Мария Новик - Разрешите вас пригласить

– Да, в этом он мастер, – вздохнула Антонина. Она отодвинула салатницу ровно в тот момент, когда появилась официантка с подносом, на котором стояло горячее.

– Не грусти, – Костя коснулся запястья Тони и улыбнулся. – Всё будет хорошо. Встретишь кого-нибудь, родите ребёнка, будете счастливы.

– Костя, мне тридцать два уже. Какой ребёнок? Да и кого я встречу? – усмехнулась она с досадой в голосе. – Тут бы до пенсии доработать спокойно. – Ирония была как никогда кстати.

– Надеюсь, ты пошутила, – сказал Константин, сощуришись. – Поверь моему ничтожному опыту: я видел женщин, которые рожали и в сорок, и в сорок пять. Так что всё впереди, Тонь.

– Ага… Но они же рожали не первого ребёнка. А я вообще не знаю, что это такое. Сам знаешь, ты же акушер-гинеколог, не мне тебе объяснять, – она. – А по поводу отношений… не думаю, что я после этого к чему-то готова.

– То есть меня ты не рассматриваешь в качестве своего партнёра, – сделав серьёзное лицо и гордо выпрямившись, произнёс Костя. – Я ещё ого-го. Даже, я бы сказал, ого-го-го! Правда у меня нет белого коня, да и корону где-то потерял, но вполне себе симпатичный мужчина, – посмеялся он.

Тоня поперхнулась кофе, кашлянув прямо в чашку. Молочная пенка слетела от резкого выдоха, опустившись на столешницу облачком. На кончике носа осталось небольшое количество взбитого молока.

– Обещаю, я не буду делать осмотр на кресле перед сексом. Я сразу прыгну в кровать. И свет выключу, – вновь начал говорить он, сдерживая смех.

Тоня засмеялась, поставив чашку на столик. Они прикрыла лицо ладонью и начала, еле сдерживаясь, хихикать. Со студенческих лет привыкла к особому юмору Засельского, а смешанный с больничным, он стал просто неповторим. Иногда это раздражало, но только не сейчас.

– Ну, а что? Как тебе такой вариант? – не останавливался Константин, широко улыбаясь.

– Странные у вас, акушеров, шуточки. Пошлые и несмешные, – посерьёзнев, прокомментировала Антонина. – Не делай так больше. – Она снова чуть не засмеялась. Сжала губы, чтобы они не растянулись в улыбке.

– Это просто была попытка тебя развеселить, – ухмыльнулся он. – Кстати, удавшаяся. И не надо мне говорить, что ты сейчас не смеялась. – Он немного помолчал, глядя на Тоню, которая безуспешно сдерживала смех. – Я всегда балдел от твоей улыбки. Она красивая… Ты красивая… – сказал он тихо.

– Спасибо, – улыбнулась Тоня и смущённо, опустила взгляд.

Карие глаза не прекращали изучать её.

– Нет… правда, ты очень красивая, – вновь сказал Костя. – Улыбайся почаще, тебе очень идёт, – заворожённо проговорил он. – У… у тебя что-то на носу. Пенка, наверное. – Он взял салфетку и, привстав, аккуратно убрал белую субстанцию с кончика носа.

Тоня поначалу отстранилась, но потом взгляды встретились, и она замерла, смотря в чёрный омут, спрятанный за стеклом мужских очков.

– Пойдём? – сев обратно, спросил он с улыбкой. – Можем ещё прогуляться, если ты хочешь.

– Проводи меня до метро, – сказала Тоня. – Не выспалась вообще ни грамма. Будильник утром поднял, вчера забыла отключить. Столько всего навалилось, просто пришла и рухнула на кровать. Хорошо хоть не мимо неё, – затараторила она, вставая из-за стола.

Коллега попросил счёт, расплатился, оставив чаевые, и помог одеться. Друзья так и не доели горячее. Мясо осталось на тарелках наполовину распотрошённым. Но оба попробовали по паре кусочков, всё остальное время поглотила приятная беседа.

Когда Тоня развернулась, чтобы выйти, она наткнулась мужчину и посмотрела ему в глаза. Замерла. Его руки коснулись женских плеч, спрятанных под одеждой, а после он сделал шаг в сторону, разворачиваясь и вставая рядом с Тоней. Костя прервал касание и приглашающе выставил локоть,

– Спасибо за приятный разговор. Ты очень помог. Надо нам почаще так разговаривать, – Антонина действительно была благодарна за хорошее настроение и за обед.

– Рад, что тебе понравилось, – произнёс он и открыл дверь.

Аэропорт в ночи был щедро украшен огнями. Светились все окна, ровными рядами создавая иллюзию натянутой гирлянды. Название воздушного порта, как и наименование терминала, светились алым, разгоняя подступающий ночной мрак.

Люди, прилетевшие вечерним рейсом, высыпали на улицу, кутаясь в куртки и пальто. Одни ловили такси, сноровисто подъезжающие ближе к зданию и нарушающие все правила движения, другие плелись к метро или к остановке. Они не слушали навязчивых таксистов, зовущих их сесть в машину. Содрать побольше денег с приезжих – главный смысл работы «бомбилы». С местными не пошутишь и их не обманешь, они знают короткую дорогу, а гостей столицы доставить, взяв втридорога – милое дело.

Ярослав Арский гордо вышагивал по утрамбованному снегу, везя за собой чемодан на колёсиках. Он сунул одну руку в карман, зубами сняв перчатку, выудил айфон и набрал несколько номеров. Всякий раз ответом становились длинные гудки и вызов обрывался.

– Что ж, вам же хуже, – сказал, ехидно сощурившись, Арский, сунув гаджет обратно в карман.

Он остановился, открыл задний отдел чемодана, проверил все документы ещё раз, а потом пошёл дальше. Вернувшись к началу зимы, он ожидал увидеть суетливую столицу во всём её однообразии и скукоте. Ничего не изменилось. Город был всё так же прекрасен своей рутиной и до отвратности стабилен. От этого Ярослав даже поморщился.

Высокий красавец с поразительно притягательными чертами лица поймал на себе взгляды пары красоток, идущих в здание. Он улыбнулся и кивнул, а девушки замерли от восхищения, хлопая ресницами. Кажется, они передумали улетать.

Ярослав не обратил на них больше никакого внимания. Они ему не интересны, как и другие, попадающиеся на пути фифочки и простушки, одаривающие его похотливыми взглядами.

Дьявольски красив – это высказывание подходило ему, как никому другому. Он действительно был неотразим. Взъерошенные чёрные как смоль волосы, прямые низко посаженные брови, ярко-зелёные глаза, гипнотизирующие свою жертву с первого взгляда, сочные жёстко очерченные пухлые губы, выделяющиеся алым на загорелом лице. Широкие плечи и гордая походка – от мужчины веяло страстью и похотью. Одежда дополняла образ покорителя сердец: борсалино*, дорогое пальто с невысоким воротом и боковыми пуговицами. Брюнет предпочитал одеваться стильно, но не вызывающе: строгость с нотками шалости.

Игнорируя голоса зазывал-таксистов, он отправился дальше, выйдя с территории аэропорта. Неспешно миновал перекрёсток, не обращая внимание на нетерпеливых водителей. Он шёл так, словно разрезал волны, которыми представал перед ними поток людей. Ни на кого не смотрел, ничего не говорил, просто вышагивал, глядя вперёд.