Мария Буркова - Наши победят. Иначе не бывает

Какая всё же подлость, что из-за этой мерзкой непогоды сейчас нельзя посмотреть на небо – с грустью подумал Сашка и тихо вздохнул. Звёзды всегда действовали успокаивающе своим ровным светом и неизменным расположением сообразно времени года. И всегда вливали чёткую уверенность, что разные безобразия на земле однажды кончатся – и тогда можно будет смотреть на их сияние без боли и тоски. А сейчас непокрытую голову приходилось вжимать в плечи, чтоб сильные холодные струи не затекали за воротник. Патлы ещё не пропитались дождевым мороком, но чёлка уже подло съехала через лоб к переносице, угрожая прикрыть собой глаза, и молодой мужчина остановился.

И так уже впереди была густая темень рощи – густые черёмуховые кусты хоть и стояли уже полмесяца голые, но сейчас надёжно преграждали собой всякий дальнейший путь. Сашка застыл в каком-то унылом оцепенении – дневная усталость навалилась вдруг неотвратимо и страшно, заставив кости рук и ног тихо заныть, безапелляционно заявляя хозяину, что не желают сейчас вовсе двигаться. Противный подлец голод вдруг возник опять в своём полном безобразии, заставив замереть, пережидая приступ тошноты и неслабого головокружения – отлично знал, что курить сейчас достаточно холодно, и это уже не поможет для борьбы с ним. Сашка вздохнул как можно глубже, инстинктивно прикрывая глаза – вот сейчас отпустит эта напасть, и посмотрим на часы, возможно, времени уже прошло достаточно, чтоб можно было вернуться или ещё что-то предпринять. Сестрёнкина фенечка снова вздрогнула под рукавом рубашки – будто хотела предупредить о том, насколько кислый выдался сегодня вечер. Удастся ли сейчас дойти до её общежития на этих подкашивающихся от дневной перегрузки ногах? Кажется, это самый подходящий был бы сейчас вариант… Да, если подняться на горку, к автобусной остановке, поздние маршрутки ещё должны ходить, они ещё ходят до часу ночи – правда, тогда завтра будет снова нечего обедать на рынке, но, может быть, молодая администраторша поможет, или удастся ещё как-то выкрутиться. Конечно, объясняться с вахтёршей – то ещё унижение, но похоже, сегодня это всё, на что можно рассчитывать. Потому что возвращаться и слушать ехидные смешочки всего барака и – что самое гнилое, самой Оксанки – уже никак не возможно сейчас. Да и от запаха их тушёной картошки с луком не только затошнит и согнёт пополам, но и к полуобморочному состоянию толкнёт сразу. А становиться столь беспомощным было не только противно, но и опасно, учитывая настроение тестя. Хотя… какой он мне тесть, а? Вот профессор с кафедры теоретической физики – тот был бы в этой роли великолепен, да вот только дочка его полностью сумасшедшая, увы.

Но двинуться к намеченной цели так и не пришлось. Перед глазами вспыхнуло белое пламя – это чем же отоварили по спине-то, цепом, что ли, или ещё какой самопальный кистень? – растерянно мелькнула грустная мысль, пока тело лихо падало с высоты собственного роста на мокрые пожухлые листья. Крепкая подошва с каблуком плотно придавила шею, так, что шевелить головой стало невозможно. Прежде, чем тело сподобилось вернуть себе способность реагировать, сверху посыпались мощные удары, явно от ног, обутых в довольно крепкую обувь. Сколько минут это продолжалось – понять было невозможно, но с каждым новым таяла надежда на возможность после подняться. Что-то довольно ощутимо воткнулось в левый бок, на котором пришлось лежать – не то кусок коряги, не то острый булыжник. Из-за резкой боли ещё и от этого невозможно было разобрать, о чём шушукаются напавшие – их явно было прилично, судя по количеству ударов, и они даже должны были в потёмках мешать друг другу забавляться…

Возможно, так оно и было – и оттого чужая нога наконец отпустила шею. Только для того, чтоб куртку взялись споро расстёгивать и стаскивать прочь. Помешать этому было очень трудно, почти невозможно – так быстро это делали и так основательно проводили профилактику сопротивления ударами по рёбрам, животу и ещё ниже. Доставалось везде, но там было особенно болезненно. Промозглый холод угрожал заставить задрожать – ковёр из мокрых листьев был уже вдосталь напитан влагой, которая резво взялась захватывать рубашку – убегать из барака в планы вовсе не входило, и свитер не был надет. Сашка инстинктивно рванулся в сторону, почувствовав, что ливень ударов стих – и руки нашли в темноте толстый ствол ветки с куста черёмухи… Несколько мгновений, которые достались ему из-за того, что куртка заинтересовала напавших, были использованы на полную катушку. Удалось, подтянувшись, встать на ноги – почти ровно. Глаза уже настроились на то, чтоб помочь своему хозяину спастись – и отметили, что тёмных силуэтов солидно, намного больше полудюжины. Каждый небезоружен, понятно, эти стаи молодых отморозков обычно ни перед чем не останавливаются, тут и с оружием справится не каждый спецназовец, не вымотанный усталостью и голодом… Осторожно шагнув в сторону, получилось нащупать подошвой казачков посыпку тропинки в роще – похоже, с этого направления просто никто из врагов не зашёл ещё, слишком заняты разглядыванием добычи.

Звероподобный рёв кого-то из тех, что до сих пор имел человеческое обличье, отборным матом отметил этот манёвр, но, не смотря на боль почти во всём теле, реакция не подвела – и Сашка взял хороший темп, молясь про себя, чтоб нога не подвернулась на каком-нибудь мокром корне берёзы. Вопли неудовольствия и пожелания догнать и уничтожить довольно быстро остались за спиной, но всё-таки нога подвернулась уже на тротуарной колдобине, и падать на ладони было очень болезненно, особенно приложившись раненым в прошлом году коленом. Но здесь уже совсем близко был свет фонаря у трамвайной линии, и если поспешить с подъёмом, ах, чем же так врезали под правый бок – кованым носком, железной трубой или ещё чем? – то шансов выбраться будет больше, ведь на освещённой площади нападают реже. Лишь бы успеть подняться прежде, чем эта стая догонит… Успел. Теперь – под гору, бегом по асфальту в ручьях, к вокзалу, вдоль пустующей проезжей части у стенки, отгораживающей тротуар на высоте. Если к этой стене прижмут, всё будет напрасно, а за то, что посмел пытаться сбежать, забьют до смерти гарантированно. Или ещё что сделают в процессе, гораздо хуже – изуродованные тела неудачливых ночных прохожих поутру собирают патрули то и дело где попало. Просто здесь бежать безопаснее, хоть немного ровная поверхность и хорошо освещена, на тротуаре же подвернуть ногу и порвать связки – обычное дело. Подлый гравий, набросанный тут с весны, как хорошо, что сегодня я не в кроссовках, в них можно подскользнуться фатально, а от казачков он отскакивает. Всё, оторвался. Только эти несколько минут на дожде с ветром – дело дрянь, взмок полностью, завтра температура взлетит до 39, и как работать будем? И – где будем отлёживаться, интересно? Однажды попытались в родительской квартире – в результате сами не помним, как во дворе оказались на лавочке, и «скорая» подъехала отчего-то, верно, Александр Викторович? Вас же предупреждали тогда докторишки, что кровотечение может открыться, и нервничать нельзя. Попробуй не понервничать с мачехой и её сестрой и дочками – ангела из себя выведут и убивать заставят.