Рашид Нагиев - Дорога к миру. Три новеллы о любви, войне и дружбе

– Ну, здравствуй, Давид. Какими ветрами к нам занесло высокое начальство? – спросил Сергей, пожимая руку старому приятелю.

– Да вот пришёл напомнить, что ты интеллигентный человек, видел когда-то Зимний дворец, Смольный институт, Екатерининский дворец в Царском селе.

– К чему это ты вспомнил вдруг шедевры великого Растрелли? – удивился прораб.

– Сейчас объясню, – ответил Давид и, поднявшись со стула, ткнул пальцем в несколько точек раскрытого чертежа, – здесь, здесь и здесь что должно быть согласно документации?

– Мраморная облицовка.

– А ты что лепишь?

– Каменную плитку.

– Мы строим Дворец спорта или коровник? – сердито спросил Давид. – Интересно, во времена Растрелли строители тоже творили, что взбредёт в голову?

– Ну, ты высоко замахнулся, Давид, – продолжал сопротивляться Сергей. – Этот твой Пинхас Фельштейн далеко не Растрелли.

– Будешь здесь Растрелли, когда тебе всю жизнь навязывают битые кирпичи вместо мрамора. Короче говоря, Серёга, сегодня же разберёшь свою липовую декорацию. Я не допущу отклонений от проекта.

– Ты не понимаешь, всё не так просто, – не сдавался прораб. – Я действую по прямому указанию нашего Мэра. Поставки мрамора почему-то прекратились, и Амирам Соломонович приказал использовать любой другой материал, но завершить строительство уже в этом году. И я сдам этот объект без всякого мрамора.

– Ты ещё пообещай «к юбилею Великого Октября», – усмехнулся Давид. – Когда вы избавитесь от этих социалистических привычек?

– Ты это спроси у Босса. А мне ради чего конфликтовать с ним и подставлять голову под удар?

– Когда он приказал? – спросил Давид, понимая, что у прораба нашёлся серьёзный аргумент, с которым придётся разбираться.

– На прошлой неделе приезжал со своей свитой и сам прогулялся по стройке, – ответил Сергей и уважительно добавил, – наш Мэр личность известная, о нём я даже прочитал в Википедии – «активный строитель социализма, несгибаемый борец за идеалы коммунизма, видный теоретик и практик сионизма». Несомненно, великий человек – успел отличиться и там и тут.

– По-моему, для нашего Босса это не было сложно, – ответил Давид – ведь, как известно, всё это придумали евреи, только кое-что для себя, а остальное – для других.

– Так или иначе, но говорить теперь надо только с ним, – подытожил Сергей.

Главный архитектор города вернулся в свою машину. Было четыре часа дня, а небо заметно потемнело, и дождь усилился. Давид достал из кармана телефон и набрал номер. Послышались длинные гудки, затем ответил мужской низкий бас Мэра.

– Алло, я слушаю.

– Здравствуйте, Амирам Соломонович. Вас Давид беспокоит.

– Здравствуй, Давид. Я узнал тебя. Что-то случилось?

– Мне надо поговорить с вами. Вы могли бы принять меня сегодня?

– Что-то важное?

– Да, наш Дворец спорта.

– Я сейчас ухожу домой – давление опять подскочило. Несколько дней посижу дома.

– Понятно, – разочарованно произнёс Давид.

– Сделаем так, приезжай ко мне завтра к двум часам. Я буду дома один, никто не помешает. Ты же знаешь адрес?

– Знаю. С вашего разрешения я приеду с автором проекта.

– Да, конечно. До завтра, – согласился Босс.

– До свидания, Амирам Соломонович. Выздоравливайте. – Давид закрыл телефон и завёл автомобиль.

Через пятнадцать минут он уже припарковал машину на своей стоянке. Улица перед домом была совершенно безлюдна. Сильный дождь овладел городом – ливень прогнал с улиц людей. Архитектор вышел из машины и торопливо направился к подъезду. Сквозь шум дождя он услышал какие-то хлопки, щелчки и визги. Странные звуки доносились со стороны мусорных баков, стоявших в дальнем углу двора за невысоким каменным забором. Давид заглянул за забор и увидел, как четыре дворовых кота окружили белую чайку и медленно подкрадывались к ней. Чайка по какой-то причине не могла взлететь, она лишь неуклюже хлопала крыльями об асфальт и, щёлкая длинным клювом, пыталась отбиться от настырных котов. А коты, видимо ещё не решили, кто первый вцепится в несчастную птицу и прикончит её. Но это был вопрос каких-то секунд. Давид быстро перелез через забор и решительно отогнал наглецов. Потом он нагнулся и взял чайку в руки. Птица перестала сопротивляться, словно понимала, что человек помогает ей. Давид промок под ливнем и быстро зашагал к своему подъезду.

Жена уже вернулась с работы и открыла ему дверь.

– А вот и мы, – шутливо сказал Давид и шагнул в прихожую вместе с чайкой в руках.

– Это что за чудо-юдо ты притащил? – устало спросила Ривка.

– Это морская чайка.

– И зачем ты принёс грязную птицу? Я только сегодня вымыла полы. Ты же не ребёнок, должен соображать.

– Она не летает. И наши дворовые коты чуть не разорвали её, – попытался оправдаться Давид.

– Вот и не надо было вмешиваться в дела природы. Слабый и больной должен погибнуть.

– Но не у меня на глазах, – твёрдо ответил мужчина. – Ты зря злишься. Утром я поручу заместителю, и её устроят в какой-нибудь питомник.

– А что будет до утра? – не сдавалась хозяйка.

– Посидит на кухне. Ничего страшного.

– Она там так нагадит, что я потом кухню ничем не отмою, – сердито сказала женщина.

Давид понял, что спорить бесполезно, а конфликтовать не было никакого желания. Он просто стоял в прихожей и молча смотрел на жену.

Она была в домашнем махровом халате на голое тело с завязанным на талии поясом. В споре, жестикулируя руками, Ривка не заметила, как воротник чуть распахнулся, обнажив её высокую грудь, способную свести с ума кого угодно. Давид всегда знал, что его жена – красавица. Она была из той породы женщин, которые с годами становятся ещё привлекательнее и желаннее. Но этот удивительный дар Богов не принёс Давиду счастья, а даже наоборот, усложнил ему жизнь, потому что очень скоро мужчина открыл странную закономерность в отношениях с женой – чем привлекательнее внешне она становилась, тем сильнее портился её характер. Теперь она уже не была для мужа ни другом, ни соратником, ни просто человеком способным понять и поддержать его в сложный период жизни или в каких-то конфликтных ситуациях. Мужчина пытался разобраться с этим феноменом бытия, ходил за советом к психологам, к астрологам, к неврологам. Специалисты предположили, что у Ривки портится характер из-за невозможности иметь детей. Давиду ничего не оставалось, как смириться с этим фактом. Однако потом он сделал своё маленькое открытие – когда из сердца уходит любовь, пустоту заполняют раздражение и злость.

И вот теперь, стоя в прихожей с мокрой чайкой в руках, Давид задал свой очередной наивный вопрос.

– Ты же у нас заведуешь отделом экологии, неужели тебе совсем не жаль птицу?