Анатолий Ехалов - «Родина» наша. Есть ли будущее у северной деревни?

– А дальше, дядя Паша. Говорите дальше, – очнулся я. – А откуда вы все это знаете, дядя Паша? – Спросил я озадаченно, потому что я даже краешком уха не слыхал, ни о чем подобном.

Пастух ответил не сразу, долго раздумывал:

– Все, друг мой, не просто. Многие знания на протяжении столетий были утрачены. Но наше сознание так устроено, что придумать то, чего не было или нет, невозможно. Все о чем мы сможем подумать или было или есть. Вот и у меня эти знания из древних преданий, мифов и легенд, книг, наконец. – Отвечал неспешно Велесов. – Именем Велеса – названа священная книга славян – Велесова книга. Некоторые ученые ставят под сомнение ее древность и истинность, однако на то они и ученые, чтобы спорить друг с другом. Так вот, во времена рождения мира, говорится в этой книге «Велес —небесный пастух шёл в ночи по Млечному Пути, что излился из сосцов Небесной Коровы Земун. Он гнал по небу коров – дочерей Земун. И то молоко – суть небесная Ра-река», что течет над земною Ра-рекою, которая суть грань между Явью и Навью, между Русью и миром иным, не ведомым, куда ушли пращуры русичей».

– Ра-река? Что это? – переспросил я.

– Небесная – Млечный путь, а земная – Волга. Название ее тоже происходит от Велеса. Велес, Волос, Вол… А «га» это движение…

– А куда ушли русичи? Ты сказал они куда-то ушли?

– По древним преданиям жили они на другой планете, которая была разрушена злыми Кащеями и превращена в астероиды. А люди перебрались на Землю, которая прежде называлась планетой Митгард. Но они знают, что где-то далеко в небесных чертогах есть их Прародина. Разлитое Небесной коровой молоко и есть тот путь. Эта воспетая в сказках и преданиях молочная река, окруженная кисельными берегами, течет в Ирий-рай, где нет смерти и рождения, где вечное лето и вечная радость. По кисельным берегам реки там растут волшебные молодильные яблони. Так что, отправившийся в посмертное путешествие по этому пути человек, мог отведать тех яблоков и прибыть в Рай молодым, здоровым и счастливым. И все благодаря Земун!

«От Луковча до Череповча шеснадцать верст, а от Череповча до Луковча – осьмнадцать», – частенько приговаривала моя бабушка, когда возникала какая – нибудь непонятная ситуация. А разгадка этой приговорки была проста, дореволюционная: это когда мужики возвращались с ярмарки из Череповца домой, то сворачивали в кабак выпить рюмку другую за успешную торговлю, и путь их становился на версту длиннее.

Но что это за Луковец, в который они возвращались: город, село, деревня? Может, это только в присказке существует некий сказочный Луковец, которого нет ни на одной карте в окрестностях Череповца? Луковец этот вспомнился мне, когда пытался разыскать другое село в окрестностях Череповца – Любец. В этом селе, родовом имении дворян Верещагиных, был похоронен в 1907 году теперь великий, чего уж там скромничать, для России человек – Верещагин Николай Васильевич – родной брат знаменитого художника Василия Васильевича Верещагина, кости которого покоится на дне Японского моря вместе с адмиралом Макаровым.

…А Череповец, он же Череповесь, Луковец, он же Луковесь, Любец, он же Любовесь – древние поселения племени «весь» по берегам реки Шексны.

Такую еще присказку хранит память от бабушки: «Черепана – те же англичана, только нарециё на «це». Или еще так: «Маменька, подай чюлоцки, в уголоцке на пеце…»

Череповцу несказанно повезло. Он был основан на высоком холме – «черепе», а вот Луковец, Любец, Пертовка, второе имение Верещагиных, ушли под воду при заполнении Рыбинского водохранилища в сороковых годах прошлого столетия, как ушли вместе с ними более 700 сел, деревень, город Молога и большей частью Весьегонск.

Ушли, и вместе с ними, теперь уже безвестными деревнями, ушла наша память, унесли ее воды Леты, замыло песком забвения.

Конечно, на Лету и песок свалить наше беспамятство проще, чем предъявить к себе претензии. А вот что же я сам не перенял бабкин опыт прошлого, не выспросил, не позаписал, как все было при ее жизни: кому кланялись, кому молились, о чем мечтали и как жизнь строили? Что, не хватило нескольких вечеров на это душевное общение под диктофон или карандаш?

Наверное, пронадеялся на учебники по истории, где все грамотно, исторично, проверено… А вот и напрасными оказались надежды на ученых историков и политиков: так все перемешали, как перевернули и вывернули, что только и остается тревожная растерянность: а с нами ли все это было и было ли?

Одно только могу сказать: историю мы должны писать сами. Историю семьи, рода, деревни, края, страны. Писать через собственный опыт, судьбы…

Начало нынешнего октября я встретил в Городище на Рыбинском водохранилище. Знаменитое древнее поселение сегодня превратилось в ухоженный дачный поселок под Череповцом, приют любителей природы, домашних огурчиков и помидорчиков, большой воды, рыбалки и охоты.

Еще раз скажу, мы снимали с Валерием Татаровым документальный фильм о Николае Васильевиче Верещагине, основателе молочной кооперации в царской России, закрепившего в России технологию производства знаменитого Вологодского масла. Благодаря его усилиям, в конце девятнадцатого века Россия стремительно выдвинулась в мировые лидеры по производству и продаже коровьего масла. Его опыт организации молочного дела, позволил России получать доходы, значительно превышавшие доходы от добычи золота… Вот как!

Сегодняшняя деревня во много напоминает стоящую на распутье раскрепощенную и отпущенную на волю деревню 1861 года: «Иди, куда хошь.» Вот куда бы обратить нам взор: на дела, труды и задачи, которыми загружал себя наш великий земляк, чтобы выбрать собственный путь развития, не навязанный извне…

…В Городище нас ждали вчерашние крестьяне, а ныне «черепана», братья Красушкины, которые все свое свободное время отдают земле, лесам и воде. Несколько дней дул северный ветер и отогнал воду от городищенского берега.

На песке лежала обездвиженно самодельная яхта Красушкиных. Поехали на «Прогрессе», за два раза. Четырех человек в катер брать было никак нельзя, по морю ходили стада белых барашков. Однако погода подарила нам солнце, появившееся среди осеннего мокропогодья. И это радовало и вселяло надежду, что мы на правильном пути…

Километрах в семи от Городища на просторах Рыбинского водохранилища есть крохотный островок пятьдесят на пятьдесят. Песок да кусты ивняка. Это и есть Любец, вернее самая верхушка холма, на котором еще лет пятнадцать назад стояла колокольня, опираясь четырьмя подмытыми уже ногами на затопленную землю. Она рухнула прямо на Пасху… А до сороковых годов вкруг любецкого холма стояла деревня Любец, там была и усадьбы Верещагиных, в которой провел свои последние дни Николай Васильевич.