Татьяна Троценко - Мамба и Ёнка

Суп ели только снятый с огня, прямо из кастрюли. Обжигаться дачным супом входило в ритуал. Вылавливали ложками варево с кусочками сарделек с завернувшейся кожицей, разваренной свежей картошкой, тянули обожженными губами, Ёнка еще хлюпала и причмокивала. Также нужно было хлеб и батон ломать руками, так вкусней.

– Мама, я сейчас еще хлеб пожарю! – Ёнка оставила Мамбу дочерпывать со дна вкусную гущу и побежала нанизывать ломти на шампур и совать в огонь, где они сразу обугливались с одного бока.

– Ммм, пальчики оближешь! Попробуй!

Мамба вежливо приняла обгоревший кусок и пошла жарить сама.

Темнело. Тихонько напомнил о себе влажный ветерок. Стало холодней. Слабо светились угли костра. Мамба сполоснула котелок и повесила на ветку сушиться.

– Ёнка, спать будем в домике или на чердаке?

Ёнка приткнулась на чурбачке, вытянув ноги, и что-то еще дожевывала:

– Не знаю, мам. Мы когда спим в доме, мне все время кажется, что кто-то ходит на чердаке, а когда спим на чердаке – что кто-то в домике ходит.

– Ерунда какая, – неодобрительно сказала Мамба, которой тоже все время так казалось.

Далеко за соседскими дачами пело радио, неразборчиво слышались голоса, смех, приносило иногда дымок шашлыка.

Ёнка наконец дожевала:

– Ма-ама, а пошли к Силичу сходим, яблочка хочу, – особым просительным голосом начала Ёнка, вытягивая губы трубочкой. – Ну он же разреши-ил. У него вку-усные.

Мамба оглянулась на соседский забор. Серела за ним громадина дома, не освещенная ни одним огнем.

– Ну дава-ай, ма-ам, пока не темно, а то не видно будет совсем.

– Ну давай, – решилась Мамба. – Только быстро, и сразу спать.

– Ага-ага, – заплясала Ёнка на одной ножке.

– Подожди меня, кофты возьму, а то холодает.

Накинув петлю на свою калитку, сделали два шага по улице и очутились перед высокими воротами Силича, в углу была прорезана калиточка. Маленький аккуратный ключ лежал на столбике ворот. Все у них в поселке закрывалось, как говорится, от честных людей. Воровать никто не воровал, соседи подобрались хорошие, да и казачья охрана работала надежно.

Калитка мягко качнулась, и Мамба с Ёнкой, перешагнув балку ворот, ступили на мощеный плиткой широкий двор. Со двора был заход в гараж и на стекленную веранду дома. В дальнем конце двора калитка в огород, в углу беседка, наглухо зашитая виноградом. Возле такая же как у них, сидела елочка-малютка. Только росла она на специально отведенной клумбе, окруженная свитой неброских колюченьких цветов, подчеркивающих ее юную красу.

– Ух ты, неплохо, – одобрила Ёнка. Она сразу же полезла на ступени веранды. – Мама, представь: я здесь хозяйка, это мой домик, ту-ру-ру!

– Ёнка, марш за яблоком, а то сейчас уйдем.

– Да, иду-иду, ты только постой, посмотри на меня, а то я боюсь, темно.

– Смотрю, беги, – Мамба встала возле дверцы в огород и внимательно смотрела, как Ёнка припустила по деревянным прямым дорожкам к ровным рядам деревьев в конце участка.

Ёнка притащила два яблока в руке, еще у нее топырились оба кармана.

– На, мам, кусай.

– Пошли, Ёнка.

– Ма-ам, ну давай тут посидим на крыле-ечке. А вдруг я не нае-емся.

– Да-а, такой риск есть, – Мамба опустилась на нижнюю ступеньку, Ёнка вскарабкалась на верхнюю.

Они затихли, нахохлившись, в сумраке двора, смотрели в густую тень сарая, хрупали яблоками. Яблоки у Силича действительно были хороши, почти прозрачные, с тонкой кожицей, светлыми семечками, сочно-брызгающиеся.

– Еще сбегаю!

– Ёнка, куда ж в тебя лезет? О, слушай, – подхватилась Мамба. – У нас с тобой на завтрак хлеба нет, все пережарили. И в магазин уже не успеем добежать. – Поднесла она руку с часами близко к глазам.

– Мам, – подскочила Ёнка. – А давай на машине Силича! Он же разрешил! Он сам сказал! Он…

– Да ну, ты что выдумываешь! – отмахнулась хвостом Мамба, чувствуя, как пропадает хорошее настроение. Без хлеба на завтрак она оч-чень не любила.

– Ну ты ж умеешь! Ведь умеешь же?! – Ёнка заглядывала Мамбе в глаза и тянула ее за руку. Мамба отмахивалась. – Ты вон как машину здорово починила.

– И что, что умею, и прав нет, и доверенности, и Силич просто так пообещал.

– Как просто так? – удивилась Ёнка, и даже перестала тянуть Мамбин рукав. – Не, ты не слышала просто! – поняла она. – Я спросила: можно на машине, а он…

– Да слышала, – досадливо кивнула Мамба, – ну сказал.

Да ведь и правда сказал. Да и какие тут права, магазин на центральной улице поселка – две минуты ехать.

– Ключей, наверное, нету, – проворчала Мамба, недовольная собой.

– Сейчас посмотрим! – Ёнка уже пыхтя тянула дверцу сарая.

– Подожди, помогу.

Вдвоем они растворили воротины гаража. Оттуда пахнуло теплым маслом, нагретым железом. Выставились на них опасливо круглые глаза «Жигуля».

– Это мы, не бойся! – подняла ладошку Ёнка.

Мамба щелкнула выключателем, под потолком засветилась себе под нос янтарная лампочка. Подергала дверцу – заперто, конечно же. Но вместо того, чтоб со спокойной душой развернуться и уйти, Мамба обошла машину с другой стороны и дернула пассажирскую дверь.

– Оп-па! Открыто! – захлопала в ладоши Ёнка.

Мамба горделиво улыбнулась и, занырнув, открыла бардачок. Там среди ужасающего порядка лежали спокойно ключи от зажигания.

– Садись!

Ёнка скользнула на упругое кресло, чуть попрыгала от восторга и нетерпения.

Мамба села за руль, легко завела двигатель.

– Пусть прогревается, пойду ворота открою. А ты напиши Силичу записку. Вдруг вернется, перепугается до смерти.

– Ма, да мы ж быстро.

– Пиши, без разговоров! – крикнула Мамба от ворот.

– Я мелком! У меня мелок есть в кармане!

– Пойдет!

Мамба вернулась, села, хлопнула дверцей.

– Ну давай, аккуратненько.

Машина выкатилась по насыпи во двор и, нацелившись, выехала в ворота. Мамба оставила урчащую машину и побежала закрывать створки. Сначала неуверенно и напряженно Мамба держалась за руль, вписываясь в узкую колдобистую дачную улочку. Первый поворот. Удачно. Ёнка рядом подвизгивает от восхищения.

– Ма, ма, ой! Выезжаем! Сейчас прямо!

– Я помню, не подсказывай, – засмеялась Мамба облегченно.

Подъем. Перевалили выпирающую из-под дороги водоотводную трубу и выбрались на центральную широкую улицу. Мимо, махнув над головой «Жигуля» светом фар, промчался знакомый дачный «Икарус».

Уверенно, и даже довольно лихо, Мамба подрулила к щитовому магазинчику, сияющему квадратом окна.

– Успели!

– Ух, – выдохнула Ёнка. – Я сбегаю.

Мамба зазвенела в кармане мелочью.

– У меня есть. Свои! – Ёнка выскочила. Прыг-прыг по ступенькам. Вспыхнул ярко прямоугольник двери и закрылся.

Тишина. Только чуть вздрагивает и бормочет что-то тихо «Жигуль».