Александра Михневич - Сквозь воду

И по ночам ещё заморозки. Она просто замёрзнет – на учебной яхте печки нет. Это просто большая железная лодка на пока ещё ледяной воде. Так что пусть подумает.

В любом случае, надо ждать месяц.

А пока что – подсказали парни – там, в «Неве», есть несколько лодок, на которых живут. Есть даже такие, где владельцы зимуют. Ну, а что. Что тут такого.

Домик как домик. Только на воде. И условия, конечно, очень специфические, и не то что бы очень комфортные…

Но, если кого заела реальность – например, сварливая жена с виртуальной пилой – те перемещаются ближе к морю.

И определили Яну на большущую лодку с очень обязывающим названием – «Князь Гагарин», но больше похожую на подводную.

Объяснили: это самый подходящий вариант пока. Даже единственный: остальные две-три такие яхтсменские зимовки – заняты их владельцами-пенсионерами, они там и живут, по одному, и это даже не рассматривается.

А на «Князе Гагарине» – двое: мужчина и девушка – но она совсем как пацан: юбки презирает как класс, жилистая, худощавая, резкая, шустрая и холодоустойчивая – идеальный матрос. И мужчине – владельцу лодки – помогали соседи по яхт-клубу её делать; и там как-то наш товарищ одно лето жил, тоже помогал.

К тому же они всем рассказывают, что обожают гостей – даже внутри так всё устроено, чтобы народу как можно больше за столом умещалось. И всегда говорят, что готовы помочь, всем и каждому.

Снабдили Яну чьим-то спальником в цветочек и уже впотьмах под хлёсткими порывами мокрого ветра отвели на лодку.

Хозяева – Пётр пятидесяти лет и Зоя лет двадцати пяти – радушно улыбались и предложили и ей с ними на «ты», свои же люди, почти уже, и Пётр сказал, что он Петя.

Яна была уже так измучена треволнениями, что преисполнилась искренней и горячей благодарностью, правда, перейти на «ты» в ответ не смогла, это слишком.

Лодка укрыта синим тентом, для защиты от дождей и сильных весенних ветров.

С берега – почти в начале яхт-клуба, недалеко от поста охраны со шлагбаумом – нужно спуститься по склизкой тропинке в прошлогодней траве, не грохнувшись в темноте среди торчащих из земли огромных корней деревьев, затем прошагать длинный бон до конца – не дав ветру сдуть себя в воду.

Здесь, с самого краю, за отдельными торчащими там-сям лодками, не поднятыми на зиму на берег, возвышался «Князь…».

С бона нужно протиснуться в развязанную в одном месте шнуровку тента – и очутиться «дома».

Ну, а что такое – дом?

У кого-то – место, где его ждут…

А у кого-то – где ночь застала, там и дом.

С верхней палубы вниз – в салон – вела узенькая крутая лестничка: четыре железные ступеньки, почти как на стремянке.

Ну, в общем, редко где на кораблях бывают мраморные лестницы по два метра в ширину, с персидскими коврами и золотыми перилами, разве что на «Титанике».

Но уж лучше здесь.

В салоне (кубрик, камбуз и кают-компания – всё в одном) почти всё место занимал овальный стол.

По всему огромному столу – с десяток давно не мытых кружек разных мастей, стакан с чем-то давно и прочно засохшим, сахарница среди россыпи сахара, ножи и ложки там и сям, тоже, конечно, немытые, чайник из нержавейки со свистком, стопка мисок из нержавейки, куски батона, пачка чая, ноутбук, старый глянцевый журнал с оторванным углом обложки, зажигалки, и ещё чего-то.

С обеих сторон стола, повторяя очертания бортов, его обрамлял вдоль стены мягкий диванчик. В носу диван соединялся – расширялся и удлинялся во всё носовое пространство – и представлял собой вполне комфортное и обширное спальное место. Здесь ночевали хозяева.

Просто так стоять в салоне негде: нужно почти сразу у лестнички полусидя протискиваться между столом и диваном.

И стол – это, получается, и есть салон.

Когда ребята ушли, – отказавшись от чая и сославшись на ранний подъём, а до дому ещё добраться надо, – Яне показали её спальное место – на узком диванчике по левому борту, у самого входа: спать нужно головой к хозяйским ногам, почти впритык, а своими ногами – чуть не упираясь в лесенку, ведущую наверх.

Яна горячо поблагодарила и спросила разрешения присесть, не только от усталости, но и из-за низких потолков: она не могла выпрямиться, и так и стояла пригнувшись. Хозяева улыбнулись и спохватились: да-да, конечно.

Сами они чувствовали себя здесь вполне комфортно. Петя делал эту лодку под себя, с учётом своих параметров и удобств.

Они отужинали как раз перед её появлением, и теперь предложили ей тоже приготовить себе что-нибудь, вот двух-конфорочная газовая плитка, в баллоне ещё есть газ, можно вскипятить чай и что-нибудь быстренько поджарить.

Жарить ей было нечего, и вообще с собой ничего не было, и на предложенный чай – горячий! и с сахаром! и с батоном – она благодарно согласилась.

Она сидела у лесенки – у раскрытого входа, и мелко тряслась. На предложение «можешь снять куртку и пей чай» взялась за ручку кружки, а куртку снимать не стала.

Петя с Зоей переглянулись, посмотрели на неё.

– Ну, ладно, прикроем вход, – сказали они.

Петя неспешно полусидя обогнул стол по правому борту, закрыл две вертикальные створки наверху лестнички и задвинул квадратную горизонтальную створку.

И пояснил:

– Печка работает. На солярке. И мы немножко проветриваем. И вообще жарища.

Яна не стала возражать насчёт жары, лишь молча неопределённо кивнула.

Если сверху видишь люк – не пугайся, это глюк. Такие люки-задвижки и калитки-створки есть на всех кораблях. Для экономии места и надёжности закрытия.

А если нужно выйти или войти – сначала всегда со скрежетом отодвигают (или поднимают-откидывают, где как) створку-люк, который запирает створки калитки, а уж потом распахивают «калитку».

Яна допивала вторую кружку горячего сладкого чая с нарезным батоном, вцепившись обеими руками в нагретую чаем нержавейку.

И чувствовала, что оттаивает, согревается, успокаивается.

Глаза соловели, веки тяжелели. Страшно клонило в сон…

Пахло соляркой, несвежей постелью и крепким чаем, – наверное, так обычно и пахнет на кораблях.

Наверное, так и пахнет романтика…

– Ну, ладно, выключаем печку, – сказали хозяева.

И сразу стало очень тихо. Все легли спать.

А в следующий миг стало слышно, как лодка ходит ходуном под ветром, привязанная к бону, и они – бон и лодка – вместе со старыми деревьями на берегу скрипят и скрежещут на все лады и на всю гавань; где-то ухало и свистело; временами грохотало и стукало.

Вдруг совсем рядом кто-то засвистал и затопал.

– Ой, это к вам, наверное, гости, – сквозь сон с трудом вымолвила Яна: вдруг они не слышат, там, у себя в носу…

– Это ветер. И волны захлёстывают на бон. Сегодня к нам никто не собирался, – уверенно отозвалась Зоя, – через неделю на шум даже внимания обращать не будешь.