Алексей Мефокиров - Репка. Сказка постапокалиптической эротики

Конечно, нельзя было просто так войти в сеть, и посмотреть, что где-то нужны слесари, где-то профессора медицины, а где-то операторы моечных аппаратов… Доступ к подобной информации имели вообще единицы. Но бегло взглянув на некоторые данные, вполне можно было определить, кому из руководства можно замолвить словечко.

На самом деле, проблема кадров для засекреченных организаций – это настоящая головная боль. Если ведущий специалистов вербуют исходя исключительно из длительного наблюдения за их работой, анализируя их связи и знакомства, то обслуживающий персонал – чаще всего это члены их семей, родственники, хорошие знакомые. И это продиктовано вовсе не коррупцией, как может показаться на первый взгляд. Просто так куда удобнее следить за возможными утечками секретной информации.

Холостых и незамужних специалистов, и профессор это знал по откровениям того же Дмитриева, нередко «незаметно» сводят с завербованными службой внутренней безопасности агентами. Причём работают в этом направлении плотно, включая в подготовку агентов все ухищрения семейной психологии, сексологии и даже кулинарии… И все это не со зла, просто проанализировав печальный опыт многочисленных вербовок иностранными разведывательными службами на «медовую ловушку». Да и вообще, как говорил тот же Дмитриев: «Ночная кукушка дневную перекукует».

Думать об этом Сергею Федоровичу было не очень приятно. Тянуло каким-то холодком, ноткой тонкой бесчеловечности… Хотя… Работай бы эта система во времена его молодости, возможно вся бы его жизнь сложилась иначе. Возможно, он даже был бы куда более счастлив, чем есть на самом деле.

После ухода Лоры он несколько раз сталкивался с попытками служб влезть в его личную жизнь… Как бы случайные встречи, как бы случайные взгляды женщин, типаж которых ему нравился… Но одна эта мысль, одно то, что он знал о подобной практике, буквально острой иглой колола где-то глубоко внутри, и он, отшучиваясь, избегал возможного сближения. Он даже представлял недовольное лицо Антонины Павловны, которая, как он теперь знал, курировала в целом эту работу в его Институте… А может и зря? А может и дурак?

Он просматривал всю доступную в криптосети для его уровня доступа информацию об объекте 347. Именно здесь можно было найти что-то подходящее для Коли и Маши. Прежде всего, потому, что здесь были наименьшие требования к профессионализму и вполне сносное обеспечение.

Объект 347. Бывший ракетный полигон Капустин Яр, 4-ый ГЦМП. Теперь там организовывалось поселение, где внедрялись в практику самые разнообразные технические и технологические решения, призванные обеспечить выживание нации в Новых климатических условиях. На практике отрабатывался необходимый для этого образ жизни.

Не так давно Сергей Федорович ездил на этот объект в командировку. И ему там понравилось, прежде всего потому, что он увидел какой-то образ будущего, пусть и не очень приятного. Он ясно осознавал, что всё то, что его окружает – эти города, дома, дороги – всё это обречено и не имеет никаких перспектив. Объект 347, несмотря на суровые условия и неудобства, имеет если и не будущее, то хотя бы его вероятность.

Профессор слегка повернулся на вращающемся стуле. Увидев, что не закрыт ящик стола, он достал из кармана ключ. И вдруг вспомнил про конвертик, который нашел вчера рядом принесенными Варей цветами… Охваченный любопытством, он быстро, но довольно аккуратно распаковал конверт… Очень мелким, бисерным почерком там было написано:

«Милый Сергей Федорович!

Простите меня, уже просто нет никаких сил… Понимаю, что буду выглядеть в ваших глазах, как дура. Но… Я сегодня начну писать Вам письмо… Долгое. Оно не будет иметь окончания, и, наверное, я буду писать его много дней и ночей, и, в конце концов, выброшу… Или лучше спрячу в укромном уголочке лаборатории и буду перечитывать, украдкой и стыдясь. Хочу говорить обо всём и сразу, хочу плакать и смеяться и что бы эти все эмоции ты разделил со мной… Я написала ты? Ах, простите… Нахалка, да? Нет, я не нахалка… Честно! Я влюбившаяся дура! Вчера Вы… или может ты… или всё-таки Вы… Боже, как же мне тяжело!

Вы вышли на улицу под этот непрекращающийся снег. Вы всё шли и шли, а я смотрела, прислонившись лбом к холодному стеклу окна. Сгорбившись, нахохлившись от пронизывающего ветра, вы не оборачивались. Вы спешили домой. А знаете ли Вы как мучительно больно смотреть в спину человеку, дорогому для тебя человеку и знать, что он не обернётся, что он даже и не подозревает о том, что живёт в тебе, о твоих чувствах.

Ну, конечно —же, Вы профессор, руководитель лаборатории… что я говорю, Сергей Федорович, простите… Вы самый добрый мой профессор и руководитель, но… так стало тоскливо…

Это жуткое чувство схватило меня за горло и не отпускало, пыталось задушить. Оно просто невыносимо. Я хочу Вас… мучительно хочу всякую минуту быть рядом и ненавижу, когда Вы уходите. А сердце ведь живое, оно продолжает отбивать ритм жизни, продолжает качать кровь по сосудам. Просто холодно… И мне нужны Вы, только Вы, такой добрый и далекий мой любимый человек… Вы, наверное, скажите мне, что я могу легко найти себе мужчину! А я не хочу, органически не хочу никого другого….Может это какая-то патология? Не спорю… Я, наверное, сошла с ума…

А может эта любовь, простая и беспощадная бабская любовь, которая меня измучила, выедая всю изнутри кусочек за кусочком. Не знаю вправе ли я судить о вашей жизни, но так хочется наполнить Вас теплом, что бы плечи, когда Вы направляетесь домой, были расправлены, а не сутулы. Заботится о Вас, и ощущать Вашу заботу, как велит то сама моя женская природа. Почему же вы, такой добрый, так жестоки!

Иногда я смотрю на Вас и думаю, что ждёт Вас дома? Вы будете, наверное, вне себя, но я знаю о Вас почти всё… Просто потому, что люблю… Давно люблю.. Целую вечность. Дочь уже давно взрослая, и в её мир входят другие люди, этого нельзя избежать. Квартира Ваша наверняка наполнена воспоминаниями, пожалуй, они и есть весь Ваш мир.

Я знаю, Ваша жизнь ограничивается только работой, за ней как за стеной Вы спрятались от всего: от разочарований, обманов, печалей, от всего и ото всех. И на работе с Вами я… Как это нахально звучит, но разве это не правда? Разве не я постоянно рядом? Почему Вы не замечаете… что я рядом!

Почему Вы решили, что мы не имеем права на счастье? Кто так жестоко с нами поступает, что лишает веры? Лишает мечты! Любимый мой профессор, как же так получается!

Наша жизнь складывается не всегда так как мы хотим, но разве не нужно верить в любовь, дружбу?

Даже наши опыты не будут иметь смысла. Нет в них никакого смысла, если… ведь Вы, дорогой мой профессор, верите больше всех нас, что эксперимент пройдёт удачно. И я верю! Но почему мы отказываемся от другого эксперимента… в котором я и Вы рядом! Не мотайте, пожалуйста, головой (точно знаю, что сейчас так и делаете), не обманывайте-же себя, для каждого из нас важно любить и быть любимым, природа нас такими сделала. А ты и я часть этой природы.