Вик Бове - Вернуть молодость

– Чему необходимо следовать? – спросил, разглядывая листки.

– Вначале отдохни. Потом прочитай и прими решение, но пока ты гость. Семь дней можно ничего не делать. Будет желание, работай со всеми. Или просто наслаждайся тишиной и покоем.

Условия семи дней показались мутными. Хотел сказать Алексею о возникших сомнениях и даже попытался встать, но Неверов удержал.

– Спи, набирайся энергии, – сказал он и ушёл.

Страх и беспокойство, которые возникли перед входом, не исчезли. Тревога оказалась сильнее усталости и полночи не мог уснуть. Забылся под утро.

Приснился сон, в котором готовлю манную кашу для сына Серёжи. Молоко вот-вот закипит. В кухню входит жена с хрустальной вазой. Бросает в меня. Сверкнув синей молнией, стекло ударяет в стену. Ваза падает на пол и остаётся целой. Молоко убегает, заливает плиту. Чад заполняет кухню.

Я проснулся, но подгорелый запах остался. С трудом приподнялся и сел. На тумбочке стояла тарелка, которая источала дымок костра. Около соседней кровати сидел парень в белой куртке и заботливо кормил старика с ложки. Он чем-то напоминал больничного медбрата. Посмотрев на меня, приветливо кивнул.

– Я Антон, – жизнерадостно проговорил парень.

Тоже кивнул, но промолчал.

– А тебя как зовут? – поинтересовался Антон.

– Александр Петрович.

– Вообще-то у нас без отчеств. Вот он, просто Коля, – парень указал на старика.

– Без отчеств, так без отчеств, – вяло произнёс я.

– Нет, но если ты хочешь…

Слово «хочешь» Антон произнёс с нажимом.

– … мы будем звать тебя Александром Петровичем. А ещё можем использовать твою фамилию. Если ты так хочешь.

Этот многословный и не замолкающий медбрат нервировал, а потому грубо буркнул:

– Мне всё равно. Хоть горшком обзови, только отстать.

Антона раздражение не удивило.

– Извини, если что не так, – спокойно проговорил он. – Просто, когда сам попал сюда, мне было очень плохо. И если бы не участливый разговор братьев, не знаю, что со мной могло бы случится.

– Каких братьев? – не понял я.

– К друг другу мы обращаемся по именам или говорим «брат». Невольно усмехнулся.

– И вот этот старик тоже твой брат? – спросил я.

Антон покивал.

– Да, – ответил он, – а старик он только пока. Коля имеет сильное желание выйти из этого бренного тела, которое, возможно, скоро осуществится.

Говорить о смерти рядом с умирающим посчитал омерзительным, а потому перевёл разговор.

– Чем ты его кормишь? – поинтересовался я.

– Манной кашей. Специально приготовил для вас двоих. Старший брат сказал, что для восстановления энергии манная каша – это самая подходящая еда.

– Ты что, повар?

– Нет, просто среди братии никто не высказал желания работать на кухне. Вот я и стал.

– Это твоё «хочу»?

– Не то, чтобы «хочу». Скорее чувство благодарности и долга. Когда меня сюда везли, родные думали, что умру. А я вот живу.

– Так ты не сам приехал, а тебя привезли?

– Да, мать привезла! – со злостью произнёс Антон, отвернулся и продолжил кормить старика.

Взял тарелку с тумбочки. Её содержимое мало напоминало манную кашу. Многочисленные жёлто-коричневые комочки пахли горелым.

– Молоко убежало?

– А ты как догадался? – удивился Антон.

– Ты что, раньше кашу не варил?

– Нет, я же бывший наркоман.

– Ты и манку не размешивал?

– А что, надо размешивать?!

– Когда засыпаешь крупу в молоко следует помешивать. Тогда не будет комков.

– Интересно! – жизнерадостно произнёс Антон. – А я и не знал! Это ведь моя первая самостоятельно приготовленная каша в жизни!

– Ну тогда ты молодец, – похвалил я. – Мой первый опыт был гораздо хуже.

– Что правда?!

– Правда.

– А ты покажешь, как правильно? – спросил Антон, с надежной глядя на меня.

– Покажу.

Не желая обидеть Антона, принялся жевать сырую манку. Не знаю, насколько бы меня хватило, но в комнату вошёл Неверов. Появился повод оставить кашу недоеденной. Облегчённо вздохнул и с чистой совестью поставил тарелку на тумбочку.

– Как тут у вас, познакомились? – спросил он.

Антон кивнул.

– И не только познакомились! – воодушевлённо воскликнул он. – Брат Саша обещал научить готовить!

Алексей посмотрел на меня.

– Это твоё желание? – поинтересовался он.

– Да.

– Так тому и быть, – постановил Неверов и ушёл.

Следующие две недели провёл на кухне. Не думал, что умение готовить снова пригодится. Мой новый молодой друг Антон не хотел оставаться поваром, а потому перебрался на скотный двор. Его любовь к животным была очевидной. Антон с детской радостью ухаживал за коровами, телятами и козами.

Еда, которую приготовил, братии понравилась сразу. В первый же день ко мне заглянул бригадир Михаил и пробасил:

– Ты, брат Саша, как ресторанный шеф готовишь. Спасибо!

Следом на кухне появился Алексей. Поблагодарил за вкусный обед и вручил список тех, кому требовались дополнительные порции.

– Тогда нужны ещё две кастрюли и сковорода, – сказал я.

Неверов пристально посмотрел и спросил:

– Уезжать не собираешься?

– Нет.

– Хорошо. Буду в городе, договорюсь, – пообещал старший брат и поинтересовался: – Ты где так хорошо научился готовить?

Пожав плечами, неопределенно ответил:

– Жизнь научила.

Алексей Неверов ушёл, а меня удивила мысль:

«Прожив шестьдесят два года впервые занимаюсь тем, что по-настоящему доставляет удовольствие. Почему так получилось?».

Вечером, когда чистил картошку, вспомнил детские годы.

В семь лет на меня легла ответственность за младшего брата, которому было два года. Мать работала на текстильном комбинате, уходила в шесть утра и возвращалась поздно вечером. Отец – слесарь вагоноремонтного завода, обязанность папаши понимал своеобразно. Предок приходил с работы и первое, что делал – проверял как вымыты полы. Ругал семилетнего мальчика, – иногда бил, – когда находил в углах пыль и грязь, а потом стряпал еду. После ужина, состоявшего из жареной колбасы и солёных огурцов, уходил играть в домино. Я мог питаться тем, что ел он, а младший брат – нет. Для него варил каши и молочные супы.

Мать будила рано утром, объясняла в какой последовательности засыпать крупу-сахар-соль, давала рубль и посылала за молоком. Сонный детский мозг плохо запоминал инструкции, а потому готовил, как бог на душу положит. Вермишель или рис, засыпанные в холодное молоко, разбухали и слипались в крутую массу, которую удобно резать ножом. Мы выходили на улицу с полными кульками сладких белых квадратов; их хватало до вечера.

В восемь лет готовил каши и супы с лёгкостью домашней хозяйки. К тому же, научился жарить каравайцы, блины и оладья. Делал их с яблоками, вишней, творогом. Когда хотел, то добавлял порошок какао, и выпечка становились шоколадной.