Владимир Бердников - Человек неразумный

– Анна, вы совершенно правы, наша главная задача – заинтересовать ребят настоящей биологией, – ворвался в разговор краснощёкий Демьян, – и Аркадий Павлович тоже прав. На наших уроках мы попробуем соединить воедино оба аспекта преподавания: гносео-познавательный и этико-нравственный! – выпуклые зеленоватые глаза Демьяна победно сверкнули за толстыми стёклами очков. – Я хорошо знаю нескольких молодых специалистов по генетике, цитологии и молекулярной биологии, так что можно будет сбацать очень даже недурственную программку. Ну так как, Владислав? Не возражаете, если мы запишем и вас хотя бы на парочку уроков?

Заломов молчал. Всё складывалось уж слишком для него благоприятно. Тут попахивало ловушкой.

– Соглашайтесь, Владислав, – прервала неловкую паузу Анна и одарила молодого человека довольно продолжительным взглядом.

Эти слова и особенно этот взгляд заставили Заломова отбросить сомнения. «Да, да! Тысячу раз, да!», – хотелось ему прокричать, но в реальности… (О, как часто мы вынуждены скрывать свои чувства за вуалью холодных слов!) Так вот в реальности он почему-то потянул с ответом, зачем-то остановил свои глаза на лице Аркадия Павловича и довольно спокойно ответил: – «Хорошо, я согласен на один урок об информационном содержании генома, но ничего яркого и выпуклого ждать от меня не стоит. Боюсь, я лишён преподавательского таланта».

– Я вижу, Владислав, вас интересуют тайны генома, тайны ДНК, – проговорил-пропел Кедрин. И кривая усмешка его будто добавила: «Ну и куда ты прёшь, парень, со своими пятью копейками? Нос твой ещё не дорос до таких проблем».

– Да, – спокойно ответил Заломов.

На лице Кедрина застыло удивление. Он ожидал более пространного объяснения.

– Ну и славненько, – рассмеялась Анна и, повернувшись к маститому учёному, не без кокетства заявила: – Аркадий Павлович, я приглашаю вас на танец.

Было видно, что Кедрин польщён предложением молодой цветущей женщины.

– А не боитесь пускаться в пляс со старой матрицей? – спросил он, играя своим бархатным бас-баритоном.

– Ну что вы, Аркадий Павлович? Говорят, бывалый конь борозды не испортит, а закалённой матрице вообще сносу нет, – в той же игривой манере ответила Анна и осеклась, ибо по побледневшему лицу светского льва пробежала тень лёгкого испуга. Впрочем, уже через секунду губы учёного привычно изогнулись в ироничную улыбку и, гордо задрав подбородок, он прогремел:

Сомнения мои понять несложно,

Боюсь, друзья мои, что впрямь

В одну телегу впрячь не можно

Бывалого коня и трепетную лань.

Отдышавшись, добавил: «Да простит меня Александр Сергеич за вольное обращение с его стихом».

Забавное лирическое отступление было вознаграждено взрывом смеха молодых людей. Приведя себя в боевое состояние, Кедрин встал, шаркнул начищенными до сияния элегантными штиблетами и вдруг принялся выделывать ногами такие штуки, такие коленца и прыжки, что поначалу Анна лишь руками разводила. Заломову показалось, что Аркадий Павлович пытается изобразить нечто вроде кавалергардской мазурки. Поразительно, но Анна, довольно скоро разгадала танцевальный замысел своего партнёра, и его сольное выступление перешло в неплохо согласованный дуэт. Экстравагантная хореография привлекла публику. Танцующие пары одна за другой останавливались, чтобы полюбоваться на забавное представление. Кончилось тем, что все танцующие и даже многие нетанцующие образовали вокруг порхающих по паркету Кедрина с Анной широкое кольцо и стали отбивать такт ладонями. Бедный светский лев! Пот струился по его покрасневшим щекам и шее, а он всё прыгал, мучительно ожидая конца своего рискованного предприятия. Наконец музыка умолкла, и Кедрин под аплодисменты зала нашёл в себе силы куртуазно подхватить Анну под локоть и подвести её к столику.

– Аркадий Павлович! – раздался молодой, чистый и звенящий, как китайский фарфоровый колокольчик, женский голос. – И давно вы здесь?

– Ниночка!? Вы? – хрипло отозвался Кедрин.

От дальнего столика поднялась высокая худосочная женщина лет тридцати пяти, одетая в короткое чёрное платье с глубоким узким вырезом на груди. Тёмные блестящие волосы Ниночки были уложены в высокую башенку, что удлиняло её и без того длинную шею. Всё, что сверкало и бренчало на запястьях и суховатой груди Ниночки, было бы слишком утомительно описывать. Лицо её фактически было скрыто под слоем декоративной косметики, впрочем, приглядевшись к Ниночке, можно было обнаружить за прорезями её боевого забрала бойкие карие глаза, которые никак не желали вписываться в далёкий Нефертити-подобный образ. Кедрин услужливо выскочил навстречу своей приятельнице и ловко припал к её ручке. В течение минуты она громко распекала его за «невозможный эгоизм», а затем увлекла к своему столику, где сидели двое очень солидных мужчин.

Лишившись присмотра старшего товарища, молодёжь приступила к выяснению важнейшего для незнакомых людей вопроса – кто из них кто?

– Итак, ваша специальность молекулярная генетика, – обратилась Анна к Заломову. – Наверное, вы не только изучаете гены, но и пытаетесь с ними что-то делать? Интересно, чего новенького хотели бы вы из них состряпать?

Заломов решил, что после долгой праведной жизни он может себе позволить немного пустой болтовни.

– О, я бы хотел сконструировать новое живое существо, которое было бы лучше и совершеннее всего, созданного природой.

– Не слишком ли вы самонадеянны, товарищ Заломов? Да и возможно ли такое, в принципе? Ведь естественный отбор вроде бы и так всё довёл до полнейшего совершенства, – делано возмущённый тон Анны показывал, что она готова поиграть в научный спор.

– В природе нет и быть не может идеальных объектов, поэтому любой реальный живой организм несовершенен, можно сказать, по определению, – ответил Заломов быстро и чётко. Было видно, что мысль о неидеальности природных объектов уже давно им продумана.

«Этот парень не так-то прост, с ним надо держать ухо востро», – мелькнуло в голове Анны.

– И чего же, по-вашему, не хватает людям? Что вы хотели бы им добавить? – тон девушки стал почти серьёзным, но Заломов продолжал «острить»:

– Я бы создал человека с жабрами, чтобы он и под водою дышать мог, как рыба.

– А лёгкие-то у него останутся? – с ехидной улыбкой спросила Анна.

– Ясное дело, останутся. Как же можно человеку без лёгких?

– Только, пожалуйста, не забудьте, что жабры вашего рыбочеловека по своей эффективности не должны уступать нашим лёгким. Интересно узнать, какой же орган вы собираетесь перекроить в столь мощные жабры?

– Увы, лишних органов у людей нет. Жаль, что наши эволюционные предки утратили хвост.