Антон Ерхов - Європа

Покупательница кивнула. Игорю показалось, что сочувственно-понимающе.

Он снял крышечки с конфорок – правой рукой с одной плиты, левой с другой. Разрядник электророзжига, термопара – и там, и там.

– Верх у них одинаковый, – сказал Ждан, – в обоих моделях и авторозжиг, и газ-контроль, – он ткнул мизинцем в миниатюрный белый бочонок, затем в металлический штырёк, и накрыл конфорки крышками. – Горелки здесь есть маленькие, средние и большие, – говоря это, Игорь быстро пробежал глазами по значкам регуляторов духовок; и к счастью, сразу же заметил отличие. – Разница в функциях духовки. В этой модели есть конвекция, а здесь – нету. Конвекция – это обдув горячим воздухом, равномерный – хорошо, например, для выпечки.

Игорь присел и открыл дверцу, покупательница присела рядом.

– А эти резинки, – она провела ладонью по уплотнителям, – они надёжные? Я слышала, что трескаются при большой температуре или даже лопаются со временем…

(«А крылья не слишком короткие? – спросила „папина тётя“. – Сможет с такими взлететь?»)

– Скажем так, плита рассчитана на десять лет ежедневной эксплуатации, – рекомендуемый срок для индезитовских плит Ждан не знал, озвучил тот, что для стиралок, – следовательно, и все комплектующие, каждая деталь разрабатываются так, чтобы честно отработать эти годы. В том числе и уплотнители. Они рассчитаны на большие температуры. Переживать не стоит.

(«Я срисовывал из журнала, – ответил Игорь. – С фотографии. Это же экраноплан». )

«В инструкции есть рекомендации по чистке». «По противням – стандартный набор». «Год гарантии, фирменные центры указаны в талоне».

– Крышку, как я понимаю, вы просто забыли прикрутить?

До этого Ждан и не обратил внимания, что у одного из индезитов есть верхняя крышка (поднятая словно забрало рыцарского шлема), а у второго – нет.

– Эта модель идёт без неё, – сказал он, не задумываясь.

Привычка с чепэшных времён: когда не уверен, лучше сказать «нет», про что угодно – крепления, шурупы, батарейки, дюпели. Окажутся в комплекте, будет бонус – вряд ли кто возмутится: «я не платил за них, но вы мне всё равно подсунули!» А вот если наоборот – обязательно наслушаешься всяких: «вы говорили, вы обещали, вы обманули»; некоторые были готовы потратить пять-шесть гривен на проезд (не говоря уже про время), лишь бы вытребовать пакетик с копеешными гвоздями.

Игорь переписал с ценника название плиты с конвекцией.

– Вот, возьмите. Будут вопросы – обращайтесь.

– Спасибо, – она спрятала визитку в сумочку и улыбнулась. – Всего доброго.

(«До свидания, Игорюша». – «До свидания». )

– Там были полезные энзимы, а тут очень вредные.

Ты можешь испачкаться краской, или захохотать во время каких-нибудь разборов-нагоняев, или опрокинуть пепельницу – всего раз, случайно – и отпечататься именно таким в чьей-то памяти, как на фотографии: «Этот, что ли? Который спит на ходу?» Для кого-то – единственно возможным тобой : fool for a second, fool for a life time.

Однажды Игорь раскраснелся, слушая подвыпившую мадам на дне рождения кого-то из взрослых (ей было лет тридцать пять, ему – пятнадцать или шестнадцать). «А утром во дворе бабки на меня смотрели и думали: „Где эта пизда шлялась?“ – рассказывала она, подливая сама себе вино. – Банты болтаются, выпускное платье мятое, как из жопы; спину всю в траве вымазала»… Или когда корчил рожи и показывал средний палец своему отражению, не заметив сразу, что в холле есть кто-то ещё… Эти жданы, наверное, так и живут на чердаках и антресолях среди прочего забытого и полузабытого – и теми ожидавшими, и той шлявшейся – где-то там, куда доберёшься лишь под гипнозом.

Впрочем, не обязательно краснеть. Как-то Ждан с лёгкостью (аж сам удивился) ответил искавшим sloboda bank иностранцам: «stay on the road, the last house on the right». Ответь так же лихо ещё десятку заблудившихся туристов (останься в их памяти собою-знающим-английский ) и поверишь в то, что твой иглиш «очень даже ничего» – будто каждое их «thank you» – это письмо-рекомендация: «Гляньте, у меня тут целая папка».

Вот и сейчас Игорь словно хотел раздать побольше таких я-специалист на пожизненное ответственное хранение – им, ей, ему – и лучше не в гаражах-сараях, а где-нибудь на видном месте: в сервантах, на столах и тумбах. С агентшей-покупательницей-индезита, похоже, получилось.

И действительно, она вспомнит их беседу («Хотя с чего бы вдруг, – подумал Ждан, – наверняка ведь обошла с десяток магазинов»), тем же вечером, от и до, по пунктам: вопросы, ответы. И самого Игоря: одежду, причёску, жесты. А ещё – перепишет его фамилию и имя с визитки в блокнот.

– Держи, – сказал Чижов, – главный источник головной боли, – и протянул Игорю телефонную трубку, – а заодно и хорошее средство для изучения техники: тут постоянно такую хрень спрашивают, что быстро приловчишься отвечать на странные вопросы.

Раньше трубку должен был носить «кто-нибудь с отдела», но так как «кто-нибудь» означает «никто», трубка часто оказывалась бесхозной – забытой на терминале или где-нибудь на технике – пойди найди виновного. В итоге решили назначить ответственного, вполне логично – дежурного (портить день, так по полной). Впрочем, стажёр на то и стажёр, чтобы сплавлять ему неприятные обязанности.

Первый звонок раздался минут через десять.

– Крупная бытовая, – ответил Игорь.

– Болоцкого пригласите.

– Он уже не работает здесь. Может, я помогу?

– Вряд ли, – сказал звонивший, – вряд ли, – и повесил трубку.

В среду из отпуска вышел Нефедов. Сперва Игорь принял его за авэшника или продавца с компьютерного – утром, когда увидел Валеру вместе с Халиным – в проходе возле кондёров. Ждан пожал руку одному, другому – «на автомате»: привет-привет – и побежал на стиралки.

Чуть позже они поздоровались снова. «Новенький?» – спросил Нефедов. «Да», – ответил Игорь.

Только сейчас он заметил, что Нефедов ростом с Чижова, если не выше. Тоже худощавый, с короткой стрижкой – будто старших – и формальных, и неформальных («ты не старший продавец») подбирали по внешнему виду. Правда, на этом сходства Кости и Валеры заканчивались.

– Так что, говоришь, будешь вместо Болоцкого?

У Нефедова получилось одновременно нахмурить брови и улыбнуться, словно части его лица были партиями-конкурентами в, казалось бы, едином парламенте: «демреформы» – за, «демпорядок» – воздержались. Со временем Ждан привыкнет к этим плюс-минусам, хотя так до конца и не разберётся, что именно значат те или иные «радостные ухмылки», «удивленные возмущения» или – обычно с девчонками – поджатые по-дурацки губы и сверкающий (строим глазки) взгляд.

– Говорю, что стажёр.

– Вот и правильно, – согласился Нефедов. – Хватит нам одного Болоцкого, пусть и уволенного.