Лана Петровских - Пятна Роршаха. Люся и Потапов

– Смотри, она на чёрного орла похожа! – зачарованно произнес Мишка. И неожиданно замер, переключив свое внимание на меня.

– Зачем ты мамин шарф одела?

– Надевают одежду, одевают Надежду, – машинально произнесла я. – Я так соскучилась по нашей маме, что захотела надеть ее шарфик… ты не против?

Грустная нотка чуть остудила его активное настроение, и он присел, глубоко вздохнув. Сняв с шеи жёлтую невесомость, я прижалась к его плечу и бережно обернула нас шарфом Оли.

– Представь, что наша мама сейчас нас обнимает.

Далее был аттракцион «Ветерок» – карусель на длинных крепких цепях. Я, раскинув руки, пыталась слиться с восходящим движением нарастающего потока. И в этот счастливый миг невесомости с моей шеи сорвался желтый шарф и унесся яркой змейкой в неизвестность. Проводив испуганным и встревоженным взглядом ускользающий штрих, я зажмурила глаза, чувствуя на щеках стягивающую силу солёных брызг. Неприятное чувство внезапной потери вдруг овладело моим сердцем.

…

Ночь закрыла пространство, сжав его до размера вытянутой руки, до шаговой доступности рассматриваемого. Черные пятна туч давили сверху и снизу, отражаясь в лужах на разбитом асфальте. Я бежала вдоль стальных ангаров, подгоняемая гнетущим страхом. Он словно дышал в мой затылок, отчего кончики ушей замерзали, теряя чувствительность.

Уже не было тех стремительных сил, когда надежда окрыляет и вселяет уверенность, что спасение близко. Спасения не было.

За последним гаражом, зацепившись за вспененный корень лежащего дерева, я упала, успев выставить руки вперед. Упала прямо перед лужей, чья коричнево-серая слякоть отразила склонившиеся ветви дерева. Всматриваясь в отражение, почти не дыша, я различила еле видимую картинку, которая от попадания моих волос в воду, пошла рябью. Из глубины темной лужи проявилось Олино лицо с глубокими глазницами…

С приглушенным криком я села на кровати, встряхнув головой, еще не понимая – сон это или явь. Конечно, сон. Я сижу в своей комнате в спящей тишине.

Но это не мой сон. Не было озера и солнечного дня. Грязная лужа и ночная жуть. Я не сразу вспомнила, что испугало меня. Лицо Оли… Видимо, моё одиночество придумало новую версию ночного кошмара, как хорошо, что завтра я смогу обнять ее. Хочу скорее завтра…

…

Вылизанные тарелки стояли в раковине, когда сытое спокойствие квартиры нарушил звук дверного звонка. Я наперегонки с Мишкой радостно выбежала в прихожую, мысленно готовя жаркие объятия. Но на пороге стоял участковый. Его синяя форма отозвалась в моей душе неприятным холодком. Полицейский, раскрыв удостоверение, тихо спросил:

– Синицына?

На мой неуверенный кивок он попросил предъявить соответствующий личности документ. Просмотрев паспорт, участковый настоятельно попросил пройти с ним в отделение.

– А что случилось? – я чувствовала, как начинают дрожать руки, а область солнечного сплетения наполнялась тяжестью.

Не отвечая на вопрос, участковый уточнил, с кем можно оставить мальчика.

– Я сам могу остаться, – тут же среагировал Миша, с удивлением поглядывая то на полицейского, то на меня.

Выбежав из прихожей, в комнате я судорожно сунула таблетку под язык. Успокоительная капсула горьковатым оттенком обволокла нёбо.

Дорога до ближайшего отделения показалась мне нескончаемой. Все попытки получить хоть какой-то вразумительный ответ не принесли результата.

В кабинете мне предложили присесть, и второй полицейский протянул лист документа. Еще не зная содержание, я почувствовала край пропасти. Ноги будто соскальзывали в нее, и от неминуемого падения увлажнились глаза. Немного поморгав слипающимися ресницами, я прочитала.

«Расследование со смертельным исходом несчастного случая,происшедшего «16» августа 2014 г. в 21 час. 34 мин.

проведено Занковским В. О. – капитаном полиции

1. Сведения о пострадавшем:

Синицына Ольга Игоревна пол – женский

2. Характеристика места (объекта): лесопарк __округа по г. Москве

3. Обстоятельства:

Гр. Синицына О. И. была найдена на территории городского лесопарка, скончаласьот полученной травмы путём проникновения инородного тела. Находясь в состоянии алкогольного опьянения (0,16 промилле) упала на арматуру (металлический прут, используемый для армирования изделий из бетона), торчащую из куска бетона».

Сухие запротоколированные слова резаными штрихами входили в моё сознание. Голос участкового, выплывающий откуда-то издалека, казался совершенно незнакомым. Он что-то говорил о соболезновании, о сложности момента, выкладывая на столе фотографии.

– Это ваша сестра?

Опуская на стол мутный взгляд, я неопределенно пожала плечами, чувствуя, что где-то внутри, закручиваясь спиралью, нарастает пугающий звон. Второй полицейский профессиональным чутьем поймал моё падающее в бессознательную пустоту тело.

Я очнулась от едкого запаха нашатыря, уже сидя на уличной лавочке. Заботливый участковый стоял рядом.

– Может, позвонить кому-то, чтобы пришли за вами?

Не чувствуя движений собственных губ, я прошептала:

– У нас нет никого…

В моем шепоте только наречие, местоимения, предлоги – ни одного глагола, полное бездействие и пустота. Горячие слезы внезапно обожгли мои глаза. Закрыв руками лицо, я пыталась спрятаться от внезапного горя, скорчившись до размеров плоской бактерии, желая уменьшить свои физические размеры, чтобы понизить рвущие на части децибелы боли, которые пронзали каждую клеточку моего рыдающего тела.

– Побыть с вами?

Не получив ответа, участковый, уходя, произнес:

– Вас пацан дома ждет!

Его слова, обретшие острый смысл, будто криком отозвались в сознании. Вскочив, я тут же села на место, не чувствуя опоры под ногами, не зная, не понимая, как можно сказать мальчику, какими словами можно объяснить ему потерю смысла нашей жизни и будущего.

В кармане завибрировал телефон. Вырываясь из пальцев, своим возмущением он заставил вдруг поверить в невозможное. Не глядя на дисплей, я прокричала в трубку:

– Оля!

На доли секунды меня обдало волной ускользающей надежды, но услышав в ответ приглушенный голос крестной, я сильно зажмурилась и перестала дышать, будто готовилась к быстрому погружению. Сердце ухнуло с невероятной высоты и замерло, не долетев до необходимой опоры, точно повисло между мирами комкообразной болью. Облачное глухое состояние обволокло моё существо, спрятав чувства в белую пухлость ваты.

– Алло, Люсенька, это тётя Вера… не слышно… Разбудила я тебя, что ли? Прости… я хотела спросить, Оля-то добралась? Она школьную форму для Мишки у меня оставила… забыла, что ли? Не могу дозвониться ей…

От внезапно обрушившегося горя мои чувства непостижимом образом исчезли, словно провалились куда-то. Не слыша своего голоса, я хладнокровно отчеканила: