Татьяна Троценко - Мамба и Ёнка

– Свои у нее, ты глянь, – бормочет тоже Мамба, но вроде не сердито.

– Ничего, не дрейфь, – утешила она «Жигуль», погладила руль рукой. – Сейчас мы тебя домой отведем, баиньки.

– Сынок, сынок! – забарабанили вдруг в стекло.

Мамба подскочила с оборвавшимся сердцем, мотнулась в боковое окно.

– Ой, доча-доча! – в оконце прижималась лицом и пятернями бабка.

Мамба крутанула вниз ручку, стекло опало, бабка чуть не ввалилась внутрь. Была она в сбившемся платке, с навьюченным за спиной рюкзаком, тяжело дышала:

– Доча, ты не видела, автобус не проходил еще?

– Ушел уже, баушка, – сочувственно кивнула Мамба.

За спиной у бабки моталась фигурка Ёнки с двумя батонами в руках.

– Ой-ё-ё-ой! Не успела. Так бежала, так бежала. Ой, ноги мои, ноги!

– Последний? – спросила Мамба.

– Последний, – сказала бабка.

– Садись, баушка, – Мамба преступной рукой тронула рукоятку рычага передачи, прозрачную, с распустившейся розой внутри.

Ёнка помогла бабке, скребущейся по задней дверце, открыть ручку, и оказалось, что у бабки помимо рюкзака еще расползающаяся корзина, завязанная светлой тряпицей и набитая чем-то вкусно пахнущим, и сумка, и пакет, и бог знает, что еще. Все это бабка толкала на заднее сиденье, роняла, запихивала, не переставая спасибкать, и лезла в дверь вместе с рюкзаком, и тащила его с плеч, и запутывалась. Мамба выскочила на подмогу, наконец все упаковали, бабка расположилась, и рванули.

– Мы до трассы вас докинем, там остановка. Обгоним, наверное, автобус. А если нет, там по трассе пригородный часто ходит. Сядете спокойно.

– Ой, спасибо, доча, – приговаривала бабка и безостановочно чем-то шуршала.

Ёнка с любопытством прислушивалась и принюхивалась. Запахи заполнили весь салон. Пахло очень сложно, и укропом, и зеленым луком, и пирожками, и медовым запахом цветов, да-да, у бабки были еще цветы. Мамба опустила чуть-чуть стекло, и ворвавшийся ветерок перемешал все запахи и добавил немного своего, острого, рвущего ноздри запаха приключения.

Подъезжая к трассе, на подъеме обогнали «Икарус», притормозили на выезде. Мамба, вытянув шею, осмотрелась и вырулила, закусив губу. Подъехали к остановке, бабка ловко десантировалась, накидывая рюкзак на плечо, поправляя платок, подхватывая пакеты, сумки. Все это молниеносно. И, крикнув напоследок:

– Дай бог вам здоровьичка! Счастливо доехать! – бегом рванула к подъезжающему автобусу.

– Успели! – второй раз за сегодняшний вечер сказала Мамба.

Она, еще раз оглядевшись, развернула машину и, съехав немного на обочину, пережидала колонну фур. Стало совсем темно. Фуры шли одна за одной, бесконечным огромным доисторическим стадом. Увенчанные гребнями крыши, исполинские неповоротливые утробы, тускло светящиеся глаза. «Жигуль», припав к земле, глухо и угрожающе рычал на них.

– Ооо! – восхитилась Ёнка. – Какие!! Ма, а куда они?

– В Приморье, дорога только туда ведет.

Ёнка крутнулась на сиденье назад. Сзади далеко фосфорецировал город.

– Это вон там наш город, да?

– Да, – тоже оглянулась Мамба.

– А в ту сторону море, да? – Ёнка повернулась обратно, махнула в ветровое стекло, где покачивал хвостом последний ящер.

– Да, – прищурилась Мамба вдаль, на теряющуюся во тьме дорогу, – воон, видишь, по сопкам вверх-вниз, вверх-вниз, там поселок, за ним карьер, а дальше я и не ездила.

– А до моря далеко? – Ёнка напряженно всматривалась поверх приборной доски в редкую мерцающую по сопкам гирлянду фар. Вот пара приблизилась, облила их светом. Промелькнула и умчалась в сторону города тяжелая ловкая туша.

Мамба, повернувшись на сиденье, смотрела на вытянувшуюся Ёнку, тоненькую, прижатую к спинке широким жестким ремнем безопасности, и медлила с ответом. Ёнка не вытягивала просительно губы трубочкой, ничего не просила вообще, но, боже, видно было все, права Мамба, в очках, в глазах, во всей фигуре. Она вся летела вдаль, туда, к морю, где никогда не была.

– Восемь часов. Десять часов. Как ехать, – сказала Мамба устало и отвернулась к рулю, как будто выполнила тяжелую работу, и не было сил даже говорить.

– Восемь часов… Десять часов, – шептали губы Ёнки. – Всю ночь.

Они обе вздохнули и отвалились на спинки кресел, которые Силич заботливой рукой перетянул шершавой синей мануфактурой. Посидели молча, только глаза вспыхивали светом проезжающих фар. Мамба медленно положила руку на рычаг. Безмолвно мимо проплыл багровый туристический автобус с белыми занавесками. Мамба тронула машину. Все прямо и прямо, мимо черного провала-поворота на дачный поселок, «Жигуль» плавно встал на трассу и поехал, разгоняясь под горку.

– Мама! – обернулась Ёнка к Мамбе.

– Да! – отозвалась та. – Не отвлекай водителя за рулем. Доедем до карьера. Там посмотрим.

Ёнка, немного приподнявшись, подсунула под себя руки и уставилась вперед. Мамба все же не выдержала, повернула лицо к дочери. Ёнка перехватила взгляд и засмеялась громко и счастливо, в глазах у них одинаково блестели и переливались морские брызги.

– Засекай время, будешь штурманом, – скомандовала Мамба, управляясь с педалями и переключением скоростей.

– Есть, капитан, – Ёнка взяла под козырек, перегнулась вбок, посмотрела на зеленые цифры приклеенного на панели прямоугольничка. – 21.30! Это сколько значит?

– Полдесятого значит.

– Ну давай, родной, – тихо, наклонившись к приборам.

«Жигуль» разбежался под горку и легко пошел на подъем. Изредка навстречу, брызнув фарами, проскакивали светлые и темные стремительные тени машин. Иногда обгоняли их то джип-тяжеловоз, лениво поворачивающий боками, то блестящие дельфиньи тела легковушек. Ёнка ерзала, подскакивала на каждую машину и ухтыкала. «Жигуль» не обгонял никого. Далеко вперед ушел и багровый трехтрубный автобус, растворился в ночи. Потом машины совсем перестали появляться. Мамба и Ёнка плыли вдвоем в своем тихо урчащем «Жигуле», одни во всей ночи. Фары едва прощупывали дорогу, вокруг обступал угадываемый в темноте лес, сверху накрыло их черное небо. Мамба приноровилась к машине, села посвободней.

Ёнка покрутила радио, нашарила волну. Какое-то время они с Мамбой подпевали на два голоса известной песенке, потом радио принялось трещать и цыкать. Ёнка еще покрутила, но ничего не нашла, свист и вой наполнили салон.

– Далеко от города, не ловит, – объяснила Мамба. – Посмотри в бардачке, может, кассеты есть или диски, только аккуратно.

Ёнка аккуратно порылась, переворошив весь Силичевый порядок, нашла безымянную кассету.

– Осторожней, – Мамба покосилась на нее. – Ну-ка давай собери все как было.

На два раза послушали какого-то неизвестного им певца. Ёнка начала было зевать, но тут, поднявшись в очередной раз на холм, увидели на горизонте огни. Огни никуда не двигались, значит…