплого» приема, но у него это плохо получилось. Мать сделала вид, что ничего не заметила, но губы невольно поджала.

Оттаяла она только тогда, когда увидела внучку. Девочка не вникала (да и на могла ещё) в проблемы взрослых, она просто радовалась, когда с ней возились и ласково разговаривали.

Следующий день прошел спокойно. Стася и Кристина ушли на работу, а Влодик отправился на очередную «халтуру». Мама Саши осталась с внучкой, а он отправился на заправку. Вечером все разошлись по своим половинам, и хоть Кристина не разговаривала с бабушкой, но и конфликта удалось избежать.

На следующий день Саша отправился в магазин, чтобы купить шампанского и вина для праздника. В доме не было ни капли спиртного. Вернувшись, он нашел мать сидящей на лавочке около дома и горько плачущей.

У Сашки внезапно омертвели губы. Он с трудом смог произнести:

– Что случилось?

– Зачем ты меня сюда вызвал? – дрожащими губами выговорила его мать. – Чтобы меня так оскорбляли? Пытались убить? Они же ненормальные!

– Мама, успокойся, – не совсем понимая, что делает и говорит, обнимал её Саша, другой рукой пытаясь открыть бутылку водки, которую принес к празднику.

Наконец поняв, что одной рукой это не получится, он отпустил мать и открыл бутылку. У него самого затряслись руки, он представлял себе, что могли учинить родственнички, и воображение рисовало ему самые страшные картины.

Наконец пробка поддалась. Он попытался влить несколько капель водки матери в рот, но губы у неё тряслись и почти все пролилось на платье. Тут Саша хлебнул сам и постепенно начал ощущать, что смерч, бушующий внутри, немного утих.

Немного успокоилась и мать. Она смогла рассказать, что, когда он ушел из дома, она некоторое время возилась с внучкой, а когда та уснула, вышла на кухню за стаканом воды. Они набросились на неё неожиданно…

– Проклятая москалька! Тварь поганая! – кричала Стася, а Влодик тащил её к газовой плите, где горел огонь. – Жги москальку!!!

– Не знаю, как я вырвалась, – плача закончила мать, показывая обгоревшие волосы. – С тех пор сижу здесь… Они побоялись выходить, чтобы соседи не увидели…

Тут она опять горько разрыдалась.

В глазах у Сашки потемнело, он осторожно освободился из судорожных объятий матери и решительно направился в дом.

Влодик и Стася молча сидели на кухне в темноте.

– И что вы здесь устроили? – стараясь казаться спокойным, спросил Саша заходя.

– Пусть убирается! Зачем она сюда притащилась?! – неожиданно взорвался Влодик.

Красная пелена встала перед глазами Александра. Он бил Влодика не глядя, в драку ввязалась Стася – досталось и ей. (Как говорили соседи на следующий день, ухо у Стаси посинело и вспухло, а Влодик выглядел так, будто его покусали пчёлы на пасеке – глаз открыть не мог.)

Саша быстро собрал свои вещи – Кристина с ребёнком в этот день ушла ночевать к старшей сестре – и выскочил из дома. Они с матерью опять отправились к Серомскому – больше идти было некуда.

Второй секретарь принял их как подобает, выслушал, но потом отозвал Александра в сторонку.

– Завтра вам уезжать поздно будет, – сдавленным шепотом объявил он. – Скоро подойдет тридцать шестой, «Львов – Адлер», вам на него нужно. Эти, – он мотнул головой в сторону дома Кристины, – вам не простят… Будем заниматься срочной эвакуацией, – заключил он.

Потом позвонил, вызвал своего личного шофера, который не только отвез их, купил билеты, но и посадил в вагон.