Петр Никитин - Коромысла и толкунчики. До этого были «Я и зелёные стрекозы»

Из-за аутентичного покрытия на моей улице любят снимать исторические фильмы. Говорят, что в наших дворах сохранился один из последних кусочков философского Санкт-Петербурга. Местные жители не любят съёмочные дни, а к кинематографистам относятся с презрением. А кинематографисты отвечают взаимностью.

Гарантировано получая зарплату от государства, режиссёры и актёры халтурят, плюют под ноги, и согреваются коньяком. Ещё никогда, и никто, на нашей улице в качестве реквизита не использовал трупы. Даже в фильмах о Блокаде я не видел, чтобы они укладывали трупы – детей, стариков, женщин, слоями до окон вторых этажей.

А без этого, понять, что брусчатка и есть та самая «земля пухом» невозможно.

Я сделал глоток из канистры и съел кусочек снега. Это было отправной точкой принятия решения. Мне потребовалось переместиться от улицы Репина Васильевского Острова до посёлка Ульяновка в Тосненский район Ленинградской Области.

Оставаться здесь, в своём пропитанном алкоголем состоянии, мне показалось не уместным. Кроме того, мне стало смешно от игры слов «Алко-Голем». На машине, предназначенный путь занимает пятьдесят минут, но мне без руля и денег в карманах, потребуется чуть больше. Это обстоятельство лишь подогревало мою решимость отправиться в путь.

Ульяновка, была мне не чужим посёлком. Там жила моя мама, там можно было встретить родного брата.

Некоторое время я рассматривал снеговиков. Они скоро исчезнут под действием солнечных золотых лучей…

В один случайный момент, я встал с лавочки и отправился на Московский вокзал. Мой пеший путь пролегал, через Благовещенский мост, Гороховую, Марата и другие улочки. Ледяной воздух вытягивал облачка пара из ртов прохожих и выхлопных труб автомобилей. Провода, опутавшие улицы, из-за физических свойств металлов скрипели и норовили порваться. Я не спешил, но шёл быстро, наполняя застывшую на морозе реальность размышлениями и воспоминаниями.

На Благовещенском мосту, в том месте где во время разводки он рубиться на два крыла, пришлось остановиться на краткий отдых. Мороз, хоть и оставался дыханием космоса, больше не причинял мне неудобств. Тусклое зимнее солнце, едва освещало толщу воздуха, от чего сложилось впечатление, что город накрыло стеклянное небо.

– Возможно, чтобы успешно покинуть Васильевский остров мне нужно оставить здесь дань? – пролепетал я в надежде что меня услышит Исаакиевский собор, Минерва и Кунсткамера – Я могу оставить! Могу! У меня есть возможность видеть виртуальную изнанку!

Ответом мне был шелест шин, по асфальту и дым из недр Адмиралтейских верфей.

С Благовещенского моста, были видны и соседние мосты, пересекающие Неву ниже по течению. Если каждый мост, принять за самостоятельную инерционную систему, то вся общая мостовая система может быть моделью, конечно не всей, но всё же реальной вселенной, только без аттракторов и чёрных дыр. Такая модель не является бессмыслицей. Чёрные дыры, не участвовали в зарождении жизни, и, следовательно, если мы изучаем людей этим кладбищем информации можно пренебречь.

Бесконечный рой возможных, параллельных вселенных лишь обучающая выборка, позволяющая стабилизироваться реально существующей звёздной системе. Квантовые процессы, прежде чем запускаются в видимой части вселенной, естественным путём тестируются за пределами нашего возможного технического восприятия.

В нашей галактике существуют лишь стабильные квантовые процессы. Афина уверяла, что подобная иерархическая система, тестирования и последующего внедрения существует и в биологической жизни. Что наша планета лишь один из трёх миров, где жизнь эволюционно дошла до разумных форм.

Что на первой планете, жизнь погибла, и этой планетой был Марс. Что на второй планете, пройдя через многие катастрофы жизнь достигла разумного уровня, и это планета Земля. Марс был обучающей выборкой Земли. А Земля есть обучающей выборкой третьей планеты. Мы эту планету не можем видеть, как не смогли бы видеть с ещё живого Марса, Землю, но эта планета существует и её зовут Рай. И что на этой планете уже существует идеальная жизнь, в эволюционном развитии не знавшая катастроф, и что она достигла разумных, гениальных форм и что тамошние жители сильно удивятся, когда узнают, что человечество верит в жизнь после смерти, и что мы после смерти попадаем в Рай, и что их планету мы называем Раем.

Мне не суждено проверить истинность этой теории. Потому что стоя на Благовещенском мосту, я вижу только Дворцовый мост, и знаю где располагаются Биржевой и Тучков. Только с помощью одного из них можно покинуть остров. Все другие мосты – Бетанкура, ЗСД оказались тупиковой стадией развития мостостроения. Они предназначены только для ежедневного перемещения между бетонными коробками.

Существует легенда, что основным мостом, для покидания. Был мост «Сын Лейтенанта Шмидта», но он исчез, и ничто не выдаёт места его расположения. И лишь аборигены, помнят, каково это безболезненно пересекать могучую Неву.

Сделав несколько глотков жидкости, я смахнул слёзы на ледяной панцирь, и теряя возможность повернуть назад, решительно двинулся, по своему маршруту.

Площадь Труда, какое-то сосредоточие трудовой лжи и новой Голландии. Мне, даже если я напрягу всё своё воображение, будет сложно представить, чем заполнены куклы, которые заседают в расположенном здесь за забором Дворце Труда.

Куклы носят дорогие костюмы, их лимузины и джипы, припаркованы на пешеходных переходах и тротуарах. Куклы мешают пешеходам, куклы занимаются профсоюзной деятельностью, куклы защищают трудящихся, они украли у честных тружеников надежду на справедливость и честную оплату труда.

Наша университетская кукла, заполненная гемолимфой усоногого рачка – Балянуса тоже обитает в коридорах этого дворца, и уже, наверное, мечет там икру. Университетская кукла, не лопнет от жира или слёз. Она ходит в спортивный зал и следит за своей фигурой. У неё ягодицы упругие как баскетбольные мячи.

Здесь в округе довольно много питейных заведений, и есть кабак на углу Новой Голландии. В этом заведении сгинула множество людей, но вы никогда не встретите здесь куклу, потому что, если посмотреть на неё сквозь стекло кружки или стопки, вы увидите пустое место.

Я спокойно миновал Дворец Труда, не проявляя агрессии ни к одному из видов существующей социальной несправедливости. Я миновал все сопряженные с Дворцом злачные заведения. Хотя, наверное, даже если и пошёл их искать, то на месте рюмочно-чебуречных обнаружил бы коворкиги и нотариальные конторы.

Я оставил за спиной Манеж. Было время, когда вернисажи в этой выставочной конторе имели статус культурного события. Возможно такое положение вещей сохранилось до последних дней, так как приличные заведения всегда работают до последнего посетителя.