Елена Есакова - Непростые истории 5. Тайны ночных улиц

Кто доберётся – Хинрик не услышал. Схватил мешок и, на ходу натягивая шапку, понёсся в сторону леса. И как он забыл про омелу? По снегу-то, поди, до старого дуба не дойти…

Во дворе встретился Ульвар, второй воспитанник тётки Сиг. Он мог бы стать Хинрику лучшим другом, но был старше и относился к мальчику снисходительно, как к маленькому, хоть и дружелюбно.

Ульвар прислушался:

– Чего это Сиг разбушевалась? Опять бездельничал? Кем пугает? – улыбнулся он, потрепав Хинрика по голове.

– Не знаю, – буркнул мальчик. – Крампусом, Грюлой, а может, всеми Йоласвейнарами сразу… А всё равно, она сама страшней их всех. Пойду искать омелу… Пусть хоть весь дом обвесит.

Ульвар усмехнулся.

– На вот, – он протянул мальчику пирог, завёрнутый в полотенце. – Перекусишь по дороге. Сам виноват, дотянул до последнего. Беги, может успеешь. Помнишь ведь, кто приходит за лентяями?

Хинрик пирог взял, хоть и поморщился. Обзывает лентяем, а сам-то – работал? Поди, опять к невесте ходил! Полотенце вон какое вышитое, не наше!

Сумерки быстро сменила темнота. Снег в лесу оказался глубоким, идти стало сложно. Хорошо хоть луна сегодня вышла круглая и яркая, в её голубоватом свете мальчик легко находил знакомую дорогу. Тени деревьев, покачивающихся на ветру, скрип веток, хруст снега под ногами (его или чьими-то ещё?) пугали, ледяными пальцами стискивали грудь. Сердце билось часто, зубы стучали от холода и страха. Хинрик поминутно оглядывался, всматривался в темноту. Как только увидел старый дуб, приободрился. Выдохнув, он открыл мешок и стал обрывать вросшие в тёмную кору пучки омелы, благо висели они низко. Рвать приходилось осторожно, холод сделал листья хрупкими, хотя они оставались такими же ярко-зелёными. Так просто это растение не убить.

Внезапно сзади послышался скрип деревьев, верхушки их закачались, обсыпая вниз водопады снега. Хинрик обернулся. Что-то большое, чёрное, туманно-расплывчатое закрыло луну, сразу стало очень темно.

«Туча, – попытался убедить себя Хинрик, – просто туча. Сейчас её унесет ветер…»

Скрипучий вой, похожий на крик банши или рёв больного ребенка, разрезал ночь. Хинрик закаменел от ужаса, живот скрутило, сердце вновь бешено забилось. Он судорожно оглядывался по сторонам, но ничего не видел. Чернота приближалась. Дрожа и промахиваясь, мальчик сунул руку за пазуху и вытащил завёрнутый в полотенце пирог.

– Вот! – заорал он. – Держи! Не трогай меня!

Чернота качнулась, он зажмурился, а когда через минуту открыл глаза, в небе вновь светила луна. Пирог исчез. Хинрик сделал несколько шагов вперёд. Никаких следов. Наверное, это действительно была туча, а пирог просто провалился в снег. Эти мысли немного успокоили, но оставаться здесь мальчик больше не мог. Он схватил мешок и помчался в сторону деревни, прыгая по сугробам, как заяц. За его спиной, тихо ступая и мягко касаясь веток деревьев, двигалось мутное тёмное облако. Иногда оно закрывало луну, а иногда в небе загорались целых два ярко-жёлтых светила.

Незадолго до полуночи Хинрик добежал до деревни. Сейчас она выглядела иначе. Тишина стояла такая, что, казалось, уши залиты водой. Дороги замело, дома будто давно забросили. Но в окнах горели пирамидки-светильники: в самую холодную, самую долгую в году ночь никто не спал. Открывались двери между мирами, духи бродили среди людей. Страх собирал всех вместе у горячего живого огня, ведь кого-то сегодня всё равно заберут…

Хинрик стучал в дома, предлагая пучки омелы за несколько монет. Брали охотно, украшали лентами, красными и белыми – цветами крови и снега, цветами Йоля. Вешали над входом, а дверь поскорей запирали, сами дивясь такой поспешности. Чернота, проникшая в деревню, щекотала кожу, заставляла ёжиться, как от холодного ветра, всех, кто был поблизости.

Распродав почти всю омелу, Хинрик, наконец, решил вернуться. Он устал и совсем проголодался. А Сиг хоть и станет ругаться, но поесть даст. Он толкнул дверь и почувствовал вкусный запах мясной похлёбки.

– Явился! – тётка Сиг недовольно уперла руки в бока и погрозила мальчику. – Где омела?

– Продал! – Хинрик гордо высыпал монеты на стол.

Тётка покачала головой. Ульвар, сидевший за столом в красивом новом свитере, с миской похлёбки, подмигнул мальчику.

– А нам-то оставил? – уже не так грозно поинтересовалась тётка.

– На крыльце в мешке ещё есть! – выкрикнул мальчик. Он нашёл свою миску и пытался подобраться к котлу.

Сиг направилась ко входу. Когда она открыла дверь, порыв ледяного ветра ворвался в дом. С ним внутрь скользнуло что-то большое, чёрное, зыбкое, будто дым. Оно закружилось, сгустилось и превратилось в чёрного кота, размером не меньше лошади, а то и побольше. Круглые жёлтые глаза с голодной жадностью уставились на Хинрика. Мальчик в панике юркнул под лавку.

– Ты привёл Йольского кота! – заголосила Сиг.

Она попыталась опрокинуть на зверя кипящую похлёбку, но тот на лету проглотил горячее варево вместе с котлом. Огонь в очаге зашипел и погас, светильники на окнах задымились и померкли. Кот, облизнувшись, двинулся к столу и, мгновенно съев всё, что на нём стояло, хитро поглядел на людей. Он немного утолил голод и теперь хотел поиграть перед тем, как их поймать. Ульвар схватил тяжёлый ухват и попытался отогнать кота, но тот легко взмахнул когтями и придавил парня к полу. Оскалив зубы, он приблизил огромную пасть к лицу Ульвара, но внезапно чихнул, глаза его заслезились. Утирая нос лапой и продолжая чихать, кот выпустил добычу. А потом подхватил зубами и вышвырнул за дверь. Хинрик удивленно выглянул из-под лавки, но вспомнил, как однажды слышал, что Йольский кот не переносит запаха свежей шерсти. Новый свитер, подаренный невестой, похоже, спас Ульвару жизнь.

Сиг тоже поняла это и попыталась добраться до сундука, где хранила нитки, спрядённые по осени. Но за окном раздались тяжёлые шаги, в такт им задрожали стены дома, затрясся пол. Кот утробно замяукал и радостно заметался. В открытую дверь просунулась огромная рука с длинными кривыми пальцами и чёрными когтями. Кот пришёл не один, следом явилась его хозяйка – великанша Грюла.

«Уж её-то ничем не отпугнуть, – запаниковал Хинрик, скрючившись под лавкой. – Не уйдет, пока всех не съест».

Рука великанши принялась шарить по комнате, ощупывая мебель и стены. Кот ластился к хозяйке, сыпля фиолетовыми искрами с чёрной шерсти. Наконец, она наткнулась на тётку Сиг, забившуюся в угол. Та вырывалась и била кулаками по кривым пальцам. Громадная рука сжалась, на пол закапала кровь, тётка обмякла, и её выволокли на улицу.

По лицу Хинрика потекли слёзы. Пусть вредная, пусть ведьма, а жилось ему у Сиг не так уж и плохо… И почему он был таким…