Валя Шопорова - С тобой

– Ломка от каждого наркотика имеет свою специфику. Но легко ему точно не было.

– И долго у тебя это продолжалось?

– Отдельные симптомы ломки у меня держались около девяти месяцев. Но сколько длилась острая фаза, я не помню, тогда у меня совершенно смазалось чувство времени.

Дориан покивал в ответ, не зная, что и сказать. Ему трудно было представить, что человек – не какой-то абстрактный, а вот этот, сидящий рядом и зовущийся другом – может так долго справляться с подобным ужасом в одиночку и в итоге победить, вернуться к нормальной жизни. И хотелось сдохнуть от понимания того, что обрёк на то же самое Леона, хотя сам Бог задумал так, чтобы они никогда не были в одиночестве, чтобы у них всегда была поддержка в лице друг друга.

С минуту Дориан молчал, переваривая услышанное и просто думая о своём, а после резко распахнул глаза и, сев, с ужасом спросил:

– Получается, когда Леон придёт в себя, у него продолжится ломка?

– У него не такой большой стаж зависимости, как был у меня, поэтому процесс очищения должен пройти быстрее, но пары недель для этого едва ли будет достаточно. И многое в этом плане зависит от индивидуальных особенностей человека. Но как это будет на деле, покажет только время.

Двадцать дней после катастрофы. Жизнь Дориана превратилась в бесконечный день сурка. Каждый новый день проходил по одному и тому же алгоритму: проснуться пораньше, принять душ, затолкать в себя завтрак, потому что есть не хотелось на постоянной основе, но он обещал друзьям, что не будет голодать. К девяти часам утра приехать в больницу, весь день провести около постели Леона и после десяти вечера поехать домой, много-много курить, смотреть мимо телевизора, мучиться вязким одиночеством, которое настолько пропитало воздух квартиры, что он начал душить.

Один раз Дориан даже остался на ночь в больнице, чтобы не возвращаться в дом, который из-за своей пустоты стал кошмаром. Он заночевал на скамье в коридоре отделения общей терапии, и пожилая врач, обнаружившая его посреди ночи, приняла его за бездомного. Фишер потом отчитал его за такую вольность и впредь или лично, или посредством телохранителей группы контролировал, чтобы Дориан доезжал до дома. Собственные охранники превратились для него в конвоиров, с которыми было бесполезно пытаться договориться, потому что они исполняли приказ и тоже хотели как лучше. История повторялась.

Четыре дня тому назад, посоветовавшись с докторами и получив их одобрение, Фишер договорился о переправке Леона в загородную частную клинику. Это была та самая клиника, где когда-то Дориан проходил лечение, и Леоном тоже занимался лично её главврач.

Когда Дориан в первый раз увидел такого знакомого доктора Вальтера, его губы тронула горькая, будто полынь, улыбка. Та же клиника. Тот же лечащий врач. Та же фамилия в истории болезни, только имя рядом с ней теперь было другое. А Дориан бы с радостью вписал в неё себя. Он бы отдал всё на свете за то, чтобы поменяться с Леоном местами, лежать в больничной постели, а старший чтобы сидел рядом с ним. И пусть бы ему пришлось ещё десяток раз пройти через жестокое избиение и издевательства, те боль и ужас были ничем по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас.

Дориан сидел в кабинете доктора Вальтера, слушая его разговор с Фишером и ничего толком не понимая. О себе давали знать незнание медицинских терминов и усталость.

– После ряда проведенных исследований мы пришли к выводу о том, что целесообразно провести для Леона детоксикацию организма от остатков наркотических веществ.

– Это не навредит ему? – задал резонный вопрос Рональд.

– Риски, конечно, есть, но они меньше, чем положительные последствия.

– Вы не думаете, что правильнее будет проводить мероприятия по избавлению от зависимости, когда Леон придёт в себя?

– Я думаю, что в некотором смысле его кома вполне может быть реакцией организма на прекращение употребления наркотического вещества, такие случаи известны науке. И если это так, то когда его организм очистится от его остатков, что исключит физическую зависимость, вполне вероятно, он скорее придёт в себя. К тому же это исключит ухудшение общего состояния Леона, когда он очнётся, потому что физическая ломка разрушительна и для тела, и для психики из-за тех ощущений, которые она вызывает.

Рональд понимающе покивал и спросил:

– Вы говорили про риски, в чём они заключаются?

– Прежде всего, процедура детоксикации опасна для почек, потому что человеку вводятся большие объёмы жидкости, что даёт сверхнагрузку на них. Но чтобы уменьшить нагрузку, мы будем проводить очищение при подключении к аппарату гемодиализа. Также детоксикация включает в себя аппаратное очищение крови, но оно рискованно лишь для тех, кто имеет проблемы с сердечно-сосудистой системой, а их Леон не успел приобрести.

– А мог? – спросил Дориан.

– Да. Метамфетаминовая зависимость приводит к проблемам с сердцем и сосудами, потому что вызывает их сужение. Но у Леона ничего подобного не наблюдается, только если в самой зачаточной форме, которую можно не принимать во внимания, потому что она может считаться вариантом нормы. Знаете, Леону очень повезло в том, что у него нет типичного для всех зависимых истощения. Его масса тела находится в норме, благодаря чему во много раз снизилось и разрушительное воздействие наркотика на мышцы, что очень хорошо, потому что у него множественные переломы, и без прочного мышечного каркаса срастание костей проходило бы в разы сложнее.

Дориан опустил взгляд, обдумывая слова доктора, которые рождали множество вопросов.

– А как так получилось, что у него нет истощения, если оно есть у всех? – спросил он. – На него как-то иначе действовал наркотик?

– К снижению массы тела и последующему истощению приводит не само наркотическое вещество, а то, что оно выключает чувство голода. Это особенно характерно для стимуляторов, к которым и относятся кокаин и метамфетамин. Не знаю, чем руководствовался Леон, но полагаю, что он продолжал питаться, как и обычно, что позволило ему остаться в прежней форме.

Дориан вновь опустил глаза. Ему стало безумно интересно, почему же Леон противился действию наркотика и ел, пусть и не хотел. И ему вспомнилось, как он сам, когда принимал кокаин вместе с близнецом, вообще не испытывал чувства голода, но тот всякий раз напоминал ему о том, что нужно поесть и вёл на кухню или приносил еду в спальню. Так забавно, даже в этой противоречивой ситуации – не думая о том, что Дориан может тоже подсесть на дурь, Леон умудрялся заботиться о том, чтобы он не запустил себя. Смешно, мило и одновременно невыносимо грустно.