Алгебра Слова - Струны пространства

– Давай, куплю? Или деньги возьми, сам купишь? – прошептала Надежда Ивановна почти умоляюще.

В ответ я размашистыми шагами направился к двери и демонстративно ее за собой захлопнул, чтобы все три этажа школы услышали мое возмущение.

– Никита, – тормошила меня Марина.

– Что? – разлепил я глаза, и зажмурился от яркого света люстры. За окном вечерело.

– Я купила себе пальто!!! Деньги взяла в долг. До получки твоей, – Марина задернула плотные шторы. Обернулась, заметила на письменном столе цветы. Аккуратно приподняла букет. Подвинула на место свои тюбики и баночки. – И еще мне теперь нужны витамины. Фрукты надо есть.

– Ешь, – отозвался я, вставая.

– А ты их купил? – неприятно взвизгнула Марина.

– Завтра куплю, – послушно произнес я и направился в ванную. Прикрыв за собою дверь, я устало прислонился к косяку. Почему-то мне захотелось повеситься или хотя бы уйти на работу в институт.

Из-за двери доносился недовольный голос Марины:

– Почему цветы нельзя было поставить в вазу? Или оставить их на кухне? Чуть флакон духов мне не разлил. А рубашку сложно сразу повесить на вешалку? Хлеб не купил! Ботинки я просила убирать с дороги. Можно подумать, я в служанки нанималась. Иди ужинать!!! Я разогревать не буду по сто раз. Почему я должна ходить за тобой, как за ребенком? Это ты должен теперь мне во всем помогать…

За ужином Марина о чем-то говорила, но я ее почти не слушал, находясь в какой-то прострации.

– Завтра суббота. Бери служебную машину, поедем к моим родителям, как договаривались. Мне необходимы свежие овощи и зелень. На работе позже шести не задерживайся. Нам надо переклеить обои и передвинуть мебель. Ума не приложу, куда поставить детскую кроватку. У Эмиля вроде подросли дети, попроси у него? Никита!!!

– Что? – я растерянно посмотрел на ее лицо, обрамленное короткой стрижкой, на густые, черные брови, на круглые щеки и чуть курносый нос.

«Что же я в тебе нашел?» – думал я, глядя на ее полную белую шею.

– Попроси у Эмиля кровать! – раздраженно повторила Марина.

– Какую кровать? – переспросил я, потеряв нить разговора.

– Детскую!!! – крикнула она. – Скоро появится ребенок!

Небо укрыла темно-серая пелена, которая рвалась и вновь соединялась, роняя крупные капли на землю. Я утер слезы и поднялся с высохшей за лето соломенной травы. Побрел домой.

Ни земля, ни трава, ни небо, ни исчезнувшее солнце не собирались возвращать мне бабушку.

Но, может быть, мне вернут ее люди, которые увезли ее от меня? Я опрометью помчался к дому, сообразив, что проревел целый день, валяясь в траве на пустыре. А вдруг бабушка пришла домой, а меня там нет?

С кухни раздавались громкие голоса, смех и звон посуды. Стеклянной посуды. Граненых стаканов. Я прошмыгнул по коридору в маленькую комнатку. Я надеялся, что бабушка вернулась, и оттого на кухне весело.

Пройдя в маленькую комнату, я остановился.

На письменном столе больше не было книг. На нем стопками высились квадратики и прямоугольники из свернутой ткани, а сам стол был застелен зачем-то белой простыней.

Моя любимая настольная лампа, которая придавала уют вечерам, перекочевала со стола на облупившийся широкий подоконник.

К бабушкиной железной кровати сбоку была привязана веревочная сетка. А на кровати лежал большой сверток. Я в недоумении заглянул внутрь, отогнув край кружева, и отшатнулся: внутри лежала кукла. В такие куклы играли девчонки во дворе. Они их пеленали, приставляли к их ртам бутылочки и забавно трясли на руках. Смысл их игры до меня так и не дошел. Так же, как и то, зачем здесь оставили девчачью игрушку. Я сначала подумал, что к нам пришли гости с какой-нибудь девочкой, и эта кукла принадлежит ей.

У куклы – открытый лоб, еле заметные светлые брови, длинные черные реснички, круглые щеки и маленькие розовые губы.

Но, когда кукла неожиданно наморщила нос, у меня внутри все похолодело: игрушка оказалась живой.

Я в растерянности сел на свою табуретку и стал ждать.

– Господи, – простонала Марина. – Да когда это кончится?

На часах было без пятнадцати шесть утра, а в квартире настойчиво разрывался телефон. Я улыбнулся, чувствуя, что Эмилю необходимо срочно поделиться со мной своей мыслью, иначе она его способна разорвать изнутри. До Марины, Эмиль чаще непосредственно сам прилетал ко мне и нетерпеливо пинал дверь, пугая соседей.

Я потянулся к трубке, перегибаясь через Марину, но она вдруг вырвала телефонную вилку из розетки.

– Хватит. Надоел твой Эмиль.

– Марин, перестань, – я хотел перезвонить ему, но Марина вытянула руку с проводом в сторону так, чтобы я не достал.

– Спать! – скомандовала она мне. – Мне нужен покой и сон для здоровья ребенка. Отныне телефон будет выключаться в восемь вечера и включаться тоже в восемь.

Немного ошарашенный ее тоном, я опять потянулся за проводом, однако Марина вскочила с дивана и схватила телефонный аппарат.

– Я выкину его сейчас из окна, – пригрозила она.

– Дура!!! Безмозглая дура! – я нервно сдернул брюки со спинки стула.

Марина метнулась в коридор, прижимая к себе телефонный аппарат.

– И к нему ты не пойдешь!!!

– Тебя забыл спросить, – я надел рубашку и подошел к шкафу, чтобы найти носки. Марина стояла у входной двери, наблюдая за мной.

Я оделся и вышел в коридор. Всунул ноги в ботинки.

– Отойди, – сказал я спокойно, стоя перед Мариной.

– Не отойду.

Она заслоняла входную дверь собой. Я взял Марину за плечо и решительно сдвинул ее с места, несмотря на ее сопротивления.

Как я и догадался, направившись к Эмилю, ко мне навстречу уже шел он.

– Я вот что подумал! – закричал он и тут же вжал голову в плечи, оглядываясь на окна домов.

Именно с этой фразы и начиналось каждое новое безумство. Меня словно волной обдало. Я и не подозревал, как переживаю за Эмиля в связи с последними событиями, и как я хочу видеть прежнего Эмиля с горящими глазами, а не с поникшими плечами и не с обидой в душе.

– Ну? – закурил я.

Пошли мы, естественно, в институт. По дороге я думал, как Эмиля поражают идеи: вынашивает ли он их, пока в голове не сложится четкая картина, или они поражают его мозг внезапно, как молния…

– Если задействовать волновую поверхность пространства? – Эмиль разложил передо мной бумагу и быстро набросал схему.

Я молчал, пока несколько сотен страниц рабочих тетрадей не перевернулись в моем сознании. Эмиль взахлеб рассказывал и вдохновенно дорисовывал детали на схеме, обозначая их символами, попутно делая сноски формул внизу.

– Тихо.

Эмиль умолк, терпеливо ожидая моего ответа.

– Вот здесь, – я показал карандашом. – Не состыкуется быстро. У нас нет графика поведения кривой в магнитном поле. Сначала мы выводим ее, а потом используем ее, как приближенную модель на этом участке. Если нам удастся расширить фазу колебаний до одной целой и четырех десятых и оставить ее постоянной, то все.