Сергей Дмитрюк - Очи Аргоса. Цикл «Лицом к Солнцу»

– Постойте! – вдруг воскликнул Рэд Фламер, как будто только что догадался о чём-то. – Но ведь они изучали океан Титана! Тот, что находится под сто километровой толщей поверхностного льда. А ведь в нём должна быть вода! Что если Ларк прав? Что если они что-то нашли в этой воде? Какие-то организмы, совместимые с земной кислородной жизнью?

Рэд взволнованно оглядел своих товарищей. Эта догадка казалась такой очевидной и простой, что ему самому стало удивительно, почему он до сих пор не пришёл к ней.

– Давайте не будем гадать! – предложила Дэвика, становясь необычайно серьёзной. – Скоро всё увидим собственными глазами… Сколько нам ещё осталось до Титана? – обратилась она к пилоту, сидевшему за пультом управления в рубке.

– Мы практически на подлёте, – сообщил бодрым голосом Ол Ринор. – Ещё около четырёх часов и я вас выведу на орбиту Титана.

– Смотрите! – воскликнул молчавший до сих пор Ян, указывая на экраны переднего обзора.

Огромный желтоватый гигант, подпоясанный широким кольцом, величественно вырастал на фоне далёких звёзд. Ракетоплан заходил со стороны южного полюса Сатурна, летя по касательной, и тень огромной планеты лежала теперь на плоскости колец протяжённой чёрной кляксой. Эти удивительные кольца, наклонённые к орбите планеты больше чем на двадцать градусов, дробились на сотни отдельных колечек, одни из которых имели ширину в несколько десятков километров, а самые широкие – в несколько сотен. Толщина же их была поразительно мала, в сравнении с их диаметром – не больше сотни метров у самых толстых.

Сидевшие в ракетоплане люди с восхищением смотрели на открывшееся им зрелище. В местах, где материал колец перекрывал солнечный свет, Дэвика заметила чёрные прожилки. Девушка, подобно племяннику Рэда Фламера, прильнула к иллюминатору и восторженно разглядывала приближающийся с каждой минутой газовый гигант, который никогда не видела вот так близко, не в фильмах и информационных записях. Дэвика заметила, что в щелях между колец плавают небольшие каменные осколки. Насколько знала молодая «прорицательница», это должно быть мелкие спутники-пастухи Сатурна: Атлас, Дафния и Пан. Гравитационно запертые внутри колец, они всегда были повёрнуты к родительской планете одним и тем же боком. Материал колец оседал на них тёмными обручами, делая эти каменные глыбы похожими на карамельные конфетки. Теперь хорошо были видны и три ближние крупные луны Сатурна, выглядевшие сейчас узкими серпиками. Только одна из них светила ярче всех остальных.

– Справа по курсу Диона, Рея и Тетис! – сообщил из пилотской рубки Ол Ринор. – Смотрите, какие красавцы!

– Скорее уж красавицы, – буркнул Ларк, усаживаясь у свободного иллюминатора. – А почему вон тот светит ярче остальных?

– Это Тетис. Он меньше своих соседок, но намного ярче них, – пояснил пилот. – Тетис имеет более высокое альбедо, поэтому и отражает больше солнечного света. В этом, как ни странно, ему помогает его дальний сосед – Энцелад. Гейзеры того выбрасывают в космос большое количество кристаллов снега и льда. Они оседают в атмосфере Тетиса, превращаясь в естественное зеркало.

– Удивительно! – вырвалось у Дэвики, и она посмотрела на сидевшего подле неё Яна, который раскраснелся от возбуждённого восторга.

Но крохотные луны, несомненно, затмевал оранжевый шар Титана, появившийся на передних экранах. Справа его пытался догнать по своей орбите крошечный Япет, но он заметно отставал от главы этого сонма придворных царственного Сатурна.

Все сидевшие у иллюминаторов неожиданно почувствовали дурноту, свидетельствовавшую об отклонении от курса на долю градуса. Ян ощутил бессмысленный животный страх, а Дэвика детскую беспомощность. Серый туман встал перед глазами Рэда Фламера. Ларк же заметно побледнел и на скулах его заиграли желваки. Только тренированный пилот, казалось, чувствовал себя вполне сносно. Он вывел юркий корабль на новый курс, и дурнота отступила, вернув людям прежнее спокойствие и любопытство встречи с новым далёким миром. Через полчаса послышались звенящие удары тормозных двигателей, выбрасывавших в пространство ионные заряды. Ракетоплан стал описывать орбиту вокруг Титана, постепенно приближаясь к тому по курсовой спирали.

Пальцы Ола Ринора, подобно пальцам музыканта, уверенно бравшего аккорды, умелыми, отточенными движениями заскользили по кнопкам и клавишам навигационного пульта. Скорость корабля уравнялась со скоростью спутника. Ракетоплан осторожно снижался, виток за витком, замедляя свой спиральный бег и приближаясь к поверхности планетки. Титан имел синхронное вращение относительно Сатурна, вызванное действием приливных сил родительской планеты, поэтому период обращения его вокруг своей оси совпадал со временем обращения по орбите. Сутки на Титане равнялись почти шестнадцати земным. К тому же, он, как и Луна, всегда был повёрнут к Сатурну одной и той же стороной.

– Смотрите! – неожиданно воскликнул Ян, указывая куда-то в иллюминатор.

Зеленовато-оранжевый шар спутника был окутан дымкой, рассеивавшей видимый свет. Как пояснил пилот, она возникала от облучения верхних слоёв атмосферы космическими лучами, разбивавшими молекулы азота и метана, осколки которых образовывали сложные большие молекулы, конденсировавшиеся в аэрозоли. Но сейчас в этой дымке блеснул отчётливый солнечный блик. На него и указывал юноша. Этот блик полыхнул расплавленным золотом в районе северного полюса планеты, в том месте, где простирались тёмные рваные пятна каких-то образований, видимые даже с орбиты.

– Это отражение в одном из северных метановых озёр, – снова сообщил Ол Ринор. – Они пересыхают периодически, но сейчас всё ещё полны.

– Здорово! Это просто фантастически красиво! – вырвалось у Дэвики. Она заворожено смотрела на ослепительные золотые всполохи, стекавшие вправо по абрису спутника.

– Входим в нижние слои атмосферы! – в ответ деловито сообщил пилот.

На высоте примерно в сто двадцать километров ракетоплан попал в зону сильной турбулентности, но ниже шёл обширный участок полного штиля, куда не проникали, ни ветры, ни турбулентные потоки. Здесь, в шестидесяти километрах от поверхности планетки, людям открылось удивительное зрелище: в чистом, будто бы земном, голубом небе красовался величественный Сатурн, полускрытый ночной тенью. В плоскости его колец, острым белым лезвием рассекавших наискосок желтоватое тело гиганта, сверкали четыре крохотные точки – Энцелад, Диона, Тефия и Рея. И всё это удивительное великолепие подстилала пелена взлохмаченных оранжевых облаков.

Путешественники ещё не успели насладиться удивительной картиной чужого неба, как снова началась тряска и сильные ветра, оставлявшие абсолютно спокойным только пилота, привычного к подобным капризам местной атмосферы. Когда высотомеры показывали отметку в тридцать километров, плотность оранжевого тумана, состоявшего из органических молекул, значительно уменьшилась. Теперь стало возможным рассмотреть поверхность Титана. Он был значительно меньше Земли, и на низком облёте не требовалось больших скоростей. Дневное освещение здесь напоминало земные сумерки, в которых были хорошо видны и светлые возвышенности, похожие на корни огромного дерева, и тёмная равнина, возможно, бывшая дном озера. По экватору спутник опоясывали такие же протяжённые тёмные области, но оказалось, что это вовсе не метановые озёра или моря, как вначале подумали путешественники.