Галина Долбенко - Вакханалия, или Хренотень по-русски. Рассказы из русского быта

Я не сожалел о пропажах. Карточки заблокируют. Даже если не успели, двадцать-тридцать тысяч долларов мне не было жалко. Квартира застрахована. А вот обманутое доверие. Это возвернуть трудно.

Позже, к удивлению служащих, я лично распорядился похоронить ее как следует. Я помню этот день. Солнечный. Двое рабочих с блестящими пуговицами, сверкавшими как звезды, закапывали гроб. А я стоял и плакал.

– О, Кара, – шептал я тихо вместо молитвы, – зачем ты взяла мои часы? Это к расставанию. Разве ты не знала об этом? Разве ты не хотела больше меня увидеть?

– Прости меня, милый Гарик… – услышал я тихий ее голос в воздухе. – Прости, если можешь… Мне очень жаль…

Никто, кроме меня, этого не слышал. Могильщики вытирали лопаты. Дело было сделано.

Я чуть не очумел и приказал им раскопать все заново, пообещав высокую плату. Они посмотрели друг на друга, мол, совсем с горя крыша поехала. Но все сделали. Отколупав крышку гроба, мы обнаружили все те же мерзкие изуродованные останки. Я приказал закапывать и ни о чем никому не говорить (я сомневаюсь, что они сдержали обещание), сунув по солидной сумме каждому.

Я ее простил, даже цветы первое время приносил. Но с тех пор я больше не ношу часы.

А ее голос нет-нет, да донесется до меня, словно из глубин земли: Гарик…

Вечерний мегаполис мигал тысячами огней. Шумела в час пик автострада. Суетливо мелькали люди, болтливые и беспечные.

Высокий крепкий человек в черном костюме шаткой походкой выплыл из переулка, держа правую руку на груди. Взлохмаченные волосы, изрядная небритость на разбитом окровавленном лице. Прохожие принимали его за подравшегося бомжа и не обращали внимание. Его затуманенные глаза ни на чем не останавливались, лишь следя за тем, чтобы ни на что не натолкнуться.

«Говорят, что время несет бремя несчастий. Но само время для меня несчатье. Не знаю, что время со мной сделало, я ведь был когда-то человеком…»

Крупный мужчина в обнимку с привлекательной хрупкой особой стоял перед дорогим рестораном, что на Тверской, и подвыпившим голосом доказывал, ударяя себя рукой по груди:

– Владимир Романов, меня зовут как царя почти. На меня столик 43, пожалуйста.

– Извините, но на вас не зарезервировано, – объясняла девушка-хостес.

Романов переглянулся со своей спутницей непонимающе. Затем наставил на хостес палец и спросил:

– Девушка, ты замужем?

– Нет, – замотала та головой, ибо вежливость и этикет прежде всего.

– Точно не замужем, да? А вот я женат, – стукнул себя ладонью по груди в знак немыслимых достижений и посмотрел на стоявшую рядом: – Пойми, незамужняя девушка, это наша с ней первая годовщина. И чья жена настолько красива, как же он не заказал столик?! Ну как? Такого быть не может.

Спутница стеснительно улыбалась. В то же время ей было приятно, что ее называли красивой. Год замужества, а Володя так же страстен с ней как подросток.

Из-за его спины вылез еще более пьяный друг и покачивался взад-вперед, заложив руки за спину:

– Он прав, он прав, – покрякивал в такт.

– Женька Федоров – мой лучший друг! – представлял краснеющей хостес Владимир пьяным голосом.

– Да, а это Настя, его жена, – Федоров обнял за плечи молодую женщину.

Служащая уже улыбалась, но продолжала умолять небеса, чтобы эти алкаши свалили побыстрей, ибо ресторан был респектабельный, даже в перестроечные годы не растерял своей привлекательности для иностранцев.

– И я скажу вам, – все еще крякал Женька, – она сделала огромную ошибку, что вышла замуж за моего друга. Ладно, брак-то это правильно, я тоже собираюсь… и не беспокойтесь, мой друг абсолютно понятливый пацан, – он икнул и загыгыкал. – Смотрите, Вовка, сотвори улыбку. Гы-гы-гы

– Извините, господа, мне надо спросить менеджера.

– Менеджера? – закричал Романов. – Зачем спрашивать менеджера? Когда я женился, я разве спрашивал менеджера?

Настя поглядывала наверх, покручивая локон своих шикарных длинных каштановых волос.

– Чтоб заказать столик прямо сейчас, например, зачем мне спрашивать менеджера, чик и столик заказан, так ведь? – доказывал муж, вгоняя ее в краску.

Довольный Федоров, улыбаясь во все лицо, помогал:

– Я знаю точно, мой друг зака-а-зывал столик.

– Э, погоди, Женек, ты заказывал!

– Извиняюсь, – Федоров кивнул хостесу и повернулся к другу. – Годовщина свадьбы у тебя? Правильно?

– Ну.

– Это твоя жена Настенька? Правильно?

– Тоже правильно.

– Тогда с чего это я должен резервировать столик? – Федоров вытянул губы и перекорчился.

– Тоже, блин, правильно, – автоматически мотал головой приятель.

Анастасии надоело пьяное пререкание.

– Стоп, стоп. Юноши, прошу вас заткнуться, – она развела их руками. – Давайте пойдем в другой ресторан, или я просто ухожу, а вы оставайтесь.

– Не, не котенок… – бросились они оба ее удерживать. Вернулись к уже было облегченно вздохнувшей хостес.

– Ну ладно, убедили, где там ваш менеджер?

– Господа, какие-то проблемы? – появился в дверях солидный костюмчик.

– На них не заказан столик, но…

Федоров начал гнуть пальцы:

– В Москве зачем мне какой-то заказ?

– Эй, – останавливал приятеля Романов. – Чтоб посидеть в ресторане, а особенно в таком, – обязательно нужно заранее заказать столик.

– Какой заказ? Я тут дела верчу-кручу… – продолжал тороторить свое Федоров.

– Такой заказ! – махал на него рукой Романов. – Ладно, давай спросим у менеджера. Послушайте, как вас там, пожалуйста, поймите его, поймите, он, мой Женек, бестолоч…

Менеджер оказался куда дальновиднее своей подчиненной: дурачье-нувориши пришли сорить деньгами – и поэтому быстро согласился:

– Хорошо, господа, проходите за столик. Следуйте за мной.

– Ой, спасибо, спасибо… вы так…

Через минуту они втроем весело смеялись, потешаясь над своей шуткой и капризом.

– Вован, круто мы прикольнулись. Они и правда подумали, что мы вдупель пьяные.

– А как мы тогда…

– Нет, вы слишком много играетесь, правда, – недовольно отругала женщина молодцов.

– Любимая. Спроси его, в школе мы были такие же, и сейчас мы остаемся весельчаками. Это так забавно. Зачем менятся? И тут ничего плохого нет. Мы никого шутками еще не убили.

– Ага, – она уткнулась в меню.

– Да, ему актером надо было стать. По ошибке стал компьютерщиком. Как Певцов, что ли, или Харатьян стал бы известным, не меньше. Если бы он пришел в кино, Дима бы фьить! Вован бы всех затмил.

– Ладно, ты сегодня в Астрахань уезжаешь. Меня оставляешь.

– Да, брат женится.

– Вот, вот, а не ты.