Татьяна Троценко - Мамба и Ёнка

Художник Полина Романова

Корректор Ирина Морозкова

© Татьяна Троценко, 2019

ISBN 978-5-4496-8765-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ну вот и не поверь в счастливое число тринадцать. А знаете почему? Да потому, что в наших краях проклюнулось совершенно новое имя в дальневосточной литературе – Татьяна Троценко. Это я говорю с полным основанием, потому как легендарный рассказ «Мамба и Ёнка», преодолев все временные запреты об очередности, ворвался прямо «с колес» на страницы четвертого номера российского литературного журнала «Дальний Восток» в 2013 году.

Вы скажете, ну и что с того? Мы тоже не сразу поняли, с каким явлением мы имеем дело: мало ли авторов пишут в журнал. Потом обратили внимание на то, что сюжеты рукописей Татьяны Троценко своеобразны и, что главное, непредсказуемы, в них особая неповторимая интонация. Это сегодня уже можно говорить о её литературной индивидуальности, непохожести. Если вкратце – её творческий почерк в жанровой непредсказуемости, помноженной на позитивную, слегка ироничную интонацию. Более того, её стиль – постоянный поиск.

Поначалу мы решили, что Татьяна Троценко так и ограничится веселыми рассказами о женской доле вроде упомянутой «Мамбы и Ёнки» (так звали маму и дочку) и еще одним – «Дуня, или Открытая дверь». А не тут-то было, вдруг появилась история в жанре мистического реализма под названием «Недалеко от старого парка» о непростых взаимоотношениях двух… манекенов на витрине. Кстати, за два этих рассказа Татьяна Троценко в 2016 году стала лауреатом литературного творческого конкурса имени Петра Комарова.

Потом мы получили маленькую повесть со странным названием «Низовский, или Попытка биографии». Странно, подумали мы, чего это автора потянуло на рассказ о знаменитом киноактере. Читали мы, читали и вдруг поняли: так это же очень хлесткая сатира на модные глянцевые журналы.

А вот еще один рассказ «Семерка» начинается совсем обычно: «Мне очень жаль, – сказал он мне. И сердце сделало кувырок. – Нам придется расстаться».

Да нет, вы не о том подумали, сотруднице пришлось писать заявление на увольнение. Очень знакомая ситуация. А вот чем история поиска работы закончилась – предугадать нам было уже несложно, подсказали предыдущие произведения: все будет прекрасно и не без чудес.

Ну всё, решили мы, иссякла жанровая палитра нашего непредсказуемого автора. И опять ошиблись. И вот тому подтверждение. Ждет своего часа «Оркестр» – короткий бесхитростный то ли киносценарий, то ли одноактная пьеса о музыкальном коллективе. К этому материалу – короткая приписка: «Почитайте, пожалуйста, вот такой рассказ получился».

Вот тут нас и осенило: для нашего технически образованного автора, профессионально занимающегося очень земными проблемами, сочинительство – это возможность, говоря высоким стилем, воспарить над житейской суетой. А вот совсем безоблачно парить, как это ни странно, не позволяет опыт, который, как сказал поэт, «сын ошибок трудных». Вот и получается соединение возвышенного и земного.

У читателей может возникнуть обманчивое ощущение, что тексты Татьяна Троценко пишет очень легко. Они темповые, музыкальные, часто парадоксальные и при этом с наличием выверенных и точных деталей. Словно ей эти тексты кто-то нашептывает, они льются как бы сами по себе, без напряжений и сомнений. И это прозаику от читателя изысканный комплимент.

Есть у нашего автора еще одна счастливая способность – не только чувствовать слово, но и бережно с ним обращаться.

Нам, сотрудникам журнала, хочется верить в то, что у первой книги талантливого дальневосточного автора Татьяны Троценко будет счастливая судьба. Поверьте, вам предстоит знакомство с хорошей современной прозой, которая не только развлечет вас, но и даст заряд бодрости и оптимизма.

По вечернему городу мимо летних кафе, над которыми висел плотный запах пива, шла, ноздри на ветер, лохматая Мамба в фиолетовом до пят балахоне. Фигурой Мамба напоминала греческую букву лямбду (λ), прической имела конский хвост дикого волоса, полы ее одеяния поднимали смерчики пыли с неметеного тротуара. Шла она с работы домой в пятницу. Впереди ее ждала цыганская свобода до понедельника… и маленькая Ёнка, вон в том доме башней. Платформы ее копыт-босоножек топали, и – раз, раз-раз, дваа, почти готовые сорваться вприскочку. Сумка-торба хлопала по боку.

Лифт не работал, и, взлетая на двенадцатый этаж по пустой лестнице, Мамба дала себе волю скакать через ступеньку, и даже прыгать двумя ногами, придерживаясь за перила.

– Ёнка! Я пришла! – распахнула дверь до упора, хлястнув ее о стену.

– Пришла-пришла! Мама! – зависла на ней Ёнка, попискивая и повизгивая, потащила у Мамбы с плеча сумку. – Что-нибудь вкусненького купила?

– Не-а, – покрутила головой Мамба. – Мы сейчас с тобой по дороге все возьмем.

– На дачу?! – Ёнка широко, как можно широко раскрыла яркие глаза, засветив в них по огоньку.

– Ага, – Мамба потянула через голову бесконечный балахон.

Выпутавшись и повесив его на плечики – мести подолом пол, раз-два переоделась – и стала Мамбой полуспортивной, полудеревенской, в светло-серых брюках, футболке без рисунка с очень коротким рукавом и шляпе соломкой.

– Марш-марш собираться, – пропела она, перешагнув через Ёнкины сандалеты на кухню. И, слепляя себе бутерброд из хлеба и колбасы, слышала, как Ёнка носится по комнате, что-то мягко роняя и на что-то жестко натыкаясь. Перешагнув в обратную сторону через сандалеты, Мамба остановилась в дверях комнаты.

– Красавица, – выдохнула, проглотив кусок, не жуя. – Иди, заколки поправлю.

Остаток бутерброда переправила в Ёнкин требовательно раскрытый рот.

Ёнка замерла, подставив тугой пробор, из-под Мамбиных рук посматривала в зеркало. Красавица, ведь так и есть. Очки сверкали кружочками, хвостики торчали, розовая, чуть коротковатая юбочка топорщилась, гольфы немного сползли, подтянула.

Мамба повесила торбу обратно на плечо, и, через него обернувшись, сказала:

– До свидания, наш домик, не скучай.

– Не скучай, – подпела Ёнка, помахивая в воздухе пятерней и пригарцовывая на месте.

– Спасибо, не буду, – тихо пробасил запертый дом.

По лестнице вниз Ёнка скакала через ступеньку, и даже через две, двумя ногами вместе, придерживаясь за перила. Мамба спускалась солидно, не давая усмешке вырваться из плотно прижатых губ, прикрывая искорки в глазах черными дикими ресницами.