Петр Никитин - Коромысла и толкунчики. До этого были «Я и зелёные стрекозы»

– Это не моё – прошептал я

Но дверь захлопнулась с ещё большей силой, и послышался удвоенный крик:

– Алло милиция! Нас ограбили!

Мало что соображая, впопыхах, я схватил канистру, и побежал по лестнице вниз. Стены в кирпичном бараке, были со вкусом покрашены салатовой морилкой. Дверь в парадную оборудованная домофоном и доводчиком поддалась открывающей кнопке, и за моей спиной закрылась тихо и мягко. Это было спасением для моих висков.

На улице меня встретил трескучий мороз, тёмные дома, и глубокое звёздное небо, полностью лишённое влияния дневного светила.

И даже здесь был слышен крик:

– Милиция! Милиция!

Странно что на него никто не реагировал, все спали. Я взял канистру, и направился в сторону огней широкой улицы, на которой жёлтым светом равнодушно мигал светофор.

Меня совсем не удивило, и не возмутило поведение старушки, наверное, именно так и стоит поступать с незнакомыми пьяными людьми, если они оказались в вашем доме, и, если вас совсем не волнуют дальнейшие судьбы этих людей.

Меня тоже не волновала судьба этих двух несчастных увядших женщин.

Около светофора, я некоторое время смотрел в тёмное небо. Оно было холодным, далёким, острый свет звёзд подчёркивал протяженность космоса, и его зависимость от солнечного диска. В отсутствии центра Солнечной системы, небо превращало Землю в ледяную пустыню.

Светофор, старался заменить для меня солнце, навязать свои правила. Но как известно мигающий желтый, означает лишь одно, аппарат не влияет на дорожное движение, и лишь ждёт своего часа.

Проветрив лёгкие прозрачным морозом и выпустив в воздух несколько облачков внутреннего пара, я сунул руку в карман и достал телефон.

Пришло время прервать путешествие, отгородится от ночи оболочкой автомобиля и под звуки ночного радио достигнуть Васильевский остров, где на брусчатой улице притаилось моё законное, осенённое комнатными растениями, жилище.

Но телефон умер, батарейка нуждалась во внешнем электричестве, а без него он превратился в коробочку с плоской зеркальной пластью. Кроме коробочки, после отчаянных поисках в карманах была найдена пустота. Наличные деньги, кредитные карты и ключи отсутствовали. Они остались дома.

Вчера мне показалось хорошей идеей, – оплачивать свои похождения при помощи смартфона. И теперь чтобы продолжить быть платёжеспособным, мне требовалось начать движении в поисках энергии, которая способна течь по проводам.

Я ещё раз посмотрел на небо, на дома, на застывшие бульвары и дрожащие фонари уличного освещения. Моё местонахождение можно было разведать только при помощи спутниковой навигации, или аборигенов. Скорее всего я находился за пределами Санкт-Петербурга. Такое положение вещей меня ничуть не смутило. Мне требовалось, именно такое продолжение вчерашнего загула – лютый мороз и пустые улицы. В отсутствии дневного света у меня появился шанс, раздвинуть границы собственного мира.

И желая добавить своему движению поступательный смысл я направился в сторону предполагаемого железнодорожного вокзала. Ведь, когда у вас нет перчаток и головного убора, только две бесконечные стальные полосы, скреплённые рёбрами шпал, могут быть спасением от мороза и арктического звёздного стекла. Основное достоинство рельс – это отсутствие спирального движения, а только прямое от горизонта до горизонта. Сквозь поля и тундры.

Направление подсказывал ледяной ветер, я шел, повернувшись к нему спиной, защищая лицо и руки от обморожения, и вздрагивая от далёких, редких вспышек автомобильных фар. Иногда я путал их с обычными уличными фонарями и мне казалось, что на меня падают столбы. Необъяснимый стыд терзал душу, и мне было важнее корить себя, чем попытаться найти правильную дорогу. Канистру я нёс как драгоценный груз, залог моей финансовой независимости.

По счастливой случайности, вскоре вымороженное пространство улиц раскололи звуки железной дороги.

Вроде бы мы вчера собирались в Пушкин, но на здании вокзала люминесцентным светом горело слово – «Ломоносов». Анализируя новые обстоятельства, мне показалось, что я сделал что-то плохое, раз вместо Царского села приехал в Ораниенбаум, возможно за это, мне придётся просить прощение, или умереть в глазах какого-то человека. Стыд и страх, были моими верными спутниками в экстренных ситуациях, я к ним уже привык и считал неотъемлемой частью своей личности.

Брендовые автомобили служб такси, попрятались. Но зато у вокзала, в направлении Санкт Петербурга стояла электричка, свет в вагонах был погашен. Мне довелось в своей жизни пользоваться электропоездами на данном направлении движения. Это было во времена моей учёбы в Университете. Это были счастливые времена. И желая к ним прикоснуться, я решил во чтобы то ни стало, проехать несколько остановок, на безупречном, соблюдающем все нормы по защите экосферы, транспорте.

Пройти на перрон сквозь вокзал оказалось затруднительным. Требовались деньги и билет. Пришлось идти в обход, через сугробы и трансформаторные будки. Во время движения снег набивался в клапаны штанов и обжигал голени. С большим трудом, обойдя турникеты с стыла, я закинул канистру на платформу, лестница с бесплатной стороны отсутствовала, а когда подтягивался сам, обратил внимания, что костяшки пальцев моих ладоней были бело-синие как у манекена. Только в вагоне мне удалось немного успокоиться и согреться.

Окна в салоне были покрыты ледяной коростой, а лавки едва согреты печкой. Но этого немногочисленного тепла вполне хватило, чтобы почувствовать уют и защищенность. Я вспомнил, как когда-то давно, в посёлке Ульяновка курсировали тёплые автобусы ЛАЗы. При поездке на них, я нагревал монетки и примораживал их к окну, с получением ледяных отпечатков, орла или решки. Или прикладывая к окну ладошку, получая оттаявший силуэт руки, отец, глядя на проделки улыбался, а брат повторял мои движения. С тех пор исчез умер отец, исчезли ЛАЗы, но осталось чувство радости похожее на то, которое я почувствовал, отогревая ладони в электричке.

В последние годы, в вихре ежедневных событий, мне редко удаётся побаловать себя детскими воспоминаниями. В моём обыденном окружении, очень мало физических или виртуальных, культурных предметов за которые можно зацепиться у унестись глубоко в невинное прошлое. В иной мир, свободный от взрослой упорядоченности и солнечных спиралей мир.

Дремота, это лучшее, что придумала эволюция человека в ответ на отравление организма этиловым спиртом. Отогревшись после прогулки по Ломоносову, я закрыл глаза и растворился в тёмной тишине.

В полусне мне привиделся весь вчерашний день. От первого телячьего восторга, как надежду на весёлое приключение до алкогольного забытья в душной маленькой комнате.