Анко Джэер - Самый человечный цвет

Мы шли дальше. Кажется, это была бесконечная, совершенно невероятная прогулка в ночь и в свечение, потому что теперь мы шли в сторону города. Туда, к небоскребам. Я видел, как меняются люди на улицах, как исчезает блеск и веселье, доброжелательность Голливуда, уступая место подозрительным и неприветливым кварталам, но Джой, казалось, это не беспокоило. Ее вообще ничего не беспокоило! Она улыбалась всем встречным, и вот что странно – прохожие улыбались ей в ответ! Они желали нам доброй ночи, и Джой всегда отвечала тем же. Ее улыбка была словно щит для нас. Но свои очки она так и не сняла.

Я не понял, сколько километров (или миль) мы прошли. В какой-то момент я перестал понимать что-либо, полностью утратил ощущение реальности и провалился в какое-то полузабытье – в конце концов, в моем дне было слишком много часов. Так что я даже не удивился, когда в итоге мы снова оказались в Голливуде, и Джой привела меня в какой-то хостел.

– Кажется, у меня не хватит денег…, – пробормотал я, когда мы поднимались по крутой лестнице.

– А это и не важно, – пожала плечами девушка, – я здесь подрабатываю и живу. Через пару часов у меня начнется смена, а ты сможешь поспать в моей комнате. Так что, добро пожаловать в отель «Калифорния»!

Она помахала рукой парню за компьютером и повела меня по коридору, увешенному плакатами и репродукциями каких-то картин. Мы оказались в небольшой комнатке с двухэтажной кроватью и тумбочкой, и Джой бросила на пол свою сумку и стопку книг.

– Ложись, – она кивнула на нижнюю полку кровати.

Я поставил рюкзак и футляр с саксом на условно чистый ковролин и сел на край постели. Подушка манила к себе нестерпимо, спать хотелось так, как мне, наверное, еще ни разу не хотелось спать в жизни! Я аккуратно прилег на мягкий матрас и понял, что только что испытал самое приятное ощущение в жизни. И закрыл глаза. Я только почувствовал, как Джой стащила с меня ботинки и закинула на матрас мои ноги. А потом… рядом со мной оказалось что-то теплое. Я распахнул глаза и увидел, что она лежит рядом и смотрит на меня невероятно, неправдоподобно синими глазами.

– Ты один из немногих, кто видел мои глаза, – прошептала она, – но тебе можно, потому что ты такой же, как я, я это чувствую. Спи.

Я улыбнулся и мгновенно провалился в глубокий сон.

Когда я очнулся, было почти три часа дня. Я встал, порылся в рюкзаке, нашел все необходимое и пошел искать душ. Было невероятно приятно стоять под потоками слегка теплой воды, смывая с себя дорожную грязь и усталость прошлого дня. В голове был приятный вакуум, и я, словно воздушный шарик, парил над городом, с которым я только слегка успел познакомиться, но который уже был мне ближе, чем многие другие места на Земле.

Я вышел в холл, где была стойка регистрации, и увидел Джой. Она читала, а за ее спиной древний магнитофон играл заезженную кассету со старым, настоящим американским роком. Она оторвалась от книги и взглянула на меня.

– Доброе утро!

– Э… да… сейчас ведь день?

– Но у тебя-то утро?

Я улыбнулся. Она заулыбалась в ответ.

– Ну? И что ты встал? Иди! У тебя не так много времени, а тебе надо столько всего увидеть!

– Я тебя… я не совсем понимаю, почему не так много времени?

Откровенно говоря, я вообще не понимал, о чем она. Мне действительно хотелось столько всего посмотреть, так что я бы предпочел отправиться гулять, не теряя ни минуты, но никак не рассчитывал, что мое время будет чем-то ограничено.

– Ну, я же обещала показать тебе свой родной город? Я всегда выполняю свои обещания. Через три дня мы улетаем домой.

Я уставился на Джой, совершенно сбитый с толку.

– Улетаем? Погоди, но… ты же меня едва знаешь, и потом, я же… нет, слушай…

И в этот момент меня вдруг осенило. С того самого момента, как я начал принимать необдуманные решения и плыть по течению, моя жизнь начала только улучшаться. Я увидел прекрасные места, я встретил замечательных людей. Те ребята в Барселоне, моя Дэни, теперь вот Джой, с ее совершенно съехавшим рассудком, но таким добрым, чистым, открытым сердцем. Кого я еще успел бы встретить на своем пути? Меня ждало столько историй…

– А вообще, – я заулыбался, – вообще, да, я тебя понял! Три дня так три дня, я успею. А потом мы поедем – или полетим – в твой город.

– Домой…, – счастливо выдохнула она, и, скажу наперед, я никогда в жизни, ни разу не видел, чтобы кто-то произносил это слово с такой любовью.

Я вернулся в комнату и стал распихивать по карманам всякие нужные вещи. Например, блокнот и ручку. Я совершенно криворукий, когда дело касается фотографий, но мне это и не нужно – я очень люблю рисовать. Да, тоже, наверняка неправильно, но так я могу навсегда сохранить в памяти самые прекрасны места и моменты. Потом я наткнулся на кошелек, в котором было уже изрядно меньше ста долларов. И только тогда я заметил в кармашке кредитку, обернутую бумажкой. Это была записка от мамы: «Ты ведь не думал, что я тебя отпущу без денег?» Я усмехнулся. Эта женщина не переставала удивлять меня. Впрочем, это и не плохо. По крайней мере, в самом крайнем случае я мог воспользоваться этим неприкосновенным запасом.

Днем Голливуд был, пожалуй, самым шумным местом, где мне когда-либо удалось побывать! И настолько разношерстной толпы я не видел давно. Но я бродил по улицам, жадно впитывая в себя все новые и новые впечатления, подтверждая или разрушая мифы и легенды этого удивительного места. Мимо киностудий и музеев, мимо знаменитых клубов и ресторанов, забывая о том, что нужно что-то есть, помимо кофе. Я шатался по Беверли Хиллз, заглядываясь на особняки знаменитостей, прошелся по Родео Драйв, чувствуя все свою несостоятельность, но совершенно по этому поводу не беспокоясь, и, в итоге, обнаружил себя на золотом песке пляжа в Санта-Монике. Кто бы мог подумать, что Сансет в прямом смысле приведет меня к закату!

Я стянул майку, скинул тапки и лег на песок в одних шортах, подставляя уже слегка успевшее покрыться загаром тело ласковому предвечернему солнцу. В моем внутреннем мире наступило поразительное спокойствие! Конечно, я бы отдал глаз за то, чтобы рядом со мной в этот момент оказалась Дэни. Я бы хотел смотреть в ее зеленые, как у матери, глаза, перебирать ее темные мягкие волосы… впрочем, она тогда была где-то в одном из самых веселых городов Земли и, я уверен, счастлива. И, более того, я был уверен, что она тоже думала обо мне.

За три дня я изучил Лос-Анджелес вдоль и поперек. Огромный, размазанный тонким слоем по всему побережью, город оказался городом таких поразительных контрастов, что диву даешься, как люди здесь выживали? И, тем не менее, мне понравился этот неуравновешенный, покрытый глянцем и сажей, город. И не верьте никому, кто скажет вам, что его жители не любят, когда его называют Эл-Эй – вы бы слышали, с каким придыханием они это произносят!