Ирина Фургал - Третий сын. Роман ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА. Часть III

– Ну, допустим. Только Лала пригрозила долбануть его шваброй, если это ещё повториться. Если мы дружим – то дружим все. А если ты, как дурак, втюрился в замужнюю, и даже в беременную даму, то нечего нам в глаза плохим настроением тыкать. И учти, Миче, Лала – она долбанёт. И шваброй может, и чем потяжелее.

– Ната её накажет.

– Ната слышала, хоть мы и подловили Воки одного. Сказала, что пусть долбанёт, она не против. Сказала, нечего грубить. И, если Ловкача мир не берёт, пусть его домой отправляется.

– Это правильно.

– В общем, если ещё раз – мы объявляем Воки бойкот и списываем на берег. Ты согласен? Если да – я всем скажу потихоньку.

– Я согласен, – кивнул я. – Но лучше мы Воки посадим в трюм, чтобы перед глазами был.

– Ты что, Миче? Зачем нам ТАКОЕ перед глазами?

Ну мог ли я сказать мальчишке, что мы с Лёкой подозреваем бывшего приятеля в очень серьезных вещах, причём, сами точно не знаем, в каких.

– Чтобы не донёс Коркам, где нас искать и как ловить, – сообразил ответить я. – Видишь ли, Рики, одни люди от влюблённости добрее становятся, а другие – злее и мстительнее.

– Хм! Это тебе кажется, что Воки только сейчас озверел, но я тебе говорю, он всегда таким был. Я его терпеть не могу, уж очень он непонятный. Я только тебе не говорил, что он мне не нравился. Что, я тебя нравоучать, что ли, буду? Но ты бы слышал, как он на Тиле орал, и на других ребят. Помнишь, тогда, на празднике, когда нас наградили после победы? Такой злой был! Если вокруг все радуются, то что орать-то?

– У меня другие сведения, – я сурово сдвинул брови. – Воки слёзы проливал. Когда учил тебя на роликах кататься, и ты упал с горы.

– Ага! – хлопнул в ладоши Рики. – Проболтался кто-то! Ну ладно. Ладно! Да, то орал, то проливал слёзы. Вот это-то и ненормально. Ты когда-нибудь видел, чтобы люди так себя вели?

Я усмехнулся про себя: видно, у Воки нервишки сдали. Что это он так сорвался? Не радовался нашей победе?

– Короче, бойкот, – объявил Рики. – Бойкот – и на берег.

– Бойкот, – подтвердил я. – Бойкот – и в трюм.

Но Воки по прозвищу Ловкач проявил все свои артистические способности и силу воли, едва почувствовал, что мы настроены решительно. Перестал грубить и хамить, и даже извинился перед Кохи. Но был с молодыми Корками хмур и неразговорчив. Настроение Воки портилось день ото дня, и это уже начало нас раздражать. Он всё больше уединялся, когда был свободен от работы. Всё чаще с ненавистью смотрел на Терезку, и Лёка иногда приставал ко мне с просьбой разрешить кунуть за это Ловкача головой в воду.

Наблюдая за Ловкачом, я пришёл к такой вот идее: не виноват ли Воки в том, что Терезка упала со сходен? Малёчек, с одной стороны утверждал, что вполне возможно, с другой не понимал, как такое мог проделать неволшебник. Никто не видел, чтобы Ловкач толкнул сходни или хотя бы топнул по доскам ногой. Кстати, также, как и на озёрах, и в Лесте, я не почувствовал того, что где-то рядом применили магию. Это странно, но, говорят, бывает.

Когда произошёл этот случай с Терезкой, мне пришлось удерживать Малька силой – а это не просто. Лёка так разозлился, что орал как никогда. Прямо скажем, он никогда не орёт – зачем ему? Своими длинными руками Лёка за моей спиной пытался схватить Ловкача. Но тот рыдал настоящими слезами, утверждая, что если и при чём, то самую малость и не нарочно, и сам не знает, что такого сделал. Лала и Рики презрительно фыркали, Хрот пребывал в потрясении, и его больше интересовало состояние жены, чем рыдания Воки. Остальных, кстати – тоже. Плаксивое заявление Ловкача о том, что ведь рядом был Кохи, мы вообще пропустили мимо ушей. Кохи-то при чём? В тот момент, как упала Терезка, он потянулся погладить Чикикуку и тоже чуть не упал. Сама Терезка хохотала над своим испугом, над нашим ужасом, над гневом Малька и рыданиями этого чёрта. Она насмехалась над собственной неуклюжестью, и так искренне считала, что виновата сама, что даже я поверил и сказал, что главное, что всё обошлось. Прямо обвинить Воки было не в чем. Лёка просто дал выход своему раздражению, потому что из-за давних подозрений, решил, что это он помог Терезке упасть. Воки действительно стоял чересчур близко.

Воки был замечен на кухне незадолго до того, как туда вошла Терезка, и прямо перед ней взорвалась такая интересная кастрюлька, скороварка, в которой внутри большое давление, пар и кипяток. Терезка не пострадала только потому, что в тот самый момент резко сменила курс, заметив на столике банку с солёными огурцами. От неожиданности Терезка уронила и разбила банку. И так была огорчена этой потерей, что даже не очень испугалась взрыва. Небольшим ожогам на плече она не придала значения. Вот счастливый характер! И снова никто ничего не мог сказать в адрес Воки. Ну, заходил в кухню – и что? Он не упустил случая напомнить, кстати, что ведь это Кохи, как дежурный, нынче готовил ужин в скороварке. Малёк, однако, просто из себя выходил и выговаривал мне, что это я не даю пристукнуть негодяя и клеветника.

– Лёка, – уговаривал я. – Доказательств нет. Да и подумай, пожалуйста: Терезка беременна. Ни у кого не поднимется рука навредить будущей матери, нет-нет. Таких людей не бывает.

– Да сплошь и рядом, наивный ты наш! Это у тебя не поднимется, Миче. А у Воки рука поднялась на нашего очень младшего брата.

Ну да. Поднялась. Я стал думать, что у Воки поднимется рука. Хотя это в голове не укладывалось.

Гнев светлой Эи, любящей детей и внуков, будет страшным для того, кто обидит беременную женщину. Тем более, причинит ей вред.

Если Воки подкупило старшее поколение Корков, то могу сказать, что их ждёт далеко не удачное будущее.

Кохи теперь был полон задора и желания догнать те суда, что утром ушли вверх по реке. Он запомнил их названия и вознамерился найти на них свою красотку. Суда, ушедшие вниз по Някке, его не так волновали. Он уже видел девушку в столице, и обязательно снова встретит её там, если не обнаружит на четырёх, обогнавших нас, судёнышках. Историю о незнакомке с грушей уже знали все: Кохи просто не мог молчать, его так и распирало от восторга. А вот Чикикука где—то затаилась и не сидела, как обычно, у него на плече.

Вот так и вышло, что мы стрелой пролетели почти до города Идены, нигде не останавливаясь, кроме как на ночь. Ночью нам хотелось высыпаться, а не нести вахту. Но когда до Идены оставалось примерно сутки, около города Неа, что ниже по течению, нас застиг хороший праздник – День влюблённых. А праздновать, как понимаете, лучше с людьми, лучше на весёлом танцевабельном месте. Тем более, праздник уж больно актуальный для нас. Нам захотелось с утра поторговать – торговля обещала быть выгодной в такой день, а вечером потолкаться в толпе, сделать друг другу подарки, посидеть в кафе, побродить и, вообще, романтично провести вечер при звуках музыки и свете цветных фонариков, отражённых рекой.