Анко Джэер - Самый человечный цвет

Я схватил рюкзак и выбежал за ней. Мы вместе шли по бульвару, греясь на уже начавшем клониться к закату солнце. Над нами проплывали пушистые кроны высоких пальм, мимо проезжали машины, автобусы, проходили люди. Я покосился на девушку. Она казалась совершенно счастливой. Она смотрела по сторонам, улыбаясь радостной улыбкой, как будто видела все это в первый раз, как будто радовалась каждой секунде своей жизни.

– Меня зовут Марко, – тихо сказал я, – Марко Берг.

Она резко остановилась и протянула мне руку.

– Приятно познакомиться! А я – Джой Колори.

– И мне приятно. Какое удивительное имя!

Мы шли прямо, а потом свернули на Вайн стрит.

– «Колори» – это по-итальянски «цвета».

– И ты, похоже, выбрала синий, – усмехнулся я.

Тем временем мы уже пересекли Голливудский бульвар и шли вверх по улице, прямо к шпилю знаменитой звукозаписывающей компании. Вдруг она резко остановилась и медленно опустилась на колени у одной из звезд. Я посмотрел через ее плечо на тротуар – она выбрала звезду гитариста легендарной ливерпульской четверки. Девушка вынула из сумки упаковку влажных салфеток и стала осторожно и невозмутимо протирать звезду, пока та ни заблестела, как настоящая. Потом она ласково провела кончиками пальцев по имени и заулыбалась еще шире.

Я наблюдал за ней со смесью смущения и восхищения. Мимо ходили люди, туристы смотрели на нее, как на ненормальную, но она все делала так, как будто это был ее ежедневный ритуал, как будто так и должно было быть. Я опустился перед ней на корточки.

– Твоя любимая звезда, да?

– Мой любимый мужчина.

– О…

Она поднялась на ноги и пожала плечами.

– Я влюбилась в него очень-очень давно, так что это по-настоящему. И потом, я не встретила никого, кто показался бы мне достойным того, чтобы занять его место в моем сердце.

– Но ведь он умер…

– И что теперь?

Она вытянула из выреза рубашки медальон на длинной цепочке и раскрыла его. В нем была черно-белая фотография музыканта. Я заулыбался, и она ответила тем же.

– Ты смешная.

Мы молча шли по бульвару. Я с интересом оглядывался по сторонам, рассматривал людей, здания, сверкающие вывески, звезды под ногами… она просто глядела перед собой, и с ее губ не исчезала счастливая улыбка. Кажется, она навсегда приклеилась к ней.

Неподалеку от театра Кодак на тротуаре стоял паренек в узких джинсах и футболке и пел какую-то песню, аккомпанируя себе на гитаре. Мы остановились послушать. Джой вдруг резко повернулась ко мне.

– Ты ведь тоже музыкант, подыграй ему!

Я огляделся.

– Я не знаю эти песни…

Она слегка склонила голову, щурясь за стеклами очков, но потом снова заулыбалась. Она подошла к пареньку поближе и запела вместе с ним. Он удивленно взглянул на нее, но потом одобрительно закивал. Они пели вместе какую-то песню о любви. Ее голос был похож на виолончель, и когда она пела, в нем появлялась приятная хрипотца, его голос – на блюзовую электрогитару. Вместе они звучали просто изумительно!

Люди останавливались, кивали в такт музыке, кидали в раскрытый чехол деньги и конфеты, фотографировали их. Они спели несколько песен, а потом Джой вытащила из своей бездонной сумки огромный «Палароид» и сфотографировалась с парнем. Убрав и камеру, и снимок обратно в сумку, она помахала мальчику рукой и направилась ко мне.

– Это… это было так здорово! – пробормотал я, – вы часто так делаете?

– Что? А, нет, я даже не знаю, как его зовут, первый раз в жизни его вижу…

– Ты серьезно?

Она кивнула.

Мы просто шагали по бульвару, не разговаривая и не глядя друг на друга. Она ступала очень осторожно, стараясь не касаться подошвами плеяд красных звезд с золотыми надписями, а я каждый раз с восхищением упирался взглядом в эти имена, известные всему миру. Все-таки, Голливуд – это совершенно уникальное явление. Да, это не район города, не город, это именно явление, загадочное и блестящее. Как получилось, что столько невероятно талантливых людей в итоге оказались в одном месте? Как вообще получилось, что такое явление, как Голливуд стало возможно? Место, куда стекались самые смелые и чокнутые люди планеты. Конечно, это было неизбежно. Если бы Голливуд не существовал, его обязательно выдумал бы какой-нибудь писатель, сидя за столиком очередного парижского кафе. Нет, правда!

А Джой просто шла вперед, оглядываясь по сторонам. Ее не сильно интересовали звезды на бульваре – она даже под ноги себе не смотрела, чтобы их обходить, она наизусть знала их расположение. Она смотрела на людей вокруг. На туристов, продавцов, на веселых ребят в костюмах Человека-Паука и Дарта Вейдера. Джек Воробей обхватил ее за талию и прижался щекой к ее щеке в ожидании кадра, и Джой, смеясь, вытащила свой огромный фотоаппарат и сфотографировалась с этим ожившим сказочным персонажем.

– Тебе здесь нравится? – спросила она, наконец снова обратив на меня внимание, когда мы дошли до истока бульвара и встали под ротонду по разные стороны от восхитительной Дороти Дэндридж.

Я искоса взглянул на нее. Джой улыбалась, как и все то время, что я был с ней знаком.

– Да.

– Лаконично, – усмехнулась она, переводя на меня взгляд.

Мы пошли дальше и совсем скоро снова оказались на Сансете. И двинулись дальше, чтобы поглядеть на сверкающий огнями бульвар. Было уже глубоко за полночь, но город и не думал замирать или даже хотя бы сбавлять громкость. Нет, сон в этом месте был не предусмотрен программой.

Из клубов по обе стороны широкой улицы летели звуки музыки. Я никогда еще не оказывался в месте, где одновременно, не сговариваясь, включали бы столько отличных песен! Я влюбился в Сансет, мне захотелось прижаться душой к этому невероятному, странному, веселому, полупьяному бульвару и никогда не покидать его.

Джой вдруг схватила меня за руку и, прямо наперерез машинам, бросилась на другую сторону. Под пронзительные гудки и с громким смехом, мы вылетели на противоположный тротуар, и она подвела меня к какому-то невысокому ограждению, за которым был крутой спуск.

– Смотри! – велела она, указывая куда-то вперед, и я увидел.

В темноте нахлынувшей ночи, зажатый между Голливудскими холмами и бескрайним Тихим океаном, горел, словно Олимпийский факел, город Ангелов. Над небоскребами и магистралями висело такое яркое неоновое зарево, что, я был уверен, ни одна ядерная бомба не сможет пробиться сквозь эту броню.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – улыбнулась Джой, – да, это то самое «пуленепробиваемое свечение». Этот город хорошо защищен…

– Я… я, кажется, влюбился…

Она рассмеялась.

– Погоди, пока я не покажу тебе мой город!

– Твой город? – не понял я.

– А я не из Лос-Анджелеса, – хитро сказала она.