Владимир Василенко - Намтар

Услышав звуки музыки, горожане, уставшие от зимы и в ожидании скорого празднования Нового года, оставили свои дела и высыпали на улицу. Повозка медленно и торжественно двигалась под восторженный шум толпы, обступившей дорогу. Царица предстала перед подданными в зелёных длинных парадных одеждах изо льна, расшитых золотыми и серебряными нитями. Тончайшая ткань облегала её стройное тело, подчеркивая статную грудь, тонкую талию и округлые бёдра. На её плечи была наброшена лёгкая полотняная накидка золотисто-жёлтого цвета. Её шею украшали дорогие бусы из сердолика. Голову Абисимти обрамляла мягкая кожаная лента светло-коричневого цвета, расшитая золотыми фигурками животных и растений, она оборачивалась в виде тюрбана, скреплённого элегантной брошью посередине. В ушах царицы блестели дорогие серьги в виде гроздьев винограда. На запястьях и лодыжках Абисимти красовались изящные серебряные и золотые браслеты тонкой работы. На ногах – элегантные сандалии из мягкой кожи телёнка со шнуровкой. Царица слыла красавицей – глаза с искринкой, белозубая улыбка и сросшиеся брови в виде «ласточкиных крыльев», очень модные в Уре.

Царица периодически приветствовала любопытную толпу, поднимая вверх холёную открытую ладонь с татуировкой в виде широко открытого глаза на фоне пирамиды зиккурата, вызывая у граждан города одобрительные и восхищённые возгласы.

Процессия приблизилась и чинно миновала Нинсикиль. Жена царя удостоила своим вниманием сначала её грациозную лошадь, её повозку, а потом скользнула взглядом и по ней самой. Нинсикиль в ответ, приложив руки к внутренней части бёдер ближе к коленям, склонила голову в низком поклоне. Через некоторое мгновение Нинсикиль распрямилась и снова посмотрела на проходящий мимо неё кортеж. Она узнала главного царского поэта и музыканта по имени Илибани – красивого и стройного мужчину средних лет, вальяжно восседавшего с лирой на коленях на одной из колесниц. Он слыл очень влиятельным человеком во дворце, близким к царю, ему покровительствовала сама Абисимти. Царский поэт и музыкант казался задумчивым и никого не замечал.

С ним Нинсикиль познакомилась, благодаря мужу. Илибани когда-то давно учился вместе с Энкидом в одной эдуббе, их связывала давняя дружба. Муж пригласил его в загородный дом на канале Инун. Нинсикиль улыбнулась, вспомнив, как шумно и бурно, словно мальчишки, друзья веселились, перебирая истории прошлых дней, громко смеясь над только им понятными шутками. Они прикончили тогда огромный, на несколько сила кувшин вина, обильно смешав его в конце с пивом. Нинсикиль никогда не видела своего мужа таким пьяным и смешным. Оба жутко болели на следующее утро, а Илибани ещё и чувствовал угрызения совести, витиевато и галантно извиняясь перед ней за своё вчерашнее состояние.

Нинсикиль ещё довольно долго просидела в повозке, пропуская эскорт жены царя. Устав от тупого ожидания, она злилась и бормотала едва слышно грубые проклятья, но так, чтобы они не достигли поломанных ушей стражника. Она раздражалась от усталости, унижения и неприятного запаха одежд. Лишь когда музыка почти стихла за городскими стенами, стражник, которого она к тому времени возненавидела, коротким жестом копья позволил ей продолжить движение. Сам он размашисто, уверенно и несколько косолапо ушёл в караульное помещение поблизости.

Покинув защитную стену города, « высокую, как сверкающая гора », Нинсикиль увидела, как кортеж Абисимти, едва заметный издалека, направлялся на юго-запад от столицы в сторону города Эриду. Этот город находился в двух лигах 45 45 1 лига – 10 800 м. от Ура. Очевидно, Абисимти и её сопровождающие направлялись в самый древний город царства, чтобы посетить в Эриду храм, посвящённый одному из верховных богов – Энки, богу мудрости, моря и свежей воды.

Колесница Нинсикиль резво направилась по моментально высохшей после дождя жёлтой, вымощенной кирпичом дороге на северо-восток. Её путь лежал к прилегающему небольшому поселению рядом с каналом Инун, где находился её богатый дом. Слуга, расчищавший ей путь в городе, остался далеко позади.

3

Обширным хозяйством Энкида и Нинсикиль управлял образованный и исполнительный молодой человек по имени Туте. Маленького роста, толстенький, доброго нрава управляющий встретил повозку госпожи, вовремя отдав приказ привратнику открыть въездные ворота. Лошадь хозяйки, не замедляя ход, буквально внеслась во двор. Туте подоспел к разгорячённому коню, взяв пухленькими ручками под уздцы, и начал что-то говорить, успокаивая и протирая ладонью его взмыленную шею. Он сдержанно поклонился Нинсикиль, когда она, слегка приподняв свою длинную тунику, легко спрыгнула с повозки. Туте выказывал должное почтение жене хозяина, но подчинялся он напрямую лишь своему господину, и слово Энкида было для него законом.

Энкид и его супруга имели в собственности земельный надел, приобретённый у нескольких семей общинников, со временем супруги укрупнили его. Размер надела составлял пять буров 46 46 1 бур – 6,3 га. . Ещё три бура царь пожаловал Энкиду в пожизненное пользование. По границам надела протекал протяжённый тесный канал, он опоясывал земли Энкида и Нинсикиль и снабжал в достатке водой их владения.

В семейную собственность входили поля, засаженные овсом, горохом, эмером, кунжутом, финиковая роща, фруктовый и овощной сады, пруд, богатый рыбой, овцеферма, стойбище с крупнорогатым скотом, конюшня с пятью ослами и двумя лошадьми. Кроме собственных земель супруги арендовали пастбища для выпаса скота, принадлежащие царю. Оплата за использование пастбищ была справедливой – десятина в год.

Управляющий Туте вёл строгий учёт и контролировал ведение дел в имении Энкида и Нинсикиль. Он распределял работу и раздавал задачи рабам и свободным работникам – иждивенцам – число их приближалось к шестидесяти. Его стараниями хозяйство процветало и давало богатый урожай и приплод. Энкид не реже шести раз в год проверял отчётность на глиняных таблицах, заполненных управляющим, и часто сам с контролем объезжал свои владения.

Нинсикиль, казалось, не заметила Туте и даже не удосужилась ответить на его приветствие. Она лишь крикливо и категорично распорядилась конюху:

– Вычистить, накормить, напоить в меру, дать кристаллы соли.

Не задерживаясь во дворе, она поторопилась пройти в дом – просторный, кирпичный, белённый снаружи и внутри, с полами, покрытыми белым гипсом, что могли себе позволить лишь избранные. Она любила этот дом, ограждённый густым вьющимся кустарником сурбату, плотно скрывающим жизнь обитателей от любопытных взглядов и дающим тень в жару. На втором этаже, во встроенной массивной деревянной галерее располагались покои госпожи.