Николай Удовиченко - Излом. Книга вторая. Времена похуже. От Кабула до Ванкувера

– Черт с ним, пусть пьет, лишь бы дело знал, – сказал капитан, – только скажи ему, чтобы сильно не увлекался.

Перед выходными Акимович зашел к Георгию.

– Виссарионович, а не съездить ли нам в тайгу всем? Хотя и ноябрь, а погода смотри какая стоит. И солнце, и сухо.

– Я разве был когда против такого мероприятия? С великим удовольствием. Только…, – прикинул Георгий, – на чем мы поедим? Мы же все не поместимся в твою машину.

– У меня есть друг, Миша Козырев, жена его с детьми сейчас в Красноярске, у матери. Он таежник, тайгу очень любит, у него в верховьях Чистоводной зимовье есть. Мы можем туда поехать утром, а вечером приехать. Надергаем рыбы на уху, шашлыки пожарим. Как ты?

– Едем, едем! Владимиру Андреевичу скажи.

– Я уже говорил с ним. Он двумя руками за.

– Что ж, считай, что порешили.

– Если бы ехали одни мужики, то можно было бы с ночевкой. Но с детьми и женщинами, да еще вашими, мы на один день.

– А до зимовья отсюда далеко?

– Километров восемьдесят. Там колея хорошая, сухая, проедем.

Вечером Георгий рассказал о приглашении Циале. Та загорелась идеей. В тайге никогда не была, очень хотелось посмотреть. Понравилась идея и Зареме. В субботу мужчины пошли на работу, а Зарема с Циалой начали готовиться к поездке.

Река Чистоводная протекала по широкой долине между невысоких гор восточных отрогов Сихотэ Алиня на юге Приморского края. Впадала она в один из заливов Японского моря там, где начинался город Надежда. Во время реформ Столыпина в этот благодатный, никем незаселенный край приехали люди с европейской части России и с Украины. Первые поселенцы поселились у устья Чистоводной. Их все поражало: удивительно красивая природа, изобилие рек рыбой, тайга, дававшая мясо изюбра и косуль, кедровые орехи, которые были намного крупнее сибирских, невиданные ягоды, изобилие грибов, прекрасные сенокосы, удивлял и радовал своими свойствами жень шень, с которым переселенцев познакомили местные корейцы и нивхи, была здесь и неплохая для овощеводства и хлеборобства земля. Уже до революции зацвели богатые деревни по долинам рек, освобожденные от налогов Столыпиным переселенцы крепко вставали на ноги. Иногда пошаливали дикие звери, особенно тигры, но переселенцы быстро научились с ними справляться. Климат этой части Приморья был несколько своеобразным, но теплым. Океан грел зимой прибрежные участки края, морозы не превышали двенадцати градусов ночью, в то время как в горах они зашкаливали за тридцать. Летом в июне и до средины июля было много туманов, дождей, но потом устанавливалось до конца октября настоящее лето, прихватывающее иногда и ноябрь. Переселенцы выращивали все: овощи, хлеб, появились сады с неплохими фруктами, научились выращивать бахчевые, а в центральных районах Приморья выращивали и виноград. Хорошо развивалось животноводство. Дальневосточной Кубанью называли эту часть Приморского края. Если бы ничего не изменялось в жизни переселенцев, то они бы к тридцатым годам двадцатого века снабжали бы продуктами сельского хозяйства весь Российский Дальний Восток – Охотский край, Камчатку, Чукотку. Но грянул переворот 1917 года. Люди, возглавившие его, начали претворять в жизнь самые настоящие бредовые идеи. Сперва продразверстка выгребла из закромов приморцев все, что можно было выгрести. Затем началось раскулачивание. Самых крепких хозяев, наживших свое состояние тяжким трудом, выслали в Сибирь и Магадан, а все имущество их было забрано. Добила все коллективизация. Людей сгоняли в колхозы и часто люди, работавшие в колхозах, сравнивали это по тяжести с концлагерями. Выжившие в этой неразберихе осуществления бредовых идей постепенно сделали основой жизни частные хозяйства, где как то еще теплилась предприимчивость каждого. Но и частные хозяйство во времена Хрущева были ограничены по количеству производимых продуктов. По дельте реки Чистоводной жили потомки разоренных переселенцев уже в четвертом и пятом поколениях. Сами названия сел и хуторов говорили о когда то зажиточном времени: Изобильное, Урожайное, Золотая Долина, Золотоколосное, Виноградное. В последнее время пресс над сельским хозяйством был немного отпущен и снова появились приморские овощи, арбузы, фрукты на рынках края. А кое кто, особенно трудолюбивые и предприимчивые корейцы, забрасывал арбузы даже в Магадан. В Верховья реки Чистоводной, по красивейшей долине, лежал путь, по которому собрались ехать на природу наши друзья.

Выехали в воскресенье рано, еще было по осеннему темно, хотя летом в это время солнце уже стоит высоко. Подъехал Акимович с женой и детьми, к нему сели Георгий и Циала, детей посадили на руки. Минут через десять подъехал друг Акимовича, Михаил, в его «Ниву» сели Зарема и Владимир. Тронулись. Пока выехали за город, совсем рассвело. Проехали близлежащую деревню, пересекли по мосту Чистоводную и по правой ее стороне, по неплохой дороге, двинулись в верховья. Через час проехали большую деревню Изобильное, за ней кончался асфальт. Дальше поехали по грунтовой дороге. Еще через час проехали таежное село Партизанское. Потом круто свернули вправо и по лесной дороге, представлявшей собой слабо накатанную колею, поросшую травой, двинулись к синевшему хребту. Чистоводная в этом месте превратилась в неширокий бурный поток, изобилующий порогами и водопадами. Еще через полчаса выехали на поляну у речки, на которой стояла бревенчатая избушка – зимовье. Все вышли из машин. Григорий и Владимир не впервой были в тайге, а вот их жен она поразила.

– Красиво как, – сказала Циала, – прямо на Осетию похоже. И деревья такие же, только чинара нет.

– Долина просто поразила меня свой красотой, это прямо райское место, – вторила ей Зарема, – а здесь, посмотрите, посмотрите!

И она указала на горы и тайгу вокруг. Прямо над поляной вздымалась отвесная скала, переходящая в пик, на вершине которого белел уже снежок. Вокруг стояли облетевшие деревья, некоторые были повиты лианами кишмиша, лимонника, дикого винограда.

– Да здесь и дикий виноград растет! – удивилась Циала, – Так это совсем как в Осетии!

Она подошла и сорвала кисть тронутого морозом дикого винограда. Попробовала на вкус.

– Как? – спросил ее Георгий.

– Сладкий, такой же, как в Осетии в лесу после того, как его морозом немного прибьет. И запах такой же.

Акимович вышел из кустов, неся в руках полиэтиленовый пакет с какими то ягодами.

– Попробуйте это. Из этих ягод выведен знаменитый новозеландский киви. Это дикий вариант киви, его здесь называют кишмишом.

Женщины и дети начали есть ягоду.

– Вкусно! Отличная ягода!

– А вино какое из нее! – сказал Акимович, – А самогон получается высший класс.