Den Ageev - На случай моей смерти. Траур им к лицу

– Привет! Какой факультет? – поинтересовалась Пейдж.

– Эээ… Журналистика… – ответила Ника, будучи слегка в замешательстве.

– Как жаль, у меня экономический факультет! Но не беда, здесь первые два года все учатся вместе, лишь на третий разделяются. Я Пейдж Саливан, президент колледжа и лидер группы, на втором курсе! – приветливо сказала Пейдж.

– Походу, мы вместе будем учиться. Я переведена, но успела окончить первый курс, правда, заочно и экстерном. Я тут ничего не знаю, не было времени ознакомиться… – слегка настороженно сказала Ника.

– Ок. следуй за мной и не пожалеешь…

С разных сторон за диалогом наблюдала Стэйс и команда мажоров Пейдж. Вторые почему-то ехидно хихикали, словно пакостные гиены.

– Спасибо. Я Вероника Дэ Барини.

– В связи с чем перевод?

– Я взорвала лабораторию… – с ухмылкой сказала Ника.

– Тебе повезло. Просто наша одноклассница Софи пропала без вести. Ходят слухи, что ее убил Салермский маньяк. Но это только отголоски желтой прессы. Добро пожаловать в колледж, детка! – поправив слегка торчащий локон на голове Ники, произнесла Пейдж.

В ответ на шутку Пейдж тоже улыбнулась, но их разговор прервал оступившийся Акилес, который не удержал равновесие и упал, попутно сбив с ног Нику, буквально упав на нее всем телом, но чтобы не придавить столь юное создание, оперся руками о землю.

Взгляды Ники и Акилеса пересеклись. Время стоп! Стоп кадр! Это мгновение прекрасно. Необыкновенный душевный подъем, желание взметнуться под облака, ощущение всемогущества, необъяснимая радость и постоянное присутствие легкой улыбки на лице. Ох уж эта романтическая влюбленность, которая придает жизни определенность, цельность и ограждает нас от излишних сомнений.

Если я бы был купидоном, то достал бы стрелу побольше и пронзил бы их обоих одних выстрелом.

– Э, неандерталец, ты вообще что, под наркотиком?! – развеяла идиллию Пейдж.

Акилес встал сам и помог встать Нике, подав ей руку. Затем он поднял ее книги, что она уронила при столкновении. Неподалеку в машине сидела Элли и наблюдала за ситуацией, стиснув зубы и скрестив пальцы.

– Извини. Ты в порядке? – поинтересовался Акилес, поправив Нике волосы на голове, там, где они взъерошились.

– Да нормально все, не переживай. Не гони так больше… – с улыбкой ответила Ника.

– Окей! Я пойду, а то твоя пафосная подружка на взводе, – как бы шепотом сказал Акилес, но так, чтобы Пейдж услышала.

Акилес поспешил в здание колледжа, оставив Пейдж и Нику размышлять о сложившейся ситуации и новом знакомстве. Пейдж раздирал гнев, что какой-то плебей смел над ней насмехаться, а в душе Ники были смешанные чувства.

– Неандерталец! – негодовала Пейдж.

– Успокойся. Не надо помнить зло. По-моему, он неплохой парень, – подбадривающе сказала Ника.

– Пошутить может каждый. Но, с другой стороны, каждый может и стать жертвой несчастного случая, – опустив гнев, пошутила Пейдж.

Элли вздохнула с облегчением, поняв, что все прошло хорошо.

Стэйс увидела ее и крикнула: «Эй», чтобы привлечь ее внимание.

– Господи, дочка, что за невоспитанность?! – положив руку на сердце, с тоской сказала Элеонора.

Элли услышала Стэйс, и обернулась в ту сторону, где она стояла.

Стэйс поспешила навстречу Элли.

– О мой бог. Как тесен мир! Я и не думала, что встречу тебя здесь. Ты же Стэйс? – удивленно сказала Элли.

– Да! А ты Элли… У меня отличная память. Я просто привела свою сестренку в колледж, она новенькая и мы всей семьей решили ее поддержать. Но она сильная и сама справляется, несмотря на то, что какой-то пацан сбил ее с ног.

– Этот пацан – мой брат. Акилес! И он тоже новенький. А ситуация действительно дурацкая, Надеюсь, они подружатся и забудут этот случай.

– У тебя, кажется, есть ребенок?

– Да, дочь Ариадна.

– Такое редкое имя, и красивое.

– Ну да. Мне Диа посоветовал, он имел право настоять на этом имени…

Память Элли вернула ее на два года назад.

Тогда Диа и Элли собрались, куда-то по делам. И машина заглохла посреди глухой местности.

Был июльский день и солнце безжалостно палило, не жалея никого.

Элли была на последнем месяце беременности, и ее живот был огромен, словно она арбуз проглотила, и поэтому пережить жару ей удавалось с трудом. На ней было огромное безразмерное платье в цветочек, из самой дешевой ткани и ужасного покроя.

– Почему женщины никогда не слушают мужчин? Я же говорил, мы на колымаге твоего Максимилиано далеко не уедем, она не приспособлена для дороги в этой местности, что и требовалось доказать, – надув губы и посмотрев по сторонам, сказал Диа.

– Ты такой прикольный, когда ворчишь. Я бы посмеялась, но, боюсь, рожу от смеха! На самом деле женщина очень хочет слушаться мужчину. Но это – самая большая тайна всех женщин на свете. Просто она хочет слушаться достойного мужчину, сильнее и умнее ее, – держась за живот, сказала Элли.

Диа сделал свое коронное выражение лица, рот приоткрыв от удивления, с слегка прищуренным левым глазом и приподнятой правой бровью.

– Ну, спасибо.… Очень приятно, – улыбнувшись, сказал Диа.

Диа достал сотовый телефон из кармана кожаной куртки. Шкала доступности связи была на нуле.

– Ну вообще суперски! Связи нет и позвонить не сможем. Я умру тут, а мое остывшее тело доклюют коршуны, которые здесь летают. Че притихла-то? – сказал Диа, обернувшись.

Элли стояла неподвижно и держалась за живот.

– Ты что, описалась? Сказала бы, я бы отвернулся, если что… – сказал Диа, увидев мокрый асфальт под Элли.

– Диа, воды отошли…

– Че это значит-то?

– Я рожаю! – раздраженно ответила Элли.

Похоже, Диа был напуган еще больше, чем Элли.

– Че делать-то? Бли-и-и-ин! – замешкался Диа.

– Тебе придется принять роды, – сказала Элли, и, открыв дверь машины, села на заднее сиденье.

Диа снова сделал свое коронное выражение лица, слегка изображая плач.

– Нет, я, конечно, смотрел «Доктора Хауса», но серий про то, как роды принимать, там не было, – затараторил Диа.

– Думаешь, мне охота рожать в этих антисанитарных условиях? Ай-яй-яй, больно! Малыш, потерпи, щас дядя Диа соберется, перестанет истерить, и все будет хорошо, – вдыхая и выдыхая, говорила Элли.

– Окей! Я взял большой бутыль с водой и полотенце, так что ребенка вымоем. Ну как там – «тужься, детка, тужься»…

– Вот засранец, я тебя щас ударю. О! Господи, он выходит! Мамочки!

Элли легла на заднее сиденье.

Диа достал все нужное из багажника и принялся помогать Элли в родах.

В процессе родов Элли было тяжело, больно, она страдала и плакала, кричала. Самое тяжелое для Диа было то, что он никак не мог помочь, облегчить ее страдания, оставалось только смотреть и ждать.