Борис Цеханович - Командировка

На этом мы и порешили и уже в спокойной атмосфере продолжили застолье, которое плавно переместилось в дом их родителей, где меня разместили в отдельной комнате. Под вечер довольные выпивкой и общением со мной старшие братья разъехались по домам, а я с Афанасием вышли на улицу села, которое он захотел мне показать. Правда, ознакомительная прогулка быстро закончилась, уткнувшись в бочку с пивом, только что привезённую на сельскую площадь. Здесь уже клубилась приличная толпа мужиков и молодых парней со смаком и неспешным общением, поглощающих хмельной и холодный напиток в тени деревьев.

Встретили нас любопытными взглядами, а когда мы тоже с кружками пива удобно расположились в тени деревьев, вокруг нас сразу образовалась небольшая толпа. Сельчане уже знали, что за Афанасием приехал его командир и теперь с живым, доброжелательным интересом расспрашивали меня – Откуда приехал? Кем служишь? Где раньше служил?

Сразу же нашлось несколько человек, которые служили где-то недалеко от меня или же во время службы были на тех же полигонах. И сразу потекли ностальгические воспоминания кто, когда, где служил и как? Сначала я держался настороженно, опасаясь националистических выпадов или же обвинений в издевательстве над моим сержантом. Ведь наверняка пол села знало историю побега односельчанина из армии оккупантов. Но ни один из общавшихся со мной, ни одним словом или взглядом не выразил своего негатива, как к офицеру, либо к русскому, а в конце общее мнение односельчан было едино – Афанасий дезертир и дурак.

Когда мы шли обратно домой, я резюмировал: – Вот так, Афанасий – село однозначно вынесло тебе вердикт. ДЕЗЕРТИР. Так ты тут и останешься в их сознание – А… это тот дезертир…

……Прохладный коридор молдавского парламента, где располагался комитет по работе с молодёжью и куда нас направили, встретил многолюдством и очередью. В тупиковом коридоре скопилось человек шестьдесят и это были в подавляющем большинстве солдаты, дезертировавшие из армии, с мамами, ожидавшими решения комитета их судьбы. Я оказался единственным взрослым мужиком среди этой тихо гудящей толпы и сразу же привлёк к себе и к Афанасию любопытные взгляды. Выбрав свободный участок стены, мы прислонились к нему и стали терпеливо ожидать своей очереди, справедливо считая, что это ожидание займёт несколько часов.

Но… повезло. В коридор резво влетел делового и жутко официального вида молодой мужчина, с кучей папок в руке, при виде которого все ожидавшие оживлённо зашевелились и резко придвинулись к нему, отчего он с трудом и видом вершителя судеб продирался через толпу, одновременно кивая и солидно, с авторитетным видом, отвечая на вопросы. Он уже открыл дверь в кабинет, когда его блуждающий взгляд случайно упёрся в меня и он удивлённо присвистнул.

– Ого…, это что-то новенькое. Женщины, давайте мужчину пропустим без очереди.

Толпа разочарованно отхлынула от двери и снова заняла свои места, провожая нас завистливыми взглядами.

Парламентарий бодренько промчался через большой кабинет и удобно расположился в огромном кожаном кресле, за столом заваленным всевозможными бумагами, а мы с Афанасием на жёстких стульях по другую сторону стола.

– На отца вы явно не тянете. Так что, кто вы ему будете – Брат, дядя? – Повелительно направил на меня остро заточенный карандаш.

– Я, капитан Цеханович, и являюсь его командиром. Приехал с Урала, чтобы забрать сбежавшего подчинённого обратно в часть…

– Вон оно как…, – удивлённо протянул чиновник от политики и откинулся на спинку кресла, с зоологическим и одновременно каким-то садистским взглядом, разглядывая сидящего перед ним русского офицера, осмеливавшегося смело прийти на его территорию и так же бесстрашно заявить о желании увезти молдавского парня в Россию.

– Вон оно как… – снова протянул он и яростно ринулся в атаку, вдруг почувствовав себя на высокой трибуне перед многомиллионной аудиторией, словесно препарируя и выворачивая на изнанку всю историю взаимоотношения между Россией и Молдавией. Я сидел и с искреннем восхищением слушал свободно льющееся разглагольствование политикана, слегка завидуя, как свободно и непринуждённо он оперировал фактами, переворачивая с головы на ноги и также возвращая возводимые конструкции в первоначальное положение.

Афанасий же слушал внимательно и слегка удивлённо, вновь открывавшимся историческим фактам, где даже период османского ига описывался как светлой страницей, когда было больше свободы, чем при советской власти. Дрожащим от собственного умиления голосом, политик вещал о жизни молдавского народа под эгидой Румынии и, вообще сожалея о том, что Молдавия в сороковых годах ушла под руку Москвы, ловко уйдя в сторону об общей нищете румынского народа, вскрывшейся после падения режима Чаушеску. Свалился на уже обкатанную колею обвинений в массовых репрессиях карательных органов и у меня мелькнула мысль, что он жутко сейчас сожалеет об отсутствии в истории его республики массовых переселений, а то он здесь сумел бы вовсю развернуться.

Вскоре он плотненько сел на объезженного избитого конька и стал привычно клеймить Советскую Армию за ту жуткую систему, которая пережёвывает и ломает судьбы молодых, не имеющих жизненного опыта пареньков не только Молдавии, но и других национальных окраин, которые скоро сбросят иго советской власти и пойдут к светлому будущему…

Закончил он как-то резко, обличающе ткнув снова в меня карандашом и безапелляционно заявив: – Это вы виноваты в том, что каждый день в каждый район нашей республики приходят цинковые гробы с молдавской молодёжью.

– Классно… – я открыто выразил своё восхищение прозвучавшей речью, ткнув кулаком в плечо Афанасия, – учись, товарищ сержант, ещё чуть-чуть и я бы побежал отсюда громить республиканский военкомат…

Потом повернулся к чиновнику, настороженно наблюдавшему за мной и ожидавшему несколько другой реакции, как минимум – смирению и смущению. А тут капитан откровенно веселился, как будто находился у себя на Урале.

– Уважаемый, если этот молодой человек действительно не искушён жизненным опытом и ему вы запросто запудрите мозги, то вам своей митинговщиной не смутить меня. Эту лапшу и враньё можете вешать, вон там, стоящим в коридоре…

– Почему враньё? – Возмущённо возопил парламентарий, – откройте историю, только не официальную советскую историю, а новые факты, открывшиеся во время перестройки…

– Ладно… ладно… – смело прервал я респектабельного молдаванина, – давайте оставим историю, а вот по цифрам я вам сейчас быстро «бабки забью». Так вы утверждаете, что каждый день в каждый район вам приходят с армии цинковые гробы…!