Инга Ильм - Обрывки из реальностей. ПоТегуРим

Всё это напоминало мне какой-то странный молебен, который я служила там, в тихом одиночестве подвала. И когда голова от путешествий по времени шла уже крýгом, я брала сигарету. В таких случаях вспоминается в первую очередь почему-то зима. Во дворе института была голубятня. И зимой я не наматывала круги вокруг футбольного поля, чтобы подышать липами, но, накинув пальто, добегала лишь до угла – посмотреть, не холодно ли птичкам. Птичкам было хорошо. Они были гладкие, упитанные и тихонько ворковали.

Я возвращалась в своё скудное подвальное тепло, наливала новую чашку крепкого чая и погружалась в следующую реальность.

Спасибо Вам за это – В. И.!

На вопрос, что думает он о Риме, персидский князь Гормиздас отвечал, что ему не нравится только одно – и здесь люди смертны.

Решила повнимательнее все-таки питаться тут – в царстве пиццы и пасты. Начала с понедельника – понятное дело. Дождь зарядил с утра, но решено, так решено.

Первое условие: до обеда нужно ходить – его заслужить. И после обеда ходить нужно тоже. Главное, подальше, чем до кухни в доме и обратно. Второе условие: обед должен быть лёгким. Но, учитывая все обстоятельства, хотя бы приятным. Так что сегодня в меню был луковый суп.

Вот добралась я за семь тысяч шагов до милого французского ресторанчика, единственного в Риме. Гордо заказала я себе водицы с луком. Тут у них именно такой рецепт. А пока ждала, умяла под чашечку горячего, сладкого чая чудеснейший из багетов. Опомнилась, расстроилась, залила свою печаль бокалом шампанского, потом съела свой лёгкий суп и, низко опуская голову под крупными и теплыми слезами с небес, отправилась восвояси.

Вот такие у меня достижения. Сижу, второй час всё ещё сушу свои волосы и сержусь. Уж не знаю на что. Есть подозрения, что на пару платьев, которые купила лет пять назад.

Кто я или что я? В своем последнем основании? Помимо званий, ролей, степеней и всех этих этикеток, наклеенных на меня? Помимо занятий и отношений, даже имени и личной истории? Кто я? Что я? Самый главный урок, которому меня научила жизнь, таков: сущность моего бытия состоит в субъективном осознании, представляющем собой непрерывный процесс. Окончательно я не могу отождествить себя ни с какой-либо материей (например, с моим телом), ни с чем-либо, что я произвожу (моими словами на этих страницах), ни с каким-либо из моих свойств (мой интерес к другим), ни с моим прошлым, ни с моими планами на будущее, ни с моими сиюминутными мыслями, ни с какой-либо иной вещью. Короче говоря, я – не вещь, ничто. Я – исключительно процесс моего бытия – например, процесс написания этих слов, – но я не содержание слов или идей, которые они выражают. Я – тот, кто осознает процесс письма, выбирает способы выражения мыслей, надеется на понимание, наслаждается возникновением мыслей и образов своих переживаний.

Этого понимания трудно достичь, потому что почти всегда нас учат по-другому осознавать себя. Нас учат воспринимать свою личность через образование, отношения с окружающими, профессию, список наших достижений, через объективные вещи. Таким образом мы можем надеяться стать кем-то или достичь чего-то. Но иногда случаются сильные поворотные переживания, когда, наконец, мы освобождаемся от всех этих объективаций и открываем свободу, которая является нашей глубочайшей природой. Тогда мы чувствуем, как можно по-настоящему быть живым; тогда мы ощущаем различные возможности, которые были открыты перед нами, но которыми мы не решались до этого воспользоваться. Тогда биение жизни становится мощным и сильным.

Джеймс Бьюженталь

О том, что в картинах Ренессанса нередко встретишь «нимфу – женскую фигуру в бурном движении, с развевающимся одеянием и локонами», которая есть нечто среднее между знаком и изображением, явление, «позволяющее облечь в символическую форму проявления индивидуального душевного переживания», мне стало известно на первом курсе. И правильно: по-научному их вообще-то звать Pathosformel , то есть «формулы выражения страсти» . С тех пор как я прочитала книгу Варбурга «Великое переселение образов», я была сама не своя. Я мечтала найти хотя бы одну такую! Я так хотела, стоя перед картиной, обнаружить к ней эмоциональный ключ, данный самим мастером!

Но это мне никак не удавалось! От моего излишне пристального взгляда – на полотна, фрески, гобелены, доски – попрятались все формулы. От картинок собраний разных академий уже кружилась голова. Я сделала перерыв – посвятила неделю ранним римским мозаикам и со свежим взглядом отправилась в палаццо Барберини. И здесь, в «Благовещение» Филиппо Липпи – в скорбном и величественном, от юности героини которого щемит сердце, – меня пронзила иная сцена.

Сцена отчаянья в правом верхнем углу картины. Посреди благолепия природы, благопристойной роскоши дома и благочестивой тишины, по каменным ступеням, босиком, куда-то в сторону и вверх устремляется нимфа в развевающемся одеянии. Её порыв останавливает мужская фигура. Художник уже овладел некоторыми хитростями в построении перспективы, и с определённых точек именно гризайль Pathosformel является центром построения композиции.

Интересно, что от точки зрения зависит и то, как воспринимается эта борьба в узком портале. Иногда кажется, что юноша хочет войти, но нимфа не впускает его, преграждает путь, не желает его слушать. А иногда кажется, что наоборот: она отталкивает его, она требует возможности немедленно выйти. И тогда, возвращаясь к печально застывшим фигурам – прелестному пажу и его прекрасной принцессе, обнаруживаешь, что на глазах двух благочестивых мужей, зрящих чудо явления Духа Святого, эти два создания превращаются в Вестника Божьего и Деву Марию.

Вестника Божьего и Деву Марию, между которыми на самом деле происходит мучительная безмолвная схватка – где-то там, на чёрно-белой лестнице.

Сегодня познакомилась с человеком из Гамбии. Эта страна лежит по берегам одной из крупнейших рек Западной Африки. Длинный узкий язык внутри другой страны – Сенегала и легкий путь внутрь самого континента, часть которого после периода тысячелетнего процветания с пятнадцатого века и до недавнего времени переходила от португальцев к британцам или к французам: туда-сюда-обратно. Забыла спросить, как имя моего нового не – знакомца, но спешу записать некоторые подробности разговора с симпатичным представителем негроидной расы лет двадцати пяти. Из страны, исповедующей мусульманство. Это общество с очень небольшой долей христиан; существуют там и местные культы; вот с таким приверженцем тамошней религии мы и разговаривали. Коротали полдень у фонтана. Шампанское не пьёт.