Ирина Мовчан - Своя ноша не тянет. Пять дней из жизни простой рекламщицы

Друг отца дядя Слава уехал в длительную командировку в Зимбабве, пару раз звонил и один раз присылал по электронной почте письмо и фотографии с видами Африки, а на прошлой неделе прислал маленькую посылочку с драгоценностями для Дуси и какую-то чудодейственную траву для поднятия сил бабуле. Никакой экзотики писал, нет в этом Зимбабве, уныло все, начиная от климата, который хуже во много раз, чем на нашем Кавказе, и заканчивая скрытым апартеидом. Еще тридцать лет в стране все было так: чернокожее население уходит из города в шесть вечера, и ты остаешься без прислуги во всем городе до самого утра. Пиво – ужас! – подать некому, приготовить ужин и даже разогреть его некому… После получения страной независимости в течение почти тридцати лет родоплеменные связи законных хозяев страны довели ее до ручки: развалилось все. Тетя Люся, жена дяди Славы, хорошая – Дуся точно знала – хозяйка, в каждой командировке вынужденно делалась беспомощной белой леди, которой стирала, убирала, готовила разнообразная чернокожая прислуга, как правило, живущая прямо в доме. В этом отношении Зимбабве, конечно, плохая страна: самой тете Люсе, живущей «при муже», делать ничего по дому, в общем-то, нельзя, потеряешь уважение местных белых. Во всех командировках тетя Люся, дама очень энергичная, что называется, «грызла углы». Эта командировка была уже третьей по счету, и тетя Люся, собираясь в Зимбабве, страдала так, будто ее снова незаслуженно отправляли в тюрьму. Супруга, писал дядя Слава, вышивает крестом, два рушника уже вышиты, на очереди – скатерть и салфетки. Просил с оказией прислать мулине, специальные нитки для вышивки.

«Пригласят или не пригласят приехать к ним в отпуск? – размышляла Дуся. – Или я уже взрослая, таких не приглашают? Хотя бы недели на две, пока бабуля в здравии. Я бы сиделку ей взяла на это время… В таком возрасте, конечно, в любой день это случиться может, а оттуда быстро не прилетишь… Нет, если пригласят, не поеду. А может, потому и не приглашают, что знают, что не уеду от бабули ни на один день? А в Африку хочется…»

Все это хорошо, вернула Дуся мысли в старое русло, но что за люди ходят за ней уже неделю? Не грабят, не насилуют, ничего не предлагают и ничем, кроме, впрочем, самого факта слежки, не пугают. Ждут, когда подойдет сама и спросит, в чем дело? Когда терпение лопнет, когда любопытство пересилит осторожность? Не думают же они, что Дуся начнет убегать и скрываться?.. Стоп. Каждый нормальный человек на всякий случай постарался бы скрыться. Тут железно срабатывает животный инстинкт: если за тобой гонятся, ты или убегаешь, или принимаешь бой. Дуся не убегает. Значит, по логике вещей, собралась бороться. Нехорошо. Нельзя пугать бабулю, а от ее глаз вряд ли что-либо скроется, если вокруг Дуси закрутятся какие-нибудь плохие события.

Нет безвыходных ситуаций, есть неприятные решения, напомнила себе Дуся. И еще из каждой ситуации есть минимум три выхода. Два основных я знаю: прятаться или биться. Надо найти третий. Поговорить в милиции? На работе отца? Неразумно палить из пушки по воробьям. Уехать? Слишком сложно: работа, бабуля, которая может испугаться… Купить дачу в Подмосковье и жить там? В один день этого не сделаешь, да и где взять столько денег? Кредит быстро не дадут, а если и найти место, где дадут, то наверняка под очень большие проценты… Да и найдут они нас на этой даче в момент, работу же я не сменю… На другой день уже будут там стоять и снова пугать бабулю… Ну-ка, ну-ка! А что, если розыски бабулиных сестер, уехавших в семнадцатом году куда-то в Европу, все же увенчались успехом? Может, это бабулю и пугают, а вовсе не меня? Допустим, они думают, что у нас есть фамильные драгоценности. Ну мало ли кто какую информацию в интернете или газетах нашел, сейчас все что угодно можно прочитать, переписку или дневники столетней давности чьи-нибудь наследники продали. А если со мной что случится, бабуля останется совсем одна. Вот под эти побрякушки, например, они и копают. Сначала старуха испугается за мою жизнь, а потом они будут требовать за меня выкуп… Даже похищать меня не надо, просто припугнуть – и готово. И ведь не докажешь, что нет у нас никаких бриллиантов фамильных. Или что-то есть? Нашелся на западе кто-нибудь из богатых родственников, эмигрировавших после революции, и их интересует графиня Разумовская, которой по закону должны отойти богатства несметные после смерти какой-либо из сестер? Нет, нелогично. Тогда бы они так не «светились», собирали бы информацию аккуратно. Получается, ничего не боятся, потому что мешает им чем-то бабуля, ну и, получается, Дуся тоже мешает… Дуся не стала додумывать, эта версия уж совсем ни в какие ворота не лезла. Может их действительно наняли, просто они не знают кто, а потому и назвать хозяина не смогут? Вопросы надо снимать…

Так учил отец, это его слова: «вопросы надо снимать сразу, пока они не выросли в проблему». Вопросы снимали, когда учительница по английскому языку начала занижать оценки за «не то» произношение (дело было простое – папа пошел в школу и минут пятнадцать поговорил с Валентиной Ивановной по-английски о том, сколько лет прожила Дуся в англоязычной стране); снимали, когда новые соседи по площадке, ежедневно просыпая свой мусор мимо мусоропровода, не трудились его убирать (папа снял процесс на видео скрытой камерой, подарил кассету соседям и пообещал дарить такую же всем, кто будет выходить из квартиры новых жильцов); их, вопросы, снимали всегда и везде. Сразу, не дожидаясь разрастания в проблему.

Эти сегодняшние, возникшие вдруг и ниоткуда, вопросы были посерьезнее, чем просыпанный соседями мусор. До тех пор, пока непонятно, что тут нужно делать, надо притвориться, что боишься, решила Дуся, так безопаснее. Чтобы выиграть время. А может, все рассосется само собой, закончится неожиданно, как и началось. «Мы странно встретились и странно разойдемся…» – помечтала вслух она. Во всяком случае, пока неразумно злить этих четверых.

Между тем они – Дуся и Широкоплечий в пяти шагах от нее – дошли до «Семеновской», удлинив дистанцию, спустились по эскалатору. Подходил поезд и Дуся на секунду растерялась: спешить или нет? Если побежать, этот идиот подумает, что она от него отрывается. Подождать его? Совсем уже ни на что не похоже. Кто, в конце концов, кого сопровождать подрядился? Дуся прибавила шагу, ощущая спиной, что «хвост» заволновался. «А заполучи!» Дуся вбежала в вагон и тут же за ее спиной закрылись двери. Пусть думает, что она убегает. Типа спасается, в натуре. А то совсем оборзели, козлы.

Дуся представила, как эти слова она произносит вслух. Как бы среагировали знакомые? Да и кому из них она могла бы так сказать? Дуся, дочь дипломата и внучка настоящей графини, родословная которой подтверждена документами трехсотлетней давности, Дуся, выпускница МГИМО, говорящая на трех, не считая русского, языках, менеджер по рекламе крупного рекламного агентства…