Яков Пятигорский - Вторая

И он пошел посмотреть на траншеи собственными глазами…

– …Как пройти к памятнику Ленину? – спросил он у какого-то забулдыги.

– К маятнику? К какому маятнику? Не понял я вас что-то, – переспросил забулдыга.

«Боже, – подумал наш герой, – да здесь все сошли с ума. Да, это мой город…» Но памятник нашел.

И правда: Ленин указывал правой рукой вперед – в светлое коммунистическое будущее – левой же держался за лацкан пиджака. Вокруг памятника вся почва была испещрена гигантскими кротовьими норами.

– Надо же, какую красоту испортили! – в сердцах воскликнул он.

Трофимов, знавший каждый закуток в городе, легко нашел ему место для ночлега. В одном из музеев-усадьб было удобное подсобное помещение, имевшее к тому же черный ход.

Он разделся, потушил свет и лег в кровать. В окно светила Большая Медведица. Он размышлял о кладах. «Странная история. Клад лежит там, куда указывает Ленин, а он тычет в небо. Вот у нас в городе на центральной площади стоит Ленин – одну руку он тоже вперед выбросил, а вторую вниз опустил. Только при чем тут наш Ленин? Ни при чем. Хотя, может быть, старик не успел сказать, в каком городе – умер быстро. И потом, наш город – областной центр. Вероятность больше… Господи! Какая еще вероятность? Что за бред я несу! Засыпать надо скорей…

А все-таки это было бы красиво . Я приехал в другой город, – фантазировал он, – узнал, что здесь зарыт клад, понял, что он зарыт в моем городе, возвратился к себе, и вырыл его. Это ужасно напоминает суфийскую легенду из книжки, которую мне давали читать Димка и Виталик. Там в одной из легенд человеку снится сон, что в соседнем городе у ворот зарыт клад. Человек едет в соседний город, и у ворот его спрашивает стражник, откуда он прибыл. Тот отвечает, что из соседнего города. Ха, – говорит стражник, – охота людям ездить в такую даль! Мне, – говорит, – на днях сон приснился, что в вашем городе во дворе у такого-то зарыт клад, так я и то не еду. Путник, услышав свое имя, разворачивается и едет обратно – выкапывать клад, зарытый в его дворе.

Красивая легенда. Наша ситуация, конечно, чем-то похожа, да не совсем…»

«Но что-то я расфантазировался, пора бы и спать», – подумал он. Однако сон упорно не шел. Может быть, из-за Большой Медведицы… Он стал вспоминать Димку и Виталика, потом книжку суфийских легенд, которые жутко ему нравились. В них часто фигурировал ближневосточный город со странным именем, похожим одновременно на Содом и Гоморру. Как же он назывался? А, Самарра.

Он буквально подпрыгнул на кровати. «Но, ведь… мой-то город называется Куйбышев! И это ведь не настоящее его имя! Настоящее – Самара! САМАРА! Это что, по-вашему, не знак? И потом, этот дед, что его закопал, был, скорее всего, образованным человеком – кто знает, не имел ли он в виду… нет, это слишком сложно. Нужно проверить…»

Сон ушел навеки. Он стоял у окна и размышлял. Над ним висела Большая Медведица.

«В Куйбышеве больше двух дней оставаться не буду. Проверю – и обратно к Трофимову. Вот так».

…Когда он вышел из вагона поезда, город еще не проснулся. Весна вязла на зубах. Небо еще не обрело самый синий из своих оттенков, и скромничало солнце. Когда он шел по перрону, на него навалилась старая боль, дала в кости, мышцы, пробудила волю к жизни, и проснувшийся мозг сказал:

– Да. Это, конечно, любопытно. Это ужасно интригует. Но правильно ли, вот так, с бухты-барахты, идти на центральную площадь и рыть там землю? А если там везде асфальт – разве я смогу под него прокопать? А сколько еще препятствий может возникнуть…

Под этот несмолкающий аккомпанемент он добрался до интересующего его места. Площадь заасфальтирована. В метре от памятника – люк. Опущенная рука указывает прямо на его крышку…

Мозг еще шептал всякие глупости – про люки, про государственные законы, но боль – оставила его. «Мне нужен знак? – спросил он свой мозг. – Добрый знак? Я правильно понял? Ну что ж, настало время проверять.»

И он приехал к ней. Позвонил в дверь. Открыл муж, который буквально только позавчера участвовал в опознании его тела, после пожара на карусели в парке. Как только он увидел призрак, ему стало плохо – человек он был пьющий, сердце слабое. Он слегка осел на пол. А гость перешагнул через него, прошел вглубь квартиры…

Не знаем, что там дальше произошло, но из дома он вышел с огромной лопатой в руках.

«Какие еще добрые знаки мне нужны? Или хватит?» – мысленно воскликнул он, обращаясь к вражескому предмету у себя в голове.

«О! Хватит знаков», – отчеканил мозг и пропал среди зданий.

…Когда он купил газету, сел на лавочке в каком-то сквере, и раскрыл ее, – он понял, что насчет знаков можно было не беспокоиться. В газете сообщалось о выводе советских войск из Афганистана. «Ах, как хорошо, – бормотал он, читая газету, – наконец-то, исправлена ошибка…» Он имел в виду не ту ошибку, которую совершило советское правительство, развязав захватническую войну против свободного народа. До этой ошибки ему не было никакого дела.

Он имел в виду ту досадную ошибку, которую допустила Судьба (Провидение, Фатум, Нечто), забрав у него друзей ради абсолютно его не устраивающего вплетения их судеб в абсолютно его не устраивающий мировой план – который, как известно, ни к чему хорошему не ведет.

А ночью он пришел к площади, вооруженный лопатой, поднял крышку люка, и стал выкапывать песок…

В соседнем городке рухнул подрытый со всех сторон Ленин. Перестройка входила в зенит. Наших героев это не интересовало, потому что их не интересовали чужие судьбы – оттого они и стали нашими героями.

Так начиналась великая битва у Лысых Пирамид.

Две армии выстроились друг против друга, воины ждали сигнала к бою. Гуантамок завершил осмотр войска, дал последние указания офицерам и поднялся на возвышенность, чтобы подать сигнал к атаке.

Он взглянул на вражескую армию – лес знамен, боевых перьев, вздернутых копий… Что-то еще, какое-то невидимое оружие скрывалось в гуще вражеского войска – Гуантамок никак не мог понять, что это.

Командиры с тревогой поглядывали в сторону своего начальника, нервно сжимая рукояти мечей. Воины переминались с ноги на ногу.

Из-за Пирамид показался краешек солнца. С испугом главнокомандующий смотрел на него – то был злой свет.

С усилием он отогнал непонятные, непрошеные мысли.

«Что-то не то происходит. Но что?»

Он вспомнил: нынче утром…

Нынче утром в окружении своих офицеров он шагал по желтым плитам центральной площади Чезилитлана – столицы империи, жемчужины в ожерелье городов, любимого дитя Чичелькоятля.

Широкая площадь была окружена светлыми дворцами – их резные фасады были украшены золотой инкрустацией. Днем площадь превращалась в огромный рынок. Сюда съезжался люд со всей империи. От обилия запахов кружилась голова. От густого шума глохли уши.