Анна Громова - Палитры смерти

– Так эти слухи… – я собиралась с духом некоторое время – слухи, которые многие повторяют… когда мы приехали в город и услышали о тебе и твоей выставке, на которую все хотели попасть..и я тоже. Кстати, Илья, начальник, помог нам достать билеты..

– Этого еще не хватало….снова этот начальник, да еще… шустрый какой. Билеты на мою выставку! Определенно, он меня начинает беспокоить. Ну и как я себя должен чувствовать? Лучше бы я поджог это ДК со своими картинами.– Максим говорил полусерьезно и было трудно разобрать, была ли это шутка или все таки он был уязвлен. В любом случае, глаза его лихорадочно сверкнули из- под угрюмо надвинутых бровей и я просто решила не реагировать на этот выпад и продолжить свою мысль.

– Да. Но все- таки о слухах. Твоя… личная жизнь – я немного запнулась и почувствовала сильное желание прокашляться. Только бы не подавиться, как тогда в столовой, вот будет позор. Изо всех сил я сдержала судорожный позыв своего горла, но при этом почувствовала, как кровь прилила к моему лицу и мне стало совсем не по себе, когда я представила себя пунцово красного цвета, с глупым выражением лица сидящей сейчас напротив самого таинственного, загадочного и обворожительного человека на свете. Да уж. Вот и поговорили.

– Ууу – сделал катастрофически серьезное лицо Максим. – Видимо, что- то оооочень жуткое обо мне говорят. Когда особо нечего обсуждать, люди склонны выдумывать всякую околесицу, так сказать, окутать самым мрачным покрывалом таинственности любой скрытный образ. Если он непубличен, он скрывается, значит….у него рога..или нет. Он продал душу дьяволу и сторонится людей, что- бы не загрызть кого- нибудь ненароком, он предпочитает в одиночестве гулять по ночному кладбищу и выть на луну из леса. Или еще можно придумать, что у него непроизвольная рвота и заикание при виде красивых девушек, потому, что в молодости его любовь отвергли и теперь у него комплекс, который лучше скрывать от общественности. Да он точно какой -то ненормальный, разве есть кто то, кто не мечтает о публичности, о том, что бы каждый имел возможность перемыть твои многострадальные косточки, обсудить твою личную жизнь и еще дать пару дельных советов. Да еще бонусом набрав твое имя в поисковике, тут же получить доступ к твоим полуобнаженным и перекошенным фотографиям в обнимку с пьяными сисястыми и губастыми монстрами на какой -нибудь пенной вечеринке на Ибице. Да просто мечта, тут не поспоришь. Ну давай, добей уж меня, что из вышеперечисленного ты обо мне слышала, что я за чудовище такое в глазах людей?

Он выжидательно, с тенью легкой насмешки на меня уставился.

– Да нет..ничего из вышеперечисленного. Ну разве что… что у тебя есть заячий хвост, который ты постоянно подстригаешь, что бы он сильно не выпирал, да и еще пару мелочей, вроде того, что раньше ты был женщиной с лишним весом и постоянно косил от физкультуры в школе..

– Ну я не удивлен

– Да шутка!

– Да понял!

Мы некоторое время помолчали, просто глядя друг другу в глаза и улыбаясь и странное, согревающее спокойствие и тепло перетекало из его синих глаз в мои голодные, широко раскрытые зеркала души. Я не хотела верить ни во что, что я слышала о нем, да и была не в состоянии. Какие то смутные истории о несчастных девушках, с которыми он был непродолжительное время и с которыми после творилось что то несуразное.. да зачем думать об этом? Вечер так хорош..

И все таки..

– Я слышала лишь историю про твой роман с какой то американкой, дочерью губернатора, с которой что то потом произошло нехорошее после твоего отъезда..я не хочу сказать, что ты был причиной того, что с ней происходило, но мы говорим о слухах и люди… они связывают ее состояние и поступок..с твоим появлением в ее жизни..

– Поступок.. это была просто глупость. А не поступок. Я понял тебя… Да, это было. Ее звали Сьюзанн, что о ней сказать.. Красивая, пушистая, избалованная и капризная. Мы познакомились на аукционе Сосебай, она была там с отцом..они приехали прикупить пару картин для своего загородного домика на побережье. Как оказалось, отец, Кевин Маккларен, был знаком с моим творчеством и купил за очень хорошие деньги одну из моих картин. Кто то из организаторов сообщил им, что я в городе на данный момент и что приглашен на празднование годовщины основания именитого аукциона.. Они изъявили желание познакомится со мной. Вечером мы встретились. Пили вино, общались, Лесли была очень мила и показалась мне милым и добрым ребенком, такой улыбчивой и внимательной девочкой. Что- то в ней очень зацепило меня, хотя после, в процессе нашего общения стиль ее поведения меня очень огорчал. Она была заносчива и считала, что все в мире существует лишь для нее и удовлетворения ее капризов. Она включала истерику всякий раз, как только что -то шло не так, как ей было нужно. Но я видел в ней нечто другое. Всю ту же несчастную девочку с каким -то темным пятном в прошлом, которое кровоточило всякий раз, как что то напоминало ей об этом. Это была травма, тщательно прикрытая мишурой дерзости и светскости. Она замучила меня таскать по своим друзьям и приемам, столько лицемерия и плесени я и не вспомню, хотя насмотрелся. Но я был с ней, я хотел помочь ей..хотел узнать ее тайну.

И однажды ночью, после очередного визита к каким то крайне важным ее друзьям, где она встретила своего бывшего, а он, в свою очередь увидел ее со мной и вел себя крайне несдержанно..так, что его пришлось слегка осадить, она крепко набралась, я почти тащил ее под руки домой. И дома она с вызовом начала мне рассказывать, что все мужчины только и думают, как задрать ей юбку, что никто даже видеть не хочет ее душу, что все сволочи и в этом роде. А ведь она человек и у нее есть что рассказать. И у нее есть душа и она болит.

Она росла без матери, та умерла от рака, когда ей было 12. Это тяжелой ношей легло на ее детство, для девочки остаться без матери – это действительно катастрофа и я ее не осуждаю. Отец много работал и большей частью ею занимался старший брат. Он был для нее всем, она любила его всем сердцем и не ставила под сомнение ничего из того, что приходило ему в голову и что он требовал от нее. А он оказался редкостным засранцем, которому совершенно не везло в личной жизни и в школе он тоже был изгоем, часто приходил с фингалами, в рваной одежде. Он был озлоблен на весь окружающий мир и только сестренка была для него отдушиной. И видимо однажды, заметив, как взрослеет и хорошеет его Сьюзи, как проявляется ее грудь, как преданно и покорно она смотрит на него, мерзавец вдруг решил, что границ не существует для него. Он был настойчив, она была не в силах отказать и между ними завязалась постоянная интимная связь и страшно представить, что за сумасшедшие идеи приходили в голову этому психопату в процессе.