Олег Мисковец - Около 13

В своих не разобраться никогда.
Чужие тараканы проще твари.
Взлетая в паре, прячется вода,
Снижая эластичность полушарий.

Всяк всякому прореживает строй
Приобретений, восхищая спросы
На чудо, таящее за кормой,
Как дым теперь далёкой папиросы.

Хендмейд зовется нынче винтажом.
У янгов наша тема сильно в моде.
Все там же, просто выше этажом,
На глубине несыгранных мелодий.

Промышленный, как шпионаж,
Особенно провинциальный
Страх выходных, ажиотаж
Коротких будней моментальный —

Что снимок памяти пустых,
Невидимых на отпечатках
Малотиражных новостных
Сюжетов местной первой в чартах.

Места расположенья явь
Гораздо лучше и примерней.
Всё как у всех – кина и бань
С поправкою на Черноземье.

Погода пробует дожди
Вплести пейзажу летним ветром.
По уникальности ложбин
Цветёт банальность каждым метром.

Отсель теряясь за чертой,
За коей верится не чуду,
Но так настойчиво, что то,
Что здесь отожествляет всюду.

Когда-то в нежном далеке
Я слыл известным Дон Жуаном,
Где промышлял корсаром на реке
И Робин Гудом по карманам.
Плел человеком-пауком
Интриги, поедал красавиц
Мозги, как Берия-нарком,
Был популярнейший мерзавец.
Хоть на спор клялся алтарям,
Представленный к отцу-герою
Последним, волею царя
С немодной синей бородою.
Нет века четверти, и что?
Лишь в мифах борозды не портит
Конь в наступающем «потом».
Жизнь, выгорая свечкой в торте,
Аллюзия на шапито
Дождливым утром на курорте.

За забором голодные греки.
В резервации всё включено.
Маркса тянет читать на рассвете.
А позавтракав, призрак в окно

Не стучится; оковы браслетов.
Две недели украденный рай
У восьмидесяти двух процентов.
Загорай, выпивай, наливай.

Вечереет, воркуют цикады,
Мимо ветром сороку несёт.
Тридцать третьим, как я здесь, распятым
На посадку пошёл самолёт.

Всё проходит известным позором,
Всем не хватит, но память не врёт.
Лето пели голодное хором,

Макароны, тушенка, поход…
А что было вчера за забором?
Не припомнит ни Маркс, ни народ.

Так мало с самого начала
На Крите жило украинцев,
Что слово «сало» потеряло
Значение и тайный принцип

Употребления; бекон тут,
Как разновидность контрафакта,
Волнами жарясь, вторит понту
Пищеварительного тракта.

В таверне наступало завтра.
С малороссийскими корнями
Официантка Александра
Отчаянно хотела к маме.

Само отсутствие предмета
Национального покроя
Усиливало драму где-то
Визита к Минотавру втрое.

Раскачивая след от солнца
С луны, вторично приводнённый,
Оконца с прищуром японца
Гасила ночь слепая томно.

«Садок вышнэвый коло хаты»
Пригрезился, теплом объятый.
Нэма хрущей, гудуть цикады.
Часть гор – типичные Карпаты.

Так наших за границей мало,
Что мир напоминает гетто.
И лучше бы спасали сало,
А мову збэрэжуть поэти.

С дистиллированной, а то и чисто
Сам по себе изящный синглмольт
Снимает напряжённости разлёт
Симптоматически игристо.
Свобода кажется игрой
Своей, где разновидность виста
Своеобразности впервой.

Пора менять предсказанностью истин
Простой полунеряшливый почёт
Покоя на причудливые числа.
Пиноккио так нужен рот,
Почти как совесть трубочистам.
Поглубже оторопь берёт,
Пониже нотный стан хориста.

Роскошный бас раскатистою мыслью
Расскажет всё, что было, наперёд.
Рай там, где ангел у ворот,
Разыскивает террориста,
Рождая сплетен хоровод,
Роняя взгляд на свиток списка,
Решая, кто кому вперёд.

Мир трезвыми глазами – не другой,
Не хуже и не лучше предыдущих
Миров, что разглядеть – когда дугой,
Но взглядом пробежать – когда непьющий,

Нет разницы; причин и следствий след
Простыл, а был ли он когда-то в форме.
Для скорости ограничитель свет,
У времени нет ни начал, ни нормы.

Пространству удалённостью сторон
Положен выбор, предначертан ракурс.
По крику сложно сосчитать ворон,
Особенно не изменяя статус.

Вопрос – ответ всегда наоборот,
Концу началом выбранная встреча,
Конечная – петлёю разворот,
В узлы затянутая бесконечность.

Вокзалом ненавидимый перрон.
При перемене мест всё тот же минус.
Декором в рифму таящий вагон
В сознанье починяющего примус.

Шаги, веревочная рельсов вязь
По шпалам, уходящим выше, дальше.
В коленях дрожь, рождающая связь,
В ботфортах плоть, не знающая фальши.

По праздникам цветочное ревю,
Горшок в окне, пришедшая с ночного
Жизнь нелегала крепится к ремню
Не бляхой, но практически подковой.

Отряд, застрявший в утренней заре.
Прикид от кутюрье; в глазах застывших
Печаль невидимого кукаре,
Что в чёрте побуждает топот свыше.

Галоп с потерей света разных фаз.
Изъяны иня зеркалами яня.
Мир, изменяющийся много раз
В случайно перемешанных сознаньях.

Причудой мне Вам написать
Явился призрак пустоты,
Что каждый раз, ложась в кровать,
С Морфеем перейдя на ты,
Напоминает, Вашу мать,
Почти забытые черты.

Всё, как обычно; где Вас нет,
Там я; классический бином
С простым решением во сне,
Самим не более, чем сон,
Что, Вашу мать, горит в окне,
То отражается в другом.

Но в этот вечер ни в одном
Глазу, хоть выколи, ни зги,
Ни сна, поэтому, пардон,
Я, Вашу мать, кромсаю в стих
Луны тропической лимон,
Джин тоником; смягчая стиль,