Пятигорский Моисеевич - Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства

Мистический ключ должен быть вручен лично и никому иному, как тому, кто…

Подзаголовок этой книги, «Феномен Масонства», сочетает в себе два значения — учитывая весьма полезную, в данном случае, двусмысленность понятия «феномен». Во-первых, если следовать более философскому его значению, подзаголовок сообщает, что книга посвящена «масонству» как объекту мысли — тому, как масоны думают о масонстве и о самих себе, как другие люди думают о них и что я, автор, думаю о том, что масоны и другие люди думают об этом предмете. Другими словами, это книга о том, какие существуют восприятия вещи под названием «масонство». Во-вторых, в книге рассматривается сама эта вещь как объект окружающей нас жизни: масоны, их ритуалы, знаки и символы, обычаи, язык, речи, история и, опять же, мысли и идеи, составляющие сырой материал мышления. Это второе значение подзаголовка демонстрирует масонство просто как некий факт или сумму фактов. Мне представляется чрезвычайно важным провести четкое различие между двумя значениями этого понятия, и в своей книге я постарался показать, под каким углом я рассматриваю свой предмет в каждый конкретный момент моего исследования, хотя жизнь и мысль настолько безнадежно переплетены, что это подчас непросто.

Маленький пример. Рассмотрим такое утверждение: «Масонство — это тайная религиозная организация, насчитывающая свыше 7 миллионов членов во всем мире». Из этого утверждения мы узнаем о масонстве две вещи — его социальное определение («организация») и статистику количества членов, которая может быть классифицирована как фактическая, независимо от того, точные ли факты здесь приведены. Однако описание «масонства» как «религиозной» организации зависит целиком и полностью от нашего взгляда на масонство и на религию — либо от нашего критического отношения к тому, что думают об этих вещах другие. Для одного человека масонство — это религия, для другого определенно нет, для третьего это псевдо- или квазирелигия, в то время как четвертый может утверждать, что вопрос о религии несущественен для нашего понимания масонства, поскольку оно является чисто социальным явлением. В свете этого рассуждения даже такая самоочевидная черта масонства, как его тайный характер, может быть осмыслена, в зависимости от нашего подхода, несколькими совершенно различными способами (включая даже полное отрицание).

Я старался в основном сконцентрироваться на феноменологическом аспекте масонства, нежели на фактической стороне дела. И не только потому, что не имеет смысла множить написанное (и напечатанное) об истории масонства. Я хотел бы представить его как определенный тип самосознания, а не просто как историческое событие или факт социальной жизни, увидеть масонство так, как оно видит себя, — во-первых; как его видят другие — во-вторых; и как оно видит этих других — в-третьих. Точно так же я рассматриваю и оппонентов масонства. Кем или чем эти оппоненты являются, для меня важно меньше всего. Что на самом деле имеет значение — так это их сознательное отношение к масонству — и к самим себе в связи с масонством. Так, когда, например, анонимный американский критик в 1883 году утверждает, что «масоны — враги Бога и Правительства Соединенных Штатов», или когда Дэвид Яллоп пишет в 1983 г., что «подслушивание телефонов является обычным масонским приемом», я не обсуждаю фактическую верность или неверность этих утверждений, но просто принимаю их как симптомы мышления их авторов.

Масонство — это «театр для своих», и мое место — не на сцене с масонами, и не в зрительном зале, а за кулисами — в качестве наблюдателя. Я играю роль симпатизирующего, но нейтрального комментатора, беспристрастного в отношении обеих сторон. Я не думаю, что мир был бы хоть ненамного лучше без масонов. Сделать масонство более понятным для окружающего мира также не является моей основной задачей. Моя главная цель — объяснить свое собственное понимание этого странного анахронизма, по-прежнему процветающего в нашем обществе. В то же время, представляя в этой книге масонство как феномен — тот единый объект наблюдения, на котором сходятся линии мышления масонов, других людей и меня самого, — я обязан начать с самого факта такого наблюдения. Только после этого стоит перейти к мышлению, лежащему в основе как самого наблюдения, так и наблюдаемых фактов.

Так что же можно сказать о масонах? Их, бесспорно, очень много вокруг, и они умудряются раздражать или тревожить множество людей. Начав заниматься масонами, я придумал свой собственный элементарный исследовательский метод, который оказался весьма эффективным. Каждый раз, садясь на самолет, я не позволял себе притронуться к напиткам, прежде чем не задам хотя бы одному соседу вопроса о том, что он или она знают или думают о масонстве. Из 120 англоговорящих пассажиров, которых я проинтервьюировал в течение моих последних сорока полетов (не считая тех трех людей, которые сами оказались масонами), 26 не знали даже о существовании такого слова, 31 знал слово и его основное значение, но никогда ничего больше об этом предмете не слышал, не читал и не думал. Из оставшихся 33 имели о масонстве смутное представление, но никакого определенного мнения; 30 обладали как представлением, так и мнением по данному вопросу. Это любительское упражнение доказывает, по крайней мере, что современное масонство не является плодом моего воображения (или воображения масонов), что достаточно весомый процент немасонского населения обладает определенной степенью знания о данной институции. Эти люди, возможно, были бы удивлены, узнав о том, что в Великобритании насчитывается целых 700 тыс. масонов, что масонство остается крупнейшей внеденоминацион-ной религиозной организацией в мире: 273 года непрерывного и хорошо документированного исторического существования с момента основания Великой Ложи Англии в 1717 г.

Почему масоны раздражают или тревожат людей? Из тридцати интервьюируемых, которые могли сказать нечто определенное о масонстве, шестнадцать были по той или иной причине против него; девять высказывались с легким неодобрением, а пять говорили о нем с определенной симпатией. Из тех же 16, что были противниками масонства, только пять основывались на том, что они знали о нем, в то время как 11 ощущали, что не знают достаточно: другими словами, их отталкивал тайный характер организации. Именно эта черта раздражала интервьюируемых мной больше всего.