Владимир Апарин - Малахитовое отчаяние

Через некоторое время настоящая Людочка вышла из ворот детского учреждения. И теперь мне предстояло рассмотреть её в анфас, лишь бы не встретиться взглядом. Да! Это была она! Походку не изменишь. Женщина решительно направилась к нам навстречу. И вдруг вздумалось же ей переходить дорогу прямо перед капотом нашей «Нивы». Ну и Людочка своей красной рожей привлекла её внимание. Она остановилась и, присмотревшись, воскликнула:

– Да ёлки сосновые! Это ты?!

– Ну, выйди к ней, – подтолкнул я разинувшую рот Людочку.

Та нехотя вывалилась из машины, увлекая за собою все запахи гостиничного парфюма, сдобренного коньячным выхлопом.

Тут я пожалел, что у меня нет солнечно-защитных очков, очень не хотелось вот так буднично быть узнанным. Я начал шариться в бардачке и конечно нашел те, выданные нам генералом еще в Подмосковье, со встречным зеркальным слоем. Делать было нечего, и я одел их.

Что они говорят. Было не слышно. Я влазить в их черепушки не хотел. Да и не смог! Вот те на! Видимо встречное отражение не позволяет читать мысли. Это было открытие! Видимо зрением мы не только обрабатываем оптическую часть диапазона, но и мыслящую. И эти очки были надежным подтверждением. Я вообще-то догадывался, ну зачем вы думаете мозгу захотелось напрямую контактировать с окружающим миром через эти две дырки в черепной коробке? Не только же конечно для зрения!

Я вышел из машины. Две эти женщины крепко сцепились языками. Они только обернулись на мгновение и продолжили дальше свой «саммит». Фу, отлегло! Мысли я их слышал отчетливо. Тем не менее, это только подтвержадло мою предыдующую догадку. А чтобы не привлекать внимания настоящей Людочки-Леночки, я занялся багажником. А для этого открыл заднюю дверь «Нивы». В багажнике послышался шелест. Я приподнял резиновый коврик и тут же бросил, отпрыгнув! Очки! Они показывали реальность!

Женщины заметили мою прыть и стали подходить.

– Да палец прищемил канистрой, – пришлось мне соврать.

Они остановились и снова заговорили между собой. Вот сколько у женщин может накопиться новостей за полгода!

– Хорошо, я еще раз открою коврик, – подумал я и решительно его приподнял…

На меня смотрели полсотни человеческих лиц да и сами тельца ящерок были… человеческими! Они были приплюснутые с явным крохотным человеческим позвоночником, с ножками и ручками, кончающимися ящерными лапками вместо ступней и ладоней. Я понял! Они с рождения могли мысленно маскироваться под настоящих ящерок, а мои «зеркальные» очки их выдали! Эти человеческие ящерки что-то жадно жевали. Я пригляделся, они доедали крошенную колбасу. И тут же закрыл коврик. Поднял глаза. Рядом стояли две Людки и улыбались. Настоящая разглядывала меня, а бомжеванша сказала:

– Серега, я всё Людмиле рассказала, – и сделала виноватую физиономию.

– Можно вас попросить снять очки, – обратилась ко мне Любочка-Леночка.

Я повиновался.

– Вы! – воскликнула попятившаяся женщина…

Голос! Это был её голос! И отнекиваться было поздно.

– Вот видишь, Серега, еще спасибо скажешь. Тебя помнят, – вставила своё слово Людмила – Шкура.

– Серега? – переспросила Людмила-Леночка. – Раньше вас вроде звали Михаилом.

– Я рад, что ты действительно вспомнила, – обрадовался я её фразе.

– Как я могу тебя забыть? Этот человек сломал мою жизнь, – она посмотрела на Людмилу – Шкуру. – Я уже смирилась, а ты, Люська, приперла ко мне мое прошлое.

– Извини, подружка, у меня не было выхода. Да я думаю он хороший человек, тебе не надо беспокоиться.

– У тебя все хорошие, кто наливает, – усмехнулась она, не спуская глаз с меня.

Поймите меня, я бы мог одним взглядом утихомирить эту красивую женщину, но я знал, что за Людмилой прячется моя Леночка и я не мог ей хоть как-нибудь навредить.

– Он наливал коньяк, – вздохнула Шкура и посмотрела на меня с укоризной.

– Надеюсь, этот раз вы не будете ко мне привязываться? – посмотрела она на меня.

– Я прошу вас поговорить со мною один раз, просто один раз.

– Зачем? – спросила она.

– Я проделал большой путь и это было не просто, хотя бы из уважения к моим трудам по розыску вас, – убедительно, как мне казалось, нашелся я.

– С чего бы я должна вас уважать? – задумалась она. – Ну ладно, вечером после работы подъезжайте к моему дому. Вот она знает, – показала она на Людочку – Шкуру и обернулась уходить.

– Люська, пошли со мной, – и они двинулись по Шадринскому асфальту прочь.

Я остался один у «Нивы» и в голове у меня было пусто. Странное ощущение последних дней, как тогда, в подземной комнате. Но там всё глушилось окончательно. А здесь? Здесь на лицо прелесть провинции. Хоть полдня стой, мимо не проедет ни одной машины. Только ветерок в деревьях и налетевшая паутина, да вернувшаяся сияющая, как медный тазик, Людмила, что Шкура. Её можно узнавать по запаху разложившегося коньяка.

– Вот смотри, – она издали побрякала связкой ключей. – Только тебя в квартиру пускать не велено.

– Переживем. Ну теперь надо что-то съесть.

– Ты же колбасу отобрал, – уныло захлопнула дверь Людмила.

Денег у нас действительно не было. Но и рисковать моими возможностями по мелочам не стоило и поэтому я сделал то, что бы сделал любой нормальный мужик. Я решил поискать заначку хозяина машины Сергея Братчикова.

– Слушай, а как тебя зовут-то по-настоящему? Почему Шкура? – спросил я, отдирая коврик и утеплитель под педалью газа.

– Зовут меня действительно Людмила, а фамилия Мездрова.

– Ну понятно теперь, почему Шкура, – процедил я, увлеченный захватом двумя пальцами какого-то пакетика, ущупанного между прокладкой. Так и есть!

– Живем! – обрадовался я, разворачивая Братчиковский клад, достоинством, ах, семь тысяч рублей мелкими купюрами. Слава Богу, купюры были хоть и сморщенные, но действующие.

А через пять минут мы в пустой пельменной пережевывали обжигающие пельмени в уксусе, а кое-кто выклянчил чекушку.

– Ой, Люська-Люська, – покачал я головой. – Тебя это в конце концов убьет.

Но девушка не обращала на меня внимания, вливая в себя шлангозатушивающую жидкость в один глоток.

– Что ты сказал? – очнулась она.

– Тебе не надо возвращаться в Челябинск.

– А что? Думаешь, там уже разборки?

– Пока тебя там нет, нет и разборок, но стоит только тебе там появиться, начнутся проблемы.

– Это почему же?

– Язык у тебя длинный.

– А что ты предлагаешь? Может замуж возьмешь? Но ты вроде нашел, что искал.

– Поехали в Красноярск. Пристрою тебя куда-нибудь. У меня знакомых много, квартиру сниму тебе на пару лет. Там сама шевелиться начнешь.

– Не смеши! Что я умею? Воровать да бухать!

– Ну работать научишься, на курсы какие-нибудь устрою. А бухать бросишь.